Потом она уходила, а они замолкали почему-то. Они не могли после ее визитов говорить друг с другом. Разбредались по комнатам, старательно делая вид, что работы невпроворот, нужно срочно все закончить. Встречались за обеденным столом с охапками бумаг, опять же только для того, чтобы отгородиться друг от друга и не иметь возможности разговаривать. Дня через два-три такой канители они начинали скучать. Света принималась ласкаться, журчать, убаюкивая его чувство вины до следующего Ольгиного визита или звонка.
Вчера ночью она снова позвонила. Несла какую-то чушь, рассказывала старые анекдоты и сама же хохотала над ними. Света, вытянувшись в струну, сидела подле телефонного аппарата с включенной громкоговорящей связью, чтобы и он принимал участие в разговоре, и боялась смотреть в его сторону.
– Так больше продолжаться не может, Света, – проговорил Стас, когда сеанс громкоговорящей связи был закончен. – Мы не должны терзаться из-за того, что любим. Не должны стыдиться своего семейного счастья.
– Мы поступили с ней подло, – судорожно вздохнула его жена и всхлипнула. – Я часто думала, милый… Если бы со мной так поступила Оля, я бы не пережила. А она находит в себе силы…
– Измываться над нами! – подхватил он и потянулся к ее плечу, ухватил и привлек к себе. – Она же сильная, она все выдержит. А ты?
– А что я? – Она податливо прильнула к нему, продолжая всхлипывать. – Я подлая. Я не должна была…
– Что? Любить меня не должна была, что ли? Но с этим ведь очень трудно бороться, не так ли?
– Невозможно!
– Вот и я о том же. Тем более мы ведь старались.
– Да, старались.
Они и в самом деле избегали друг друга очень долгое время, когда поняли, что происходит между ними что-то не то, когда как-то все стремительно начало выходить за пределы дружеских отношений. И Ольга глупенькая, раз думает, что все у них славно и гладко выстроилось с того самого сломанного утюга. После того пустякового ремонта сколько всего было! И встреч, будто бы случайных. И несуразных звонков. И нечаянных прикосновений. Но все старательно не замечалось, отодвигалось на задний план, жесточайше подавлялось глубоким чувством вины.
Может, потому и отношения у них теперь такие прочные и тщательно оберегаемые, что долгосрочно выстраданы были, а? Может, потому каждая их ночь теперь полна новизной и узнаванием, что прежняя концентрация их подавляемой чувственности наэлектризовалась до такого предела, что начала стрелять жгучими искрами во все стороны?
Наверное, все так. Наверное…
– Станислав Викторович, а вот этот абзац нужно с новой строки печатать?
Бестолковая Татьяна продолжала стоять подле его стола, тыкать коротким ноготком в черновик и смотреть на него глупыми коровьими глазами.
И зачем только Светка ему ее подсунула? Прежняя Верочка очень умненькой была, и уж точно симпатичной, слепой бы разглядел, а эта…
Это она ревнует тебя, Супрунюк, тут же подсказал услужливый внутренний голос. Светка твоя ревнует, потому и настояла на увольнении прежней секретарши, обвинив ее в постоянных опозданиях. И секретаршу тебе вызвалась сама подобрать. Подобрала, называется!
– Так, Татьяна, слушай меня внимательно и запоминай, – вдруг разозлился Стас и на тупую секретаршу, и на Свету с ее женской осторожностью. – Еще один такой промах, заявление на увольнение положишь мне на стол. Все, ступай, и работай уже, работай! Мне этот доклад нужен к шестнадцати ноль-ноль!
Коровьи глаза вдруг наполнились таким животным страхом, что Супрунюк устыдился. И что, в самом деле, прицепился к девчонке? Попросил бы Галку из бухгалтерии, та давно бы уже все отпечатала и даже отредактировала бы. А эта пускай бы на звонки телефонные отвечала. С этим она более-менее справляется.
– Я щас, – вдруг тряхнула головой Татьяна, и страх в ее глазах вытеснился дикой обидой. – Щас, Станислав Викторович.
Упорхнула за дверь. Минуты три ее не было. Потом ворвалась без стука, чего не позволяла себе никогда, и, положив ему на стол лист, исписанный детским почерком, удовлетворенно произнесла:
– Вот! Подписывайте!
– Что это? – Он смотрел на Татьяну, не читая.
– Это заявление об уходе.
– Что, считаешь, второй абзац тебе не по силам? – примирительно улыбнулся Супрунюк. – Не торопишься, а, Тань?
– Нет, не тороплюсь, все равно нам с вами вместе не работать, – она поближе пододвинула ему свое заявление.
– А что так? – Ему вдруг сделалось интересно, чем это он так не угодил нерадивой девице.
– С вами ведь никто, кроме нее, не сможет работать! Вернее… – она помялась немного, пытаясь подобрать слова, но потом решила сказать так, как думает: – Вернее, это вы ни с кем, кроме нее, не будете работать.
– Кроме кого? – побагровел Стас, отлично понимая, что к чему.
– Кроме вашей бывшей невесты, Станислав Викторович! Вы ведь каждую новую секретаршу на нее примеряете. Сколько их у вас после нее поменялось, а? Молчите! А я вам напомню: четыре! И это за полтора года-то! А Ольга у вас в приемной просидела три.
– Четыре, – поправил Стас, сморщившись.
Какого черта какая-то глупая деваха пытается копаться в его личной жизни? Какого черта она пытается анализировать его поступки? Распустил команду, совсем обнаглели!
– Четыре года, у вас неправильные сведения, Татьяна, – моментально переходя на «вы», жестко отчеканил Супрунюк. – И она не сидела в приемной, в отличие от вас, она работала!
– Так пускай бы и дальше работала, зачем уволили? Все равно вы общаетесь, – снова начала лезть ему за кишками молоденькая бестолковая дрянь. – Все так и говорят…
– Что говорят? – резко перебил он ее.
– Что, раз вы остались друзьями, могли бы и дальше работать вместе. А то вы и сами мучаетесь, и людей мучаете.
Он мучается? Что, в самом деле это так и выглядит? И что, это настолько неприкрыто для остальных?
Да бред же, бред!
Это же ерунда какая-то! Он же счастлив! Он абсолютно счастлив со Светкой, чего они все несут?! У них полная идиллия и дома, и на работе. За год совместной жизни они ни разу не усомнились в искренности своих чувств, ни разу не пожалели. И никаких эротических видений с участием Ольги, как, по слухам, бывает у других мужиков, у него в постели не случалось и не случается, когда он со Светой. И не сравнивал он их почти, потому что они совершенно разные. Это все равно что тигрицу и… ну, к примеру, лилию сравнивать.
– И кто же так говорит, Таня? – быстро собрал он свою растерянность в кулак.
– Да все!
– Что, прямо с утра до ночи собираются в курилке и обсуждают тему моих отношений с Лаврентьевой? Все-все, начиная от уборщицы и заканчивая моим замом? – с холодной усмешкой уточнил Стас, подписывая ей заявление. – Вы сами не знаете, что несете…. Вот, заберите и сдайте дела Галине из бухгалтерии.