Первым побуждением Дрейвена было хранить молчание, но правда как-то сама вырвалась наружу.
– Монтклеф оскорбил вашу семью.
– Мою семью? – недоверчиво переспросила Эмили. – Не могу себе представить, что вы захотели защитить моего отца. – Эмили помолчала, потом посмотрела на Дрейвена и спросила: – Найлз оскорбил меня, да?
Дрейвен молчал.
Она коснулась его правой руки. На костяшках пальцев ярко проступал большой кровоподтек. Ее горячие пальцы сомкнулись на его руке, и по телу Дрейвена пробежала дрожь.
– Вы разбили руку.
– У Монтклефа твердая голова.
Эмили коротко рассмеялась. И тут Дрейвен совершил ошибку, взглянув на нее. Во взгляде Эмили было столько нежности, тепла и участия.
«Каково это – видеть такой взгляд до конца дней своих?» – подумал Дрейвен. Но тут же на лице Эмили появилось выражение тревоги. Что-то мучило ее.
– Что-нибудь еще случилось? – спросил Дрейвен.
Эмили отпустила его руку и отвела глаза:
– Могу ли я спросить у вас о том, о чем спрашивать стыдно и не принято? Но мне действительно нужно это знать.
Дрейвен почувствовал тревогу, точно заяц, загнанный стаей волков.
– Если вам нужно знать…
Эмили кивнула:
– Прежде чем я спрошу, я хочу, чтобы вы знали, что это никак не связано с моими попытками заставить вас жениться на мне. Это просто просьба одного друга к другому.
Дрейвен склонил голову набок. Внутренний голос подсказывал ему, что сейчас нужно бежать без оглядки. Но он не пошевелился.
– Одного друга к другому… Хорошо, миледи, спрашивайте.
– Бывает ли больно, когда… – Эмили не договорила и, вспыхнув, отвернулась.
Дрейвен хотел поймать ее взгляд, но она уткнулась подбородком в грудь и рассматривала свои руки.
– Бывает ли больно, когда – что? – спросил Дрейвен.
Эмили на мгновение заглянула ему в глаза и устремила взгляд в усыпанное звездами небо.
– Бывает ли больно, когда вы… – Но тут она провела рукой по губам, и ее слов не стало слышно.
– Я ничего не понимаю.
Тогда Эмили закрыла глаза и, глубоко втянув в себя воздух, выпалила:
– Бывает ли больно, когда мужчина входит в женщину?
Если бы она закатила ему пощечину, Дрейвен не был бы так ошеломлен, как в этот момент. Он тут же мысленно представил себе, как берет ее несколькими способами, чтобы дать ей ответ не словами, а делом.
– Я, кажется, предпочел бы, чтобы вы объяснили все языком жестов.
– Дрейвен, прошу вас, – умоляющим тоном произнесла Эмили. – Мне и без того неловко. Пожалуйста, не ухудшайте мое положение. Я не знаю, у кого еще мне спросить. Элис нет, и бог весть чем она занимается, а нельзя же ходить и расспрашивать о таких вещах посторонних.
– Думаю, нельзя.
– И что же?
– Почему вы хотите это знать?
– Не могу сказать, но это важно.
Дрейвен провел рукой по лицу. Он было подумал, что Эмили снова начала охоту на него, но тревога в ее глазах доказывала, что ей действительно нужен честный ответ.
Он, ясное дело, был сильно возбужден, но пренебрег этим и покачал головой:
– Нет, миледи. Это не больно. Это весьма приятно.
И если бы не опасение, что Эмили с готовностью согласится, он предложил бы показать ей, насколько это приятно.
– А бывало ли так, что женщина кричит, когда вы… нет, не нужно, – остановила Эмили сама себя. – Я не хочу, чтобы вы отвечали на этот вопрос. Я не хочу знать о женщинах, с которыми вы были.
Она посмотрела на Дрейвена и улыбнулась так, что у него ослабели колени.
– Спасибо за вашу откровенность. Я знала, что могу на вас рассчитывать.
– Вы делаете мне слишком много чести.
– А вам никогда не приходило в голову, что вы себе делаете слишком мало чести?
Дрейвен не мог ответить на это и в данный момент не был уверен, что хочется отвечать.
– Ах, Дрейвен, если бы вы хотя бы на миг увидели себя моими глазами!
Дрейвен усмехнулся:
– Вы сами сказали, миледи, что вы мечтательница. Когда вы смотрите на меня, вы видите то, что хотите видеть. И думаете обо мне как о некоем герое, вроде тех, о которых поют глупые менестрели в своих песнях. Но я просто люблю вас и хочу, чтобы вы об этом знали. Я мужчина, Эмили. Только лишь мужчина.
– Да, вы мужчина. Во всех смыслах этого слова. А я женщина, которая ощущает вас, когда мы рядом. Я ощущаю ваше присутствие всеми своими органами чувств и каждой порой своего тела.
В чреслах у Дрейвена стало еще жарче и тверже. Голова закружилась при мысли, что вот сейчас он поцелует Эмили, стянет с нее платье и овладеет прямо здесь. Это будет очень просто.
Эмили поднесла к губам руку Дрейвена и запечатлела ласковый поцелуй на его костяшках, покрытых кровоподтеками.
– Благодарю вас за то, что заступились за мою честь.
Потом она отпустила его руку, и Дрейвен ощутил холод ночи на коже, холод одиночества в душе – ощутил гораздо резче, чем когда-либо.
– Я бы пожелала вам сладких снов, – прошептала Эмили, легко, как крылья бабочки, прикасаясь к его губам, – но я знаю, что вы не уснете в замке моего отца. Увидимся утром.
Дрейвен смотрел вслед удаляющейся Змили. Его душа рвалась за ней, но глупая гордость удерживала на месте.
Она не принадлежит ему. И никогда не будет принадлежать.
С тяжелым сердцем Дрейвен снова принялся смотреть вниз, на воду. В этот миг он пожалел, что не пал в битве в тот роковой день. Почему меч не пронзил его грудь? И он снова проклял свою судьбу, как делал это почти каждый день.
На другое утро в замке царила суматоха – все бегали, заканчивая последние приготовления к свадьбе.
Несколько раз Эмили пыталась, застав Джоанну одну, отговорить ее, но сестра на это не пошла.
– Что сделано, то сделано, – решительно заявила Джоанна. – Я хотела покинуть отцовский замок – и вот мое желание исполнилось.
Но что-то во всем этом было неправильное. Эмили чувствовала это сердцем. Она была прямо-таки уверена в этом теперь, после того, что сказал ей Дрейвен.
В конце концов ей только и оставалось, что пожелать сестре счастья и смотреть, как Джоанна связывает свою жизнь с человеком, которого Эмили в грош не ставила.
После того как Найлз и Джоанна произнесли брачные обеты, Эмили прошла в переднюю часть часовни и простояла рядом с отцом и Джудит, пока священник проводил свадебную церемонию.