— Саш, не надо, — снова попросила она и неожиданно для самой себя поймала его руку и вцепилась в шуршащий рукав его куртки. — Я прошу тебя, ничего не надо.
— Хорошо. — Его широкая ладонь с тугими мозолями от бесконечных подъемов штанги и гантелей легла на ее руку и легонько сжала. — Как ты захочешь. И еще… Я хочу, чтобы ты знала…
Он молчал мучительно долго. Осторожно поглаживал кисть ее руки подрагивающими пальцами и ничего не говорил. Потом после десятого, наверное, по счету тяжелого вздоха сказал:
— Я хочу, чтобы ты знала… Мне плевать!
— Что?! — Она сразу испугалась и даже хотела выдернуть у него свою руку, но Сашка не позволил — грубо ухватил ее пальцы, сжал щепотью и не позволил.
— Я хочу, чтобы ты знала, — снова как заведенный повторил он. — Мне плевать на то, что между вами произошло сегодняшней ночью. Я любил тебя и буду любить всегда. Все равно какую, но любить буду.
— Саш, не надо! — теперь уже Лиза всхлипнула. Так больно и стыдно, как теперь, ей не было еще никогда.
— Пожалела небось уже сто раз, — с пониманием хмыкнул он, посмотрев на нее глазами побитого пса. — Зная тебя, нетрудно догадаться. Но ты, Лизка, не переживай. Плевать мы на него, крутого, хотели. Где он сейчас?
Она немного помедлила с ответом, потом все же обронила:
— Спит, наверное, в своей палатке.
— Конечно, что же ему теперь еще делать, как не спать! Сволота! — Сашка осторожно высвободил свою руку, откинул полу куртки, без лишних разговоров накрыл ею Лизу, укутал ее и прижал к себе. — Не переживай, Лизок. Я тебя в обиду не дам.
«Что я делаю?! — запоздало всполошилась Лиза, пригревшись у Сашки под мышкой. — Я не должна с ним так вот сидеть обнявшись. Это неправильно будет понято, и прежде всего самим же Сашкой. Возомнит опять что-нибудь такое, напридумывает себе, а мне что потом делать?! Я со своими чувствами еще до конца определиться не могу, где уж тут в его эмоциях разобраться! Нужно немедленно встать и уйти в палатку. Лариска наверняка уже десятый сон видит, мне тоже отдохнуть пора. Немедленно встать и уйти!..»
Но удивительное дело, рядом с Новиковым ей было так тепло и покойно, так поразительно не хотелось думать ни о чем дурном, что Лиза все медлила и не уходила.
Было очень тихо, как бывает только в предутренние часы. Ночная темнота заметно поредела, сделавшись сизой, лишенной непроницаемой плотности. Ветер, еще час назад неистово трепавший молодую листву, неожиданно стих, и деревья, всю ночь простонавшие под его сильными порывами, окружили место их стоянки безмолвными привидениями. Костер почти прогорел, лишь слабо вспыхивая тлеющими углями и пуская вверх жидкие струйки дыма.
У Лизы начали слипаться глаза. Еще немного, и она непременно бы уснула прямо вот так, сидя на складном брезентовом стульчике, обнявшись с надежным, как скала, соседом Сашкой Новиковым. Но неожиданно ее что-то испугало. Какое-то едва уловимое движение за их спинами заставило ее резко отпрянуть и насторожиться. Не было слышно ни хруста веток под ногами, ни шуршания одежды, но она могла поклясться, что минуту назад что-то услышала.
— Ты что-нибудь слышал? — отчего-то шепотом спросила она у Сашки, который тоже, кажется, задремал и теперь отчаянно моргал, пытаясь продрать глаза.
— Нет, а что? — Он встал и оглянулся, тут же с хрустом потянулся и затряс головой. — Бр-ррр, спать так хочется! Ты что такая испуганная?
