Нет, заявлений о пропаже человека у них на каждого сотрудника по четыре штуки. И все знают, как они отчетность марают. Найти практически никого не удавалось. Либо пропавший сам являлся через какое-то время, выйдя из загула. И это была удача необыкновенная, хоть три раза плюнь через плечо и постучи по деревяшке.
Либо пропавшего обнаруживали, если вообще когда-нибудь обнаруживали, в сточной канаве или в лесу в разложившемся состоянии месяца через два, а то и через пару лет.
А это снова висяк! И гадость эта не только отчетность, но и жизнь им всем основательно портит. Потому что за эти нераскрытые убийства и исчезновения их так трясут, так трясут…
– Так что, муж ваш вернулся к вам, нет? – снова повторил он вопрос, ответ на который был ему совсем не безразличен.
– Он и не вернется, – пожала она плечами и заморгала часто-часто, борясь со слезами, видимо.
– Что, позвонил и сказал, что любит другую женщину? – с ухмылкой попытался догадаться Бойцов.
Нет, ну надо было ему в этом копаться! Девочка явилась по делу с утра пораньше. Сказала дежурному, что по делу об убийстве Сырникова она тут. Выясняй, сыщик, выясняй! Глядишь, к утреннему совещанию у руководства хоть что-то на столе да появится. Делом занимайся, а не лезь туда, куда не следует.
Не все ли тебе равно: бросил ее муж или нет? Хочется, чтобы она вдруг одинокой стала, да? Брошенной или овдовевшей, но чтобы одинокой, да? Тебе-то что с того? Ты ведь никогда с подследственными или свидетелями не заводишь никаких романов или симпатий. Ни во время, ни после расследования. Что теперь пристал?
– Не звонил, – едва слышно отозвалась Жанна. – И не позвонит.
– Что так?
Он вдруг вспомнил, что не позавтракал. Значит, в животе минут через десять урчать начнет. Вот конфуз-то! Надо чаю поставить, хотя к нему ни единой хлебной крошки.
Бойцов залил воды в чайник, включил, пошарил в тумбочке. Пусто. Даже сахара не оказалось. А хотел блеснуть по-джентльменски, чая девушке предложить. Если примчалась так рано, тоже, возможно, не позавтракала.
– У меня шоколадка есть, – проследив за его метаниями, предложила она. – Будете?
– Буду! – не стал он ломаться. – Позавтракать не удалось из-за ранних посетителей. Так что спасайте от голодной смерти!
– Извините. – Жанна полезла в сумочку, достала плитку горького шоколада с миндалем, положила на стол. – Вот, возьмите.
– Вы раскрывайте шоколад-то. – Он залил подоспевший кипяток в чашки и пошутил: – А то войдет кто, подумает, что вы мне взятку подсовываете.
– Взятку? – удивилась она, приняв его слова всерьез. – А за что?
– Ну… За то, может быть, чтобы я вашего мужа стал искать. – Бойцов поставил перед ней чашку с кипятком, пододвинул пакетики с чаем. – Вы ведь за этим тут, я не ошибся?
Она двумя пальчиками достала пакетик, встряхнула за нитку, опустила в чашку. Потом поправила волосы, все время падающие ей на лицо, глянула на него странным каким-то, затравленным взглядом и произнесла:
– Ошиблись!
– То есть? – Он отломил неровный кусочек от шоколадной плитки, потащил его в рот, хлебнул из чашки.
– Я не за этим здесь, Дмитрий Степанович!
– Значит, мужа искать не будем? – Он прищурился, чтобы не улыбнуться довольно. Такой ответ его устраивал во всех отношениях. – Сам найдется или?..
– Он мертв! – пригвоздила Образцова неожиданным заявлением.
Бойцов тут же поперхнулся.
Вязкая масса растаявшей шоколадки залепила горло, перекрывая дыхание, Бойцов с натугой закашлялся. Позволил даже посетительнице шлепнуть себя трижды по лопаткам. Вот вошел бы кто, разговоров потом не оберешься. Попробуй, докажи, что это трюк в интересах дела.
– Что вы сказали?! – засипел он, откашлявшись и отдышавшись.
– Я сказала, что мужа моего не надо искать, я знаю, что он не вернется, потому что он мертв! – Она отодвинула подальше от себя чашку с нетронутым чаем, опустила голову. – Он все три года лгал мне, Дмитрий Степанович. И я… Я только вчера об этом узнала. Вернее, узнала позавчера, а вчера убедилась и…
– Так, стоп! – Он резво замотал головой, как медведь, спасающийся от пчелиного роя. – Узнала вчера, позавчера, три года назад… Что-то я в вашей хронологии совершенно запутался, гражданка Образцова. Начнем по порядку?
– Начнем, – согласилась она. – Давайте вы мне станете вопросы задавать, а я буду отвечать на них, а то снова вас запутаю.
– Давайте! – фыркнул он и почесал макушку.
Вопросы задавать…
А о чем? О муже ее? О том, как он все три года лгал ей? Это ему не очень-то и нужно, если честно. И о том, что он теперь мертв, тоже знать ничего не хотелось, потому как за убийство Сырникова все нервы измотали, а тут еще и этот.
– Ладно, – проговорил Бойцов скрипучим противным голосом. – Давайте по порядку. Имя и фамилия вашего мужа?
– Саша… Александр Степанов. Я паспорт видела! – поспешила она и тут же добавила с горечью. – Но это я так думала, что он Александр Степанов, а на самом деле оказалось… На самом деле он оказался…
– И кем же он на самом деле оказался? – без интереса поторопил замолчавшую Образцову Дмитрий.
Сейчас она скажет, что тот оказался подонком, мерзавцем, изменником и вруном. И тут же решил, что, если она так скажет, он ее непременно выставит из кабинета. И…
И пойдет позавтракает в забегаловку через дом. Там хоть и паршиво кормили, но омлет иногда выходил очень даже ничего. Позавтракать стоило. Шоколад ее не принес никакой пользы, желудок по-прежнему настойчиво просил хоть какой-нибудь еды. А если он станет слушать тут всякие щенячьи истерики по поводу обманщика– мужа, то не успеет позавтракать к совещанию у начальства. А сидеть там с урчащим желудком было нельзя. САМ тут же прицепится еще и к этому, и…
– Он оказался вашим Сырниковым, – проговорила Образцова, виновато подергав губами, так она, видимо, улыбалась. Или старалась улыбаться.
Неврастеничка? Или психопатка?
Бойцов стиснул зубы, уставившись в стол.
Послать ее сейчас или минут через десять, когда она успеет наплести ему семь верст до небес, и все лесом? Или все же сосчитать до двадцати? Зла никакого не хватает!
Если она не выговорится, то станет приходить снова и снова. У него так уже было с одной престарелой дамой, квартиру которой регулярно, раз в неделю, навещали инопланетяне. Кто-то из них ее домогался, кто-то крал пряники с буфета, а кто-то просто смотрел на нее пристально и страшно.
Бойцов имел однажды неосторожность выслушать ее невнимательно, так она потом после каждого «их посещения» приходила к Бойцову и показывала все новые и новые синяки на своих дряблых предплечьях – результат грубого сексуального домогательства.