– Чего она там забыла? На работу или за женихом? – все же поинтересовался он, решив проявить вежливость.
– И то и другое, видимо. – Соня вздохнула с пониманием. – Что, так приперло?
– Да не то чтобы, но…
– Но самому напрягаться в поисках некогда и неохота. Да и на кого еще нарвешься. После Шурочки все блеклые и неправильные. Так, что ли, Дим?
– Почти.
Напоминание о Шурочке было очень некстати. Он сразу разозлился, вспомнив и ее замужество, и свой разорванный рапорт. Написать его ему вчера удалось лишь с четвертой попытки, между прочим. А она, понимаешь, замуж вышла!
– Ладно, не кручинься, братишка, – пожалела его Сонька. – Придумаем что-нибудь к выходным поближе.
– Да? Могу надеяться?
– Можешь, только смотри не подведи, как в прошлый раз, – напомнила она ему.
Про прошлый раз он помнил хорошо, очень уж сестра гневалась и орала на него.
Прошлый раз его прождали четыре часа три незамужние Сонькины подружки за накрытым столом. Но не дождались. Задержание у него случилось в тот вечер, потом долго под душем стоял, пытаясь смыть с себя всю мерзость, в которую пришлось окунуться. А потом так разморило, что не до вылазок было. Присел на диван, да так и задремал – сидя.
– Девчонки уже при одном твоем имени от меня шарахаются, – пожаловалась сестра.
– Серьезно?
– Ну не то чтобы… – замялась она. – Но особо желающих ждать тебя часами немного. Ты это учти, братец. А совсем уж отчаявшихся от одиночества мне неохота на тебя вешать. Учти!
– Учту!
– И к выходному купи новую рубашку, а то припрешься в футболке, как на мой день рождения. И галстук не помешает. Слышишь? Тебе хорошо с галстуком, Дим. И тортик захватишь, и бутылочку вина. Я потом тебя проинструктирую. Ты меня слышишь?
– Слышу, – отозвался он рассеянно, обнаружив вызов из дежурной части. – Ладно, Сонь, позвоню еще. Тут с работы мне звонок.
– Да уж, ты позвонишь, – вздохнула с грустным пониманием сестра. – Ладно, не пропадай. Целую…
Из дежурки звонил Серега Лыков.
– Тебя тут, Бойцов, уже полчаса молодая девушка дожидается, – сообщил он полушепотом. – Симпатичная – жуть просто!
– Так жуть просто или симпатичная? Уточняйте, коллега! – Бойцов выбрался из-за стола и пошел в комнату одеваться. – А ты не сказал этой девушке, что рабочий день у меня начинается только через сорок минут?
– Сказал.
– А она?
– Говорит, подожду, раз пришла.
– А я ее вызывал?
– Нет, повестки нет. Сама она.
– И кто такая?
– Образцова Жанна Ивановна, – не по уставу, нараспев, продекламировал Серега. – Говорит, что у нее есть сведения по киллеру.
– Чего?! Чего?! – Он замер с кителем наперевес, чертыхнулся, заметался тут же по комнате. – Ты это, Серега, пропусти ее на второй этаж. Пускай она меня у кабинета дожидается.
– Боишься, удерет? – рассмеялся Лыков. – Я бы тоже боялся. Такая красотка. Ладно, пропущу.
– Пусть ждет! Я скоро!..
Машина не завелась. И неудивительно, мороз под тридцать который день. Вымотал все нервы. Сегодня не было времени, чтобы прогревать мотор десять-пятнадцать минут.
Поймал такси и все торопил ошалевшего от заказов и бессонной ночи таксиста:
– Давай, брат, давай нажми!
– Ага, нажми! – зевал тот и чуть притапливал. – Я нажму, а меня остановят. И штраф выпишут. И что пахал ночь, что нет.
– Да ладно тебе, отмажу, я с удостоверением. Если что, объясню, – морщился Бойцов, не любил он афишировать, где работает, и теребил того за рукав: – Давай, шеф, давай тут вот переулком, напрямую.
Доехали быстро. Мимо дежурки проскочил, едва с ног не свалив высунувшегося Серегу Лыкова.
– Да чего летишь-то, тут она, я приглядывал! – обиделся тот, Бойцов ему даже руку не пожал. – И здрасте, между прочим!
– Привет, Серега, привет! Потом, все потом. Спасибо!
– На здоровье, – отозвался Лыков ворчливо и тут же заподозрил Бойцова в личном корыстном интересе.
Стал бы он так лететь из-за убийства какого-то. У него этих дел на неделе по три штуки. Только там свидетелей таких прекрасных судьба не посылает. А тут такая девочка!..
Бойцов в три прыжка поднялся по лестнице, свернул в коридор и едва не наступил на ее ноги в сапогах с лохматыми голенищами. Она их выставила далеко вперед, утонув лицом в меховом капюшоне короткой курточки, руки в карманах, глаза крепко зажмурены.
Спит, что ли?
– Утро доброе! – прокашлявшись, громко поздоровался Бойцов, когда чуть восстановил дыхание.
Не показывать же, что мчался как угорелый на встречу с ней. Следует прежде отдышаться, принять суровый вид. Пусть не думает ничего такого, чего он и сам пока не знал.
– А! – Она вздрогнула, зябко повела плечами, заморгала испуганно, кивнула. – Доброе утро, Дмитрий Степанович.
– Чего это вам дома не спится? – скривил он губы недовольно, хотя и рад был ее видеть.
Девочка в самом деле жуть какая была симпатичная. С Лыковым трудно было не согласиться. Бойцов ему даже своеобразную манеру выражать восторг простил, залюбовавшись заспанной симпатичной мордашкой. И ножки у нее чудесные. Их даже громоздкие сапоги с меховыми голенищами не портили.
– Извините, – отозвалась она и покраснела, подобрала ноги под скамейку. – Я думала, что вы с восьми утра работаете.
– И поэтому явились почти в семь! – продолжил он ворчать, вставляя ключ в замочную скважину. – Можно подумать, вас из дома выгнали!
– Некому меня выгонять, – нехотя пожаловалась она, поднимаясь с места.
– Что так? А ваш муж? Он что же, так и не объявился? – Он обернулся к ней, распахнул дверь кабинета, махнул рукой: – Входите.
Щелкнул выключателем, пропустил Жанну к своему столу, указал ей на стул, начал стаскивать с себя куртку.
Чего это она про мужа промолчала, ничего не ответила? Вернулся он или нет? Может, она из-за него тут?
Ну, конечно, из-за него, какой, к чертям, киллер! Она же сказала, что ее некому выгонять, стало быть, ее Саша – так, кажется, его величают – все еще не вернулся домой. И эта милая девочка сейчас начнет приставать к Бойцову, станет подсовывать ему заявление об исчезновении любимого. Сегодня как раз третьи сутки с момента его исчезновения, самое время писать такое заявление. Кто-то, видимо, проконсультировал, вот она с раннего утра и на ногах.
А он-то, а он! Летел, чуть лоб не расшиб, дурачок!
Только он не возьмет у нее это заявление, даже если ему это погон стоить будет. Он вон вчера сам едва добровольно их не скинул, написав рапорт об увольнении. Сегодня с утра передумал, но это ведь пока.