«Та-ак! — Макса словно обдали ледяной водой в январскую стужу. — Эта сука все-таки открыла рот. Вот, значит, Ксения Николаевна, зачем ты ко мне пожаловала…»
Но ничего этого он ей не сказал, а лишь выдавил еле слышно:
— Откуда ты узнала?
— Я, может быть, все это время знала, — фыркнула Ксюша, дернув плечом.
— Врешь… — Он вернулся на свое место за столом и вновь вцепился в волосы широко расставленными пальцами. — Ничего ты не знала… Ничего… Я теперь за жизнь этой дуры и копейки не дам.
— А за мою? — криво усмехнулась она, ровным счетом ничего не понимая.
— Твою? — Макс посмотрел на нее долгим тяжелым взглядом. — Если я правильно понимаю ситуацию, то с тобой все будет в порядке…
— Слушай… — Ксюша вскочила на ноги и заметалась по тесному кабинетику. — Или ты мне сейчас все расскажешь, или…
— Или?..
— Или я не знаю, что сделаю! — Понимая свое бессилие, она едва не плакала.
— Уходи, — не попросил, а приказал он. — Уходи и делай что хочешь! Я ничего тебе не скажу…
В бешенстве отшвырнув от себя дверь кабинета и едва не сбив с ног озадаченную секретаршу, Ксюша вылетела на улицу и лишь там смогла наконец перевести дыхание.
Ощущение собственного бессилия перед чем-то сильным и неизбежным редко лишало ее душевного равновесия. Ксюша привыкла всю свою жизнь карабкаться наверх, усиленно работая локтями. И пусть судьба отпускала ей оплеуху за оплеухой, от этого она не становилась слабее, может быть, жестче — да, но отнюдь не слабее. Судьбоносные пощечины она воспринимала как вызов и старательно покоряла вершину за вершиной при восхождении на Олимп, самой же для себя придуманный. Но то было в тех случаях, когда ситуация затрагивала ее лично. Теперь же обстоятельства имели несколько иной угол наклона.
— Эй, ты чего замерла здесь? Я уже минут пятнадцать наблюдаю, как ты эту бетонную стену подпираешь. — Димка, прислонившись к углу дома, пристально разглядывал оцепеневшую Ксению. — Мы идем или нет?
— Да, идем…
Они сели в первый подошедший трамвай и спустя двадцать минут вышли у небольшого заведения под названием «Кристи». Заведение, хотя и в богом забытом месте, но все же процветающее, располагалось в полуподвале какого-то концерна химической промышленности и имело зал на сорок посадочных мест. Все это Ксюша отмечала походя, следуя за Димкой в дальний угол бара.
Они заказали по пиву и молча уставились друг на друга. Первым не выдержал он.
— Ну что? Он раскололся? — Димка надорвал пакетик чипсов. — Именно он скупил твои акции и имеет теперь контрольный пакет?
— Да, — хрипло ответила Ксюша, покручивая бокал с пивом в руках. — Все так, как мы и предполагали. Ну и что мне теперь делать?
— Не знаю. — Он пожал плечами, сосредоточенно похрустывая поджаренными ломтиками. — Будем думать…
— Вот ты и думай, — фыркнула она и залпом осушила свой бокал. — Мне-то что прикажешь делать? Ведь его жена моя подруга!
Она с шумом опустила бокал на столик и уронила голову на сцепленные пальцы рук.
— Ну… Если верить твоим словам, то ваши отношения никогда нельзя было назвать приятельскими. Так что, я думаю, ты не особенно удивилась. Конечно, к подлости привыкнуть трудно, но принимать ее как факт существующий все же нужно…
— Господи, что за вздор ты здесь несешь? Философ, мать твою! — Она приподняла голову и непонимающе уставилась на Димку. — Муж моей подруги — мерзавец! Тебе это о чем-то говорит?!
— Но это для тебя он — мерзавец, для нее-то — нет, — попытался возразить он.
— Но он ее обманывает! Это что, не аргумент?! — повысила она несколько голос. — На то, что он обманул меня, мне наплевать. Как ты изволил выразиться, друзьями мы никогда не были. Но он же, внимая ее просьбам, силился помогать мне! Он же делал вид, будто помогает мне, — поправилась она. — Но она-то пребывает в твердой уверенности как раз обратного! Что ты на это скажешь?
— А ничего, — Димка недоуменно пожал плечами. — Она любит своего мужа таким, каков он есть. Она верит ему, наконец. А как говорится, блажен, кто верует…
— Плевать! Плевать мне на твои изречения. Это всего лишь слова. Она уже однажды жила в атмосфере милого неведения. Благопристойная семья, преуспевающий муж, достаток и все сопутствующее. И чем это для нее закончилось? А сейчас все гораздо сложнее!
— Почему ты так решила?
Ксюша в задумчивости потерла виски, пытаясь вспомнить, что ее так насторожило в разговоре с Максом. Но настырная головная боль мешала ей сосредоточиться.
— Слушай, давай все по порядку. — Димка легонько толкнул ее в плечо. — Эй, очнись. Что он сказал?
— Да ничего особенного, — невидяще уставилась она в столешницу. — Один эпизод из прошлого обсудили. Но он это воспринял с юмором. Потом я задала вопрос об акциях. И он…
— Что?
— Он… испугался. Точно. Он побледнел. Занервничал. — Маленькие серебряные молоточки монотонно отстукивали четкую дробь, путая мысли и не давая сосредоточиться на главном. — Все! Ничего больше не было. Я завелась сразу… И почти тут же вышла.
— Ну, может быть, он что-то сказал. Намекнул или, может быть, угрожал… — настойчиво бубнил Димка, нервно двигая взад-вперед стакан с недопитым пивом. — Вспомни!
— Не знаю. — Ксюша тяжело вздохнула. — Поехали домой. Голова разболелась жутко. Если что-то и было, мне уже не вспомнить. Отдохнуть хочу.
Трамвайная остановка была пуста. Они обошли ее кругом, стараясь не обращать внимания на заплеванный семечками асфальт, и замерли на некотором расстоянии друг от друга. Досада на безрезультативность встречи, на которую возлагали большие надежды, мешала им начать разговор. Ко всему прочему Ксюше в голову настойчиво лезли запретные мысли о невозможности разобраться в этой запутанной комбинации. Наворотили что-то большие ребята, пока она в коме валялась. Накрутили, назаморочили, а в итоге она же оказалась и виноватой.
Ишь, умники! Она едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Все поотобрали у нее. Можно сказать, по миру пустили, а теперь еще и обкладывают со всех сторон, будто волчицу на охоте.
Ксюша смерила взглядом нахохлившегося Димку. Стоял тот в паре метров от нее, вполоборота, и сосредоточенно разглядывал носки ношеных-переношеных кроссовок. Вот еще одна заморочка на ее больную голову. Что вот ей теперь прикажете делать с ним? Отшвырнуть от себя куда подальше, так вроде только-только отношения начали налаживаться. Постараться вразумить его, донести до его неокрепшего сознания всю опасность этой затеи? Так парень и слушать ничего не захочет, полыхая праведным гневом за неотомщенного отца.
Тьфу ты, черт! С чего начинать? Как приступиться к этой проблеме, бесформенной, темной массой взгромоздившейся на ее житейских рельсах. Тут уж хочешь не хочешь, а либо разгребать все это дерьмо, либо под откос. Но если учесть, что она оттуда только-только вылезла, то возвращаться туда так скоро вроде бы и ни к чему.