– Если твои губы прикоснутся к ней, я действительно превращу тебя в мерина.
Саймон заговорщицки подмигнул Эмили.
– Как скажешь, дражайший братец, как скажешь. – Он одернул на себе рубаху и добавил: – Но вот что я скажу: если бы такая нежная дева спасла жизнь мне, я, наверное, нашел бы способ получше, чем просто словами поблагодарить ее.
– Уж ты нашел бы, можно не сомневаться, – буркнул Дрейвен.
Саймон пропустил его слова мимо ушей и взял Элис за руку:
– А знаете, дева Элис, вы забыли набрать воды. Что скажете, если я провожу вас к ручью на тот случай, если кабан вернется?
– Я была бы очень благодарна за вашу любезность, милорд.
– Еще одна благодарность на словах, – вздохнул Саймон. – Увы. Что же мне делать?
Элис взяла у Эмили ведро, и по тому, как заблестели у нее глаза, Эмили поняла, что Элис отблагодарит Саймона не только словами.
Вспыхнув при мысли о том, что собирается сделать служанка, Эмили смущенно посмотрела на Дрейвена.
– Лучше бы вы позвали свою служанку обратно, – сказал Дрейвен, глядя, как Элис и Саймон исчезают за деревьями. – У меня такое ощущение, что мой братец хочет не просто напиться воды.
– И у меня такое же предположение относительно Элис.
Воцарилось неловкое молчание, и Эмили с Дрейвеном направились к лагерю.
– Ах, милорд, какое у вас большое, горячее копье! – послышался вдруг громкий возглас Элис.
Дрейвен остановился:
– Я, пожалуй, пойду…
– Нет, – схватила его за руку Эмили. – Пусть себе развлекаются.
Дрейвен искоса посмотрел на нее:
– Немного найдется леди, которые были бы так снисходительны к поведению своих служанок.
– Я знаю, мне следовало устыдиться. Но мы с Элис – подруги, и, хотя она не без греха, сердце у нее доброе и щедрое.
– А больше вам ничего не требуется?
– Ничего. Люди всегда совершают ошибки, но, в конце концов, значение имеет только сердце.
– А если у человека нет сердца?
– Сердце есть у всех, – после небольшой паузы ответила Эмили.
Дрейвен отрицательно покачал головой:
– Не у всех.
– Нет, Дрейвен, у всех, – решительно заявила Эмили. – Знаете, что я думаю, когда смотрю на вас?
Дрейвен настороженно глянул на Эмили и проговорил:
– У меня нет сердца. Оно уже давно вырвано из моей груди.
Эмили положила руку ему на грудь:
– Но и у вас что-то слишком сильно стучит в груди.
Дрейвен посмотрел на руку Эмили, казавшуюся такой маленькой и хрупкой на его мощной груди.
– Но это всего лишь орган.
– Возможно, – проговорила Эмили и заглянула Дрейвену в глаза. – Но я знаю правду о вас.
– И что же это за правда?
Эмили так хотелось, чтобы Дрейвен увидел себя ее глазами. Хотя бы на одно мгновение.
Ему причинили боль. Это она знает. И пусть он грозный воин, но она чувствует, что и у него есть уязвимые места, которые он тщательно скрывает от людей. Когда-нибудь она подберет ключ к его сердцу – ключ, который, по его словам, потерян навеки.
– Когда-нибудь, Дрейвен, – прошептала Эмили, – когда-нибудь вы увидите эту правду, какой ее вижу я. И вы узнаете себя.
– Я надеюсь только на то, что вы никогда не узнаете правды обо мне, – проговорил Дрейвен сквозь стиснутые зубы и, развернувшись, широко зашагал к лагерю.
Эмили несколько раз дорогой попыталась заговорить с ним, но Дрейвен отмалчивался.
Элис и Саймон появились в лагере, когда стемнело. Служанка подбежала к Эмили с сияющими от счастья глазами и, нагнувшись, прошептала:
– Могу сказать одно, миледи, – если лорд Дрейвен хотя бы наполовину одарен так, как его брат, вас ждут жаркие ночи.
– Элис! – возмущенно воскликнула Эмили.
Служанка улыбнулась:
– Вот подождите. Вы понятия не имеете, как…
Элис осеклась, заметив проходившего мимо рыцаря.
Когда они с Элис опять остались одни, она продолжила:
– Вот подождите, – и отправилась помогать готовить ужин.
За едой рыцари рассказывали героические истории, но Эмили не слушала их. Все эти бесчисленные рассказы о подвигах на полях битвы она уже много раз слышала.
Весь ужин Эмили думала о том, как заставить Дрейвена рассмеяться. Жуя мясо жареного зайца, она слушала, как Дрейвен и Саймон говорят о французах и шотландцах. Понятно, почему Дрейвен никогда не смеется. Как можно смеяться, разговаривая на такие скучные темы?
А Дрейвену нужна шутка. Да, шутка, и от этого глаза у него заблестят.
Дождавшись паузы в разговоре, Эмили обратилась к Дрейвену:
– Милорд, а вы знаете, сколько требуется византийцев, чтобы развести костер?
Дрейвен потянулся к своему кубку. На лице его застыло выражение скуки.
– Понятия не имею.
– Два, – ответила Эмили. – Один разводит огонь, а другой объясняет, как это делается.
Саймон разразился хохотом, а Дрейвен только искоса глянул на него.
Не получилось.
Эмили нервно забарабанила пальцами. Нужно придумать что-то другое.
– Ну хорошо. А сколько нужно норвежцев, чтобы развести огонь?
– Трое?
– Нет, зачем возиться с костром, когда за соседним холмом есть монастырь?
На этот раз вместе с Саймоном рассмеялись еще несколько рыцарей. Дрейвен же по-прежнему не выказывал никаких признаков веселья. Напротив, вид у него стал еще более угрюмым.
– А знаешь, Дрейвен, это ведь смешно, – заметил Саймон.
Дрейвен молча отхлебнул из своего кубка.
– А вы еще что-нибудь можете рассказать, миледи? – спросил кто-то из рыцарей.
– Да. Сколько нужно римлян, чтобы развести костер?
Дрейвен пытался не слушать Эмили, но почему-то не мог. Наоборот, он остро замечал все, что касалось ее. Замечал, как легкий ветерок шевелит белокурые пряди ее волос. Как отсвет костра играет на ее лице и усиливает блеск ее глаз.
Он знал, что она задумала. И все равно не мог ничего поделать – она его занимала.
– Понятия не имею, сколько нужно римлян, чтобы развести костер, – ответил рыцарь по имени Николас.
– Тысяча один человек, – сообщила Эмили.
Дрейвен удивленно вскинул бровь.