— Еще не знаю. Для начала надо бы разобраться в том, в чем мы с тобой собрались разобраться. А там…
— Ты не уедешь?
— Собиралась летом к сводным сестрам, но отчим сказал, что там какое-то несчастье. — Лиза нагнулась к шнуркам на кроссовках. — То ли у одной из них с мужем что-то произошло, то ли еще что. Они и ему-то сообщили уже после происшествия, он даже не ездил никуда. Если честно, я не вдавалась в подробности. Не до того мне было. Своих проблем, знаешь…
— Да уж знаю, причем не понаслышке. — Сашка кривовато ухмыльнулся, выпуская ее в дверь. — Ты это… Не пропадай, Лизка.
— Да уж не пропаду, — пообещала она и толкнула дверь своей квартиры.
Мать с кухонным полотенцем и веником стояла посреди прихожей, изо всех сил имитируя хлопоты по хозяйству.
— Что в милиции? Все в порядке? — Она вдруг шмыгнула носом и тут же поднесла к лицу край передника. — Сашку-то видела? Отпустили?
— Да. — Разговаривать или что-то объяснять у девушки просто не было сил. — Все замяли, списав на несчастный случай.
Мать сдавленно охнула и тут же перекрестилась на пустой угол, не забыв пробормотать слова благодарности всевышнему.
Лиза сняла куртку, повесила ее на крючок, поставила кроссовки на обычное место и совсем уже было собралась пойти к себе, когда мать ее остановила:
— Ты бы отнесла ему поесть-то что-нибудь. Я там собрала, пока вы секретничали. Страшный стал, худой. А Степке сейчас не до него. Целыми днями где-то: то воюет, то пропадает. Малый никому не нужен. Как Марья Яковлевна умерла, так совсем Сашок осиротел. Ты его, дочь, не обижай без нужды-то.
— А я че?! — Лизка так и не повернулась к матери, а то еще, чего доброго, заметит, как у нее глаза заблестели почему-то от подступивших слез, не отвяжешься тогда от вопросов.
— Да ниче! — прикрикнула на нее мать и шлепнула полотенцем ниже поясницы. — Поесть, говорю, лучше малому отнеси! У него одни глаза остались на лице! Думаешь, Степан брату там разносолов наготовил, пока его не было?
— Да ничего я не думаю. — Лиза побрела за матерью в кухню, походя недоумевая, почему это она сегодня вдруг так на жалости к Сашке заморочилась.
Вот уж воистину пробрало так пробрало! Просто разрыдаться готова. Нервы, наверное, да еще напряжение последних дней сказывается, вот душу и выворачивает от вида его дырявых носков и грязного воротника рубашки. Какое еще можно найти объяснение этому прискорбному факту?
Лиза остановилась в дверях кухни, понаблюдала за тем, как мечется мать между холодильником, газовой плитой и столом, приняла из ее рук горячую сковородку, две миски с чем-то вкусно пахнущим, и пошла назад к Новиковым. Когда она уже выходила из квартиры, раздался телефонный звонок. Лиза чуть притормозила, но потом все же решила не останавливаться. Кому нужно будет — перезвонит. У нее сейчас куда более важная миссия — она идет кормить голодного мужика. Пусть он еще не совсем мужик, и по возрасту и по разумениям, но с аппетитом-то у него уж точно все должно быть как у большого.
Дверь Сашка закрыть за ней не удосужился. Дурацкая привычка — не запираться. Лиза толкнула дверь ногой, переступила порог. Качнула бедром, возвращая дверь на место, и, забыв возвестить о своем приходе, пошла в кухню.
Его голую спину она увидела, еще не заходя туда. Сашка успел стянуть с себя грязную рубашку, оставшись в спортивных штанах. От дырявых носков он тоже успел избавиться. Сейчас он стоял лицом к окну и, ухватив двухлитровую кастрюлю за ручки, что-то пил из нее прямо через край.
Сковородка жгла руку даже через сложенное втрое полотенце, и Лизе не терпелось поскорее поставить ее на стол. Но, странное дело, она почему-то медлила: то ли рельефность Сашкиной мускулатуры повергла ее в замешательство, то ли все та же лишенная всякого смысла жалость вогнала ее в ступор, но Лиза стояла и, открыв рот, наблюдала за тем, как Новиков хлебает через край кастрюли щи.
— Не дай бог когда-нибудь так проголодаться, — сдавленно пробормотала она, когда Сашка, что-то почувствовав, оторвался-таки от своего занятия, оглянулся и, увидев ее, чертыхнулся. — Ты с ума сошел, что ли?
— Почему? — не понял он, возвращая кастрюлю на газовую плиту, где на решетке лежала крышка от нее.
— В тарелку налить нельзя? Одичал, да? — Лиза наконец поставила на стол миски и сковородку, сняла с нее крышку и пригласила: — Садись, поешь по-человечески.
Лизина мама нажарила парню картошки. В мисках были котлеты и салат. С аппетитом у одичавшего Новикова и в самом деле было все в полном порядке — смел угощение в два счета, не забыв вылизать поверхность сковородки коркой хлеба.
— Спасибо. — Он сыто улыбнулся и потянулся, хрустнув костями. — Мать у тебя человек, Лизка!
— Любая мать прежде всего человек, — назидательно проговорила Лиза и тут же без переходов сказала: — Слушай, я тут что думаю… Нам надо увидеться со Звонаревым.
— Тухлое дело. — Сашка обреченно махнул рукой. — Кто тебя к нему допустит? А уж тем более меня! Родители по очереди дежурят в больнице, мне следователь говорил. Нас на пушечный выстрел к нему не подпустят, да и где гарантия, что Серега захочет с нами разговаривать?
— Захочет! — стояла на своем Лиза. — Если все так, как мы с тобой думаем, то непременно захочет. Во, блин, а это кто еще там?
Входная дверь хлопнула без предупреждения, тут же кто-то в два прыжка пересек прихожую, и через мгновение в кухню ворвалась Лизина мать.
— Здрассте. — Саша благодарно разулыбался. — Спасибо вам, все так вкусно…
— Ма, ты что?!
То, что мать пришла не просто так, Лиза поняла сразу.
Во-первых, слишком уж потрясенной та выглядела. Руки комкают передник. Было видно, что с глаз она только что вытерла слезы. Губы подрагивают.
А во-вторых, мать никогда не позволяла себе врываться в соседскую квартиру без лишней нужды и тем более без стука.
Что-то случилось, к тому же еще этот телефонный звонок… Уж не из-за него ли…
Мать как-то так бочком протиснулась мимо Лизы к Сашке. Ухватила его голову, прижала к своей груди и, теперь уже никого не стесняясь, расплакалась.
Ребята озадаченно притихли.
— Простите меня, — пробормотала мать, отстраняясь, вытерла слезы и горестно закачала головой. — Горе-то какое, детки! Горе-то какое!
— Мам, ты толком объяснишь, нет? — Лиза старалась говорить как можно мягче и спокойнее, но у нее ничего не вышло. — Ма-аам!!!
Мать посмотрела на них обоих долгим тоскливым взглядом и, запинаясь на каждом слове, произнесла:
— Только что звонили из милиции… Тот самый следователь…
— И что?!
— Велел держать вас обоих на привязи, вот что! — Мать сдавленно всхлипнула.
— Почему?!
— Потому что умер ваш мальчик. Час назад умер…