Эмили утвердительно кивнула.
Бросив еще один яростный взгляд на дочь, Хью велел гостям продолжать веселиться. Толпа снова зашумела, музыканты заиграли. Джоанна бросила на отца странный, почти благодарный взгляд, а потом вместе с монахиней исчезла в толпе.
Найлз продолжал смотреть на Дрейвена до тех пор, пока человек, на которого когда-то Эмили напустила курицу, не подошел и не увел его.
Дрейвен немного успокоился.
– Почему вы его ударили? – спросила его Эмили. Голос у нее был сердитый.
– Он очень просил меня сделать это.
– Вот как? – изумилась Эмили. – Понятно. Он просто подошел к вам и сказал: «Лорд Дрейвен, прошу вас, ударьте меня по лицу и сбейте с ног на глазах у всех гостей».
– Что-то вроде того.
Эмили бросила на Дрейвена осуждающий взгляд и отошла, оставив его с Саймоном.
– Почему ты не рассказал ей всего? – сердито спросил Саймон.
– Зачем?
– Эмили, как и ее отец, имеет право знать, что за человек тот, за кого выходит замуж ее сестра.
– С какой стати я буду это делать? – возразил Дрейвен. – Монтклефа в этом замке жалуют, а меня – нет. Представь себе на минуту, что Хью услышит то, что я имею сказать о его новообретенном сыне. – Помолчав, Дрейвен добавил: – Я ведь не хотел его ударить. Просто так разъярился, что не владел собой.
Дрейвен посмотрел на Эмили, которая снова разговаривала с монахиней и Джоанной, и в страхе схватил Саймона за руку:
– Если бы я ударил Эмили, то наверняка убил бы ее.
– Эмили бы ты не ударил, – решительно заявил Саймон.
Дрейвен не мог оторвать от Эмили взгляда. С Найл-зом он утратил всякое самообладание. А что, если бы на его месте была Эмили?
Что, если когда-нибудь…
Дрейвен взволнованно посмотрел на Саймона и вспомнил то время, когда они были детьми. Тот единственный раз, когда он ударил брата.
Они устроили словесную перепалку из-за чего-то, и Саймон неожиданно ударил Дрейвена в подбородок. Разозлившись, он ответил ему. Удар был настолько силен, что Саймон упал и покатился вниз по лестнице.
Даже теперь, через столько лет, Дрейвен помнил все так четко, словно это произошло только что. Саймон, его маленький брат, который всегда значил для него больше, чем его собственная жизнь, попал под его ярость. Большую часть детства Дрейвен принимал на себя отцовские удары, адресованные Саймону.
Сколько раз он вставал на его защиту! Но в тот день именно он ударил Саймона. Даже если он проживет тысячу лет, и тогда не забудет, как падал брат, как он ударялся всем телом о лестницу, как лежал внизу со сломанной рукой и плакал от боли.
Нет, он, Дрейвен, сын своего отца, и если им овладевает ярость, то он бессилен против нее.
Если он смог ударить Саймона, то сможет ударить кого угодно.
– Достаточно ей посильнее разозлить меня.
– Дрейвен, ты и…
– Нет, брат. Ярость моя слишком сильна, если дать ей волю. У меня слишком много силы. Ты можешь с полной уверенностью сказать, что я никогда не причиню Эмили вреда? Сколько раз ты сам прятался от меня в те моменты, когда я выходил из себя!
Саймон отвел глаза, и это был его ответ на вопрос брата. Он хорошо знал необузданную натуру Дрейвена и потому боялся собственного брата в минуты его ярости.
Бросив еще один взгляд на Эмили, Дрейвен почувствовал щемящую тоску в сердце.
Но он никогда не захочет подвергнуть ее жизнь риску. Никогда.
Поздно ночью Эмили сидела с сестрами Джоанной и Джудит в спальне Джоанны. Все давно разошлись, а девушки не спали и шептались, как делали это прежде, будучи еще девочками. Тогда они проводили вместе долгие часы, пока не вставало солнце или отец, услышав их болтовню, не отправлял их, рассердившись, спать.
Джудит сняла свое монашеское платье, ее коротко остриженные каштановые волосы составляли резкий контраст с длинными светлыми косами двух других сестер. Все три были счастливы снова оказаться вместе, хотя бы и на одну ночь.
Эмили и Джудит сидели на кровати, а Джоанна заняла свое обычное место на стуле у окна.
– А ты видела, каким было лицо у Найлза, когда лорд Дрейвен ударил его? – спросила Джоанна веселым голосом.
Эмили в ужасе переглянулась с Джудит. Джоанна никогда не потакала никакому применению силы. Как же может она радоваться, видя, как ее жениха унижают перед гостями?
Джоанна взглянула на Эмили:
– Лорд Дрейвен ведь не бил тебя?
– Нет, – слегка растерявшись, ответила Эмили. – Обычно он в высшей степени владеет собой, и я не понимаю, что это теперь на него нашло.
Джоанна в задумчивости посмотрела в окно.
На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Эмили и Джудит смотрели на задумчивое лицо Джоанны. Что-то с ней было не так. Джудит подтвердила подозрения Эмили, сказав ей еще раньше, что она тоже заметила в Джоанне какую-то странность.
– Скажи, твои намерения насчет лорда Дрейвена не изменились? – спросила Джоанна, и ее голос прозвучал в тишине как-то пугающе. – Как они, осуществляются?
Эмили заметно смутилась. Она любила Джудит, но ей было не по душе рассказывать в присутствии набожной сестры, как она соблазняет того, женой кого не была.
Джудит похлопала сестру по руке:
– Не судите, да не судимы будете. Не бойся, что я стану тебя порицать, сестричка. Сегодня я только твоя родная сестра и наперсница. А завтра ты сможешь исповедаться в грехах отцу Ричарду.
Эмили улыбнулась. Она была признательна Джудит за то, что та не стала сразу же выносить ей приговор. Действительно, не так уж много времени прошло с тех пор, как Джудит, посмеиваясь, болтала с ними о будущем замужестве.
– Говорить особенно не о чем, – сказала Эмили со вздохом. – Лорд Дрейвен оказался невероятно упрямым человеком. Он, кажется, решил остаться холостяком.
– Может, тогда тебе лучше оставить все это, – посоветовала Джоанна.
Эмили помрачнела. Она не узнавала свою сестру.
– Как ведет себя лорд Дрейвен, когда вы бываете наедине? – спросила Джудит.
– Он добр и любезен, но отчасти трудность состоит в том, что я остаюсь с ним наедине очень редко, а когда рядом кто-то есть, он не подходит ко мне ближе, чем на три фута. – Эмили посмотрела на Джоанну: – Как тебе удалось застать Найлза одного?
– Я не заставала, – ответила Джоанна. – Помнишь ту ночь, когда отец поехал в Кромби?
Эмили кивнула.
– Найлз пошел его искать. Ты лежала в постели с головной болью, а он угощал меня вином, пока мы ждали возвращения отца.