— Сама не знаю. — Лиза застегнула «молнию» на куртке под самый подбородок и сунула руки глубоко в карманы. — Я почти уснула, а потом это…
— Что «это»? — Новиков широко, с подвыванием, зевнул. — Приснилось, что ли, что?
— Нет, не приснилось. Нет, хотя… Не знаю я… — Она беспомощно заозиралась по сторонам: полог у палатки, где полчаса назад скрылся Звонарев, был откинут. — Серега где?
— Так он вышел. — Сашка принялся размахивать руками вперед-назад, будто мельница. — Минут десять назад вышел и двинул к роднику. Ты точно уснула, раз не видела, как он выходил. Еще кулак мне показал и что-то прошептал беззвучно, наверное, тебя не хотел будить, а то бы опять начал орать. Ступай ты, Лизка, спать. Завтра идти далеко и долго. Вернее, уже не завтра, а сегодня. Давай, давай, спишь, как лошадь, стоя.
— Серега ушел? А потом? — Она все силилась понять, что ее так испугало, и не могла.
— Что потом, Лиз? — Кажется, Новиков начинал раздражаться. — Потом ты вскочила, будто тебя оса укусила.
— И все?
— И все!
— А за минуту до того, как меня оса укусила, ты ничего не слышал? — продолжала настырничать Лиза, потому что могла поклясться, что что-то такое слышала.
— Нет, знаешь! И придумать ничего не могу и не хочу, даже для того, чтобы угодить тебе. Иди спать, сказал! — Новиков взял ее за плечи, повернул лицом к их с Лариской палатке и легонько подтолкнул. — Иди! Скоро подъем, а у тебя вокруг глаз словно углем нарисовано. Отдыхай!
— Саш, я честно что-то такое слышала, — настаивала Лиза, но к палатке все же пошла. — Знаешь, будто ветром каким-то холодным кто в затылок дунул.
— Это, Лизок, привидение, — вынес вердикт Новиков, вползая в свою палатку, и уже оттуда недовольно пробурчал: — Вот Звонарь, вот свинья! Мало ему своего спальника, он еще и мой весь растрепал. И в вещах моих рылся, гад! Ну, придет сейчас, в морду точно дам…
Лариска спала, уткнувшись в надувную подушку и натянув на самые глаза вязаную шапочку. Замерзла, наверное. Лиза подтащила надувную подстилку поближе к ней, завернулась в пуховый спальник и, тесно прижавшись всем телом к ее спине, закрыла глаза. Дремота тут же сделала свое дело. Приглушила все звуки извне, превратив их в неясный размытый шум. Лизе слышалось и не слышалось, будто мимо их палатки прошуршали чьи-то шаги. Потом кто-то кричал и даже вроде бы ругался. А драка ей уж точно приснилась. С какой стати кому-то драться в такое-то время?.. А потом стало тихо-тихо и она уже ничего не помнила и не ощущала, а когда проснулась, то первое, что услышала, это страшный, пронзительно-визгливый вопль Лариски Сальниковой:
— Господи ты боже мой!..
Лиза заворочалась, зажмурилась покрепче и попыталась накрыть голову подушкой. Ничего не получилось. Подушка была маленькой, а Сальникова визжала все противнее и громче, так что пришлось Лизе подниматься и, проклиная все походы на свете, выползать из палатки.
Костер все еще пыхал редкими струйками дыма. На столе остались стоять нетронутые кружки с чаем, с тем самым, который она готовила к возвращению ребят. Значит, никто еще не завтракал и вряд ли вообще просыпался. Почему же тогда Сальникова разоралась с утра пораньше… хотя, судя по солнцу, время упорно движется к полудню.
— Эй, ребята. — Лиза подошла к соседней палатке и громко произнесла: — Тук-тук-тук! Вы здесь или нет?
Послышался шорох, потом недовольное бормотание Новикова, и вскоре его голова вынырнула из прорези палатки на улицу.