Тот что-то буркнул нечленораздельное. Звонко щелкнул ее пятерней по тугому заду и, пробубнив что-то угрожающее, понятное только им двоим, вернулся к автобусу.
Комнатка, которую выделила Дедкову Нина, была совсем крохотной. В ней уместилась полуторная деревянная кровать, стул в изголовье и домотканый коврик под ногами.
– Ничего, разместитесь? – спросила Нина, тесня Дедкова к стене полной грудью. – Если не подходит размерами помещение, могу предложить хозяйскую половину. У меня там кровать широ-окая.
– Спасибо, – отозвался он, не зная, как поделикатнее отодвинуться от нее подальше.
Слишком уж всего в ней было много, в этой Нине, и тела, и улыбок, и настойчивости.
– Спасибо – да или спасибо – нет? – продолжала та упорствовать, нацелив на него густо подведенные голубые глаза.
– Спасибо, нет. – Он отвернулся и, выбрав момент, уселся на стул. – Мне бы поесть что-нибудь, а утром побриться, если организуете. Я без вещей.
– Беглый, что ли? – фыркнула она, немного обидевшись, что ею пренебрегли.
– Почему сразу беглый? Торопился, вот и не захватил того, что нужно.
– Ладно, не переживайте. И бритва будет, и рубашку давайте постираю. Только это за отдельную плату, идет?
– Хорошо. – Он кивнул и сразу полез за бумажником. – Сколько?
– Пятьсот.
Он вытащил пять сотенных бумажек, отдал их хозяйке, дождался, когда она скроется за хлипкой фанерной дверью, и с облегчением растянулся на кровати, уставив немигающий взгляд в обклеенный обоями потолок.
Уже завтра он возьмет в оборот этого беглеца. Уже завтра так припрет его к стене, что тому мало не покажется. И вытрясет либо по добру, либо нет из него всю правду, за которую столько людей пострадало. Шутка ли, столько трупов за такой короткий промежуток времени!
Сначала отравили Голощихина, испугавшись, что он выболтал или выболтает Катерине правду. Потом убили Терехова, испугавшись, что человек, обличенный такой властью, непременно отыщет нужный след. Теперь наверняка и за ним охота началась, так что требуется торопиться…
– Идемте ужинать, постоялец. – Не предупредив стуком о своем появлении, в комнатку снова ввалилась Нина.
Она успела переодеться в короткое платье, обнажавшее мясистые коленки, часть спины и грудь почти полностью. Волосы распустила по плечам, припудрила лицо и подрисовала губы ярчайшей помадой.
Ну что за баба, честное слово! Дедков не хотел, да сморщился. Вот угораздило ему остановиться на постой. Теперь от нее еще придется отбиваться, а ему отдых требовался. Помыться бы, поесть да выспаться. А эта станет липнуть, да еще, не дай бог, ревнивый водитель автобуса нагрянет, вот мороки будет!
– Ты меня не бойся, симпатуля! – взвизгнула она истеричным смешком, когда Кирилл отпрянул от нее, пробираясь сквозь дверной проем. – Не укушу! Как раз напротив, приласкать смогу. Причем совершенно бесплатно! – Она вытащила из-под сосков припрятанные деньги, пошуршала ими и промурлыкала: – Все включено!
Ну что с ней станешь делать! Хоть съезжай посреди ночи, честное слово! Знать бы еще куда.
Стол, накрытый в большой комнате, ломился от угощения. В супнице дымился наваристый борщ. В глубокой миске плавила огромный кусок масла гора домашних пельменей. Был еще холодец, острая приправа из хрена с майонезом, тонкие блинчики с творогом, холодная отварная рыба. И запотевшая литровая бутылка водки.
Дедков был в растерянности. Выпить, если откровенно, ему очень хотелось, чтобы снять усталость, чтобы притупить хоть немного боль, прочно угнездившуюся внутри. Но выпить хотелось одному, а не с хозяйкой, которая тоже полезла за стол и тут же ухватилась за объемную стопку, призывая ей налить.
– Ну, за знакомство! – провозгласила Нина. – Тебя как зовут? Ничего, что я на «ты»?
– Ничего, – кивнул он, выпил и пробормотал сквозь водочную горечь: – Кирилл.
– О! Интересное имя какое, – восхищенно округлила она голубые глазищи. – А то вокруг одни Кольки, Васьки, Ваньки… А Кирилл… Это красиво! И тебе оно очень подходит. Ты очень красивый мужчина!
– Может быть.
Дедков ухмыльнулся. Дама знала толк в маневрах, ему оказалась небезразлична ее похвала. Измотанная, усталая, изболевшаяся и всеми брошенная на произвол судьбы, его душа явно требовала сочувствия. А Нина умела сочувствовать и слушать, время от времени к месту вставляя реплики.
Через час она пересела к Дедкову поближе, улыбаться стала чуть призывнее и слаще и, странное дело, перестала вовсе казаться ему вульгарной. Неизвестно, чем бы мог закончиться их ужин, не постучи в дверь давешний водитель автобуса.
– А вы неплохо тут устроились, я смотрю! – воскликнул он с фальшивой оживленностью, потер рука об руку, быстренько оттеснил поплывшую Нину от Дедкова и приказал: – Ну, хозяйка, наливай!
Дедков остался доволен. Нину перекосило. Она была мудрой в таких вопросах женщиной и моментально уловила переломный момент, случившийся с ее постояльцем. Он и сторониться ее перестал, и глаза отводить, и на контакт шел охотно. И тут этого Кольку приволокло!
Финала ужина Кирилл дожидаться не стал, запросившись в душевую. Взял из влажных ладоней Нины кусок мыла, чистое полотенце и побрел на улицу.
Душевая деревянным скворечником с двумя огромными бочками на крыше торчала за кустами смородины у дальней калитки в огороде. Распахнув дверь, Дедков с сомнением покачал строение. Вроде ничего, стояло крепенько. Повернул кран, и тут же с лейки под дощатым потолком брызнул поток горячей воды. Такой горячей, что не смогли им с Тереховым предложить даже в той убогой гостинице, где они оставили свои вещи. Он быстро разделся, развесив вещи на смородиновых кустах. Нырнул в скворечник и заперся изнутри…
К тому моменту, как ему возвратиться, накал страстей за хозяйским столом все разрастался. Николай упрекал Нину в неверности и слабоволии перед всяким чужим смазливым мужиком. Она выставляла контраргументом тот факт, что он сам приволок ей в дом постояльца. Да и еще про семью его вспоминала, которую ему оставить было все недосуг. Ругались, одним словом, привычно и почти по-семейному.
Не заходя в комнату, Дедков быстро нырнул за фанерную дверь отведенного ему угла. Влез под одеяло и уснул почти мгновенно.
Проснулся в восемь от странного грохота за стенкой. Полежал, послушал и понял, что это Нина убирает посуду со стола, страшно матерясь и кляня на чем свет стоит местных забулдыг, от которых толку, что от тараканов. Им бы только глаза, по ее словам, залить да уснуть на чужих подушках, а дело за них пускай кто-нибудь другой делает. Это было продолжением вчерашних разборок, потому что Коля что-то слабо вякал в ответ, не решаясь повысить голос. Видимо, и впрямь разочаровал хозяйку.
Дедков снова незаметно вышел в огород. Умылся в том же дощатом душе. Нашел там на полочке бритвенный станок с новенькими лезвиями в упаковке. Кое-как побрился, согнувшись вопросительным знаком перед низко закрепленным зеркалом. Пригладил волосы и пошел в дом.