— Не густо, — хмыкнул он и полез в шкаф.
Достал пузатую коньячную бутылку, в которой плескалась почти половина. Предложил ей кивком, дождался ее отрицания. Дернул плечом, мол, как хочешь, и снова налил себе почти до краев в толстостенный низкий стакан. Тут же отхлебнул, не поморщившись. Вернулся к дивану, шлепая босыми ступнями по гладким плиткам пола. Рухнул на него со стоном и покачал головой.
— Да-а-а… Ну а от меня ты чего хочешь? Я что-то так и не понял, если честно. Твой брат каким-то образом украл у своих работодателей миллион российских рублей. Скрылся в неизвестном направлении и… Ага, снова попробую догадаться! — с хмельным смешком повторил он, совсем не догадываясь, как подозрительно выглядит эта его прозорливость. — Ты хочешь, чтобы я покрыл растрату твоего брата? Чтобы я внес за него деньги? Так?
— Нет, не так! — выкрикнула она с отчаянием.
Ну что же это такое, господи! Почему ей сегодня весь день приходится что-то втолковывать пьяным людям? Это же все равно что разговаривать с иностранцем, который, кроме птичьего, никакого больше языка не знает.
— Все не так! При чем тут деньги, если Лешка пропал! С ним беда, я чувствую!..
— А что-то ты там мне говорила про его любовницу? — снова так некстати перебил Костя ее запальчивость. — Что она будто бы пропала вместе с ним, так?
— Вроде так, но все снова не так.
Даша с сожалением покосилась на стакан в его руке. Может, зря отказалась выпить? Может, стоило пригубить, тогда и разговор бы сразу склеился, и поняли бы, возможно, друг друга гораздо быстрее, чем теперь. Объяснять она не умеет, что ли! Она объяснять, а он слушать…
— А может, он просто с ней сбежал. Может, просто прикарманил денежки для создания новой семейной ячейки и тю-тю, поминай, как звали. Чего ты так всполошилась, не пойму. — Костя заметно успокоился, похлопал вдруг ладонью по дивану рядом с собой и попросил: — Присядь-ка лучше, Дарья. Присядь и успокойся. Все не так страшно, как тебе кажется. Ты ведь можешь ошибаться? Можешь. Ошиблась же во мне, а?
Ее щеки снова полыхнули красным.
Провокация или нет? Издевка или пальмовая ветвь? Странный он все же, странный и ускользающий.
Садиться с ним рядом она не стала, примостившись на самый краешек кресла.
— В тебе я ошиблась, да. — Даша решила ему не перечить хотя бы в этом, но во всем остальном… — Но Лешка не мог так поступить, понимаешь! Не мог! И убежать с Лили не мог, потому что ее увезли из дома за пять минут до его приезда.
— Кто?
Ленивый взгляд Муратова, обильно сдобренный коньяком, ей показалось, стал как-то жестче. И расслабленность во всем теле моментально напружинилась.
— Ты, — не стала она лукавить.
— Как это?!
— А так. — Даша пожала плечами, глянула вниз и, к стыду своему, заметила, что наследила на светлой плитке, безбожно наследила. — Лешка приехал за Лили, а ее перед этим увезли, вызвав телефонным звонком. Причем она была уверена, что это он за ней приехал.
— Ну! Я-то тут при чем?
— При том, что он сказал, что это ты ее увез.
— Кто сказал? Кому сказал?
— Лешка сказал Валентине!
— Та-ак, давай сначала и по порядку. — Костя замотал головой из стороны в сторону, расплескав коньяк из стакана прямо себе на майку. — Кто такая у нас Валентина?
— Валентина — соседка Лили по квартире. Они вместе снимали квартиру на Корчмной улице. Так вот она утверждает, что ты как-то звонил Леше и угрожал ему.
— Ложь! — гневно вскинулся Муратов и снова плеснул себе на живот. — Просто просил его не доставать меня и все! Словно задницей чуял, что от вашего семейства добра не жди!
— А потом ты под каким-то предлогом вызвал Лили на улицу и увез ее из-под Лешкиного носа.
— Зачем? — задал он резонный вопрос, посмотрел с неудовольствием в стакан и тут же поставил его на пол возле диванной ножки. — Зачем мне ее увозить из-под носа у твоего брата?
— Не знаю. — Даша пожала плечами.
Она и правда не знала, зачем такому, как Костя, такая, как Лили. Недостатка в женщинах тот, судя по всему, не испытывал. В деньгах тоже. И на такой товар, как танцовщица из стриптиз-бара, у него всегда хватило бы средств. Если только…
— Может, ты хотел его ею шантажировать, — осторожно предположила она. — Может, досадить хотел, тем более что Лили, кажется, тебе симпатизировала. Или откуда-то узнал о деньгах и…
— И взял Лили в заложницы, — закончил за нее Костя с дурашливым кривлянием, сразу сделавшись не столь неотразимым. — Знаешь что, девочка, я тебе скажу. Миллион — это не такие большие деньги, чтобы я стал из-за них красть людей и становиться преступником. Тем более для меня не большие. А досадить твоему брату мне и так удалось.
— Да? Каким образом?
— Таким, что я переспал с его милой сестренкой.
И он снова ухмыльнулся так, что Даше захотелось его ударить.
Кажется, он догадался об этом, потому что сполз с дивана и, не переставая гадко скалиться, начал двигаться прямо к ней, перебирая голыми коленками по полу. Добрался до того места, где она, сжавшись в комок, сидела в кресле. Уложил ей голову на колени и загнусавил:
— Дашка-а-а, девочка-а-а, я скучал, а ты? Я хотел позвонить, а тут он и сразу все испортил! Ну, девочка-а-а, ну не ломайся-а-а, будь сговорчивой. Идем в кроватку!
Не будь его тон таким отвратительным. Не случись с ее братом беды, а она случилась, Даша это чувствовала. Не будь Костя замешан во всей этой нечистой истории, а об этом тоже кто-то упрямо нашептывал на ухо, кто знает, смогла бы она его оттолкнуть. Может, и нет, может, и нет, но теперь…
— Извини! — испуганно вскрикнула она, когда Костя упал на лопатки, больно ударившись головой о плитку. — Извини, я не хотела.
— Убирайся! — прошипел он злобно. — Убирайся! И чтобы я ни о тебе, ни о твоем чокнутом братце больше никогда не слышал!
Тяжелая металлическая дверь мягко щелкнула за ее спиной, запираясь. Она выскочила из дома, едва успев схватить со сверкающего крючка свой плащ. Выскочила бегом, хотя за ней никто не гнался. Костя так и остался лежать на полу, сумрачно рассматривая десятка полтора точечных потолочных светильников.
Он не станет ей помогать. Он ее презирает. Вот то, что ей надо уяснить для начала, решила Даша, чеканя шаг по мраморной дорожке от двери его дома до ворот. Она лишь нелепый, незначительный эпизод в его жизни. Причем эпизод, повлекший за собой очень много раздражающих факторов.
Скуки снятия ради он воспользовался ее наивной помощью, и все. Продолжения нет и быть не может. Он слишком боится быть обманутым, обобранным, влюбленным. Теперь она поняла, какой дурью была полна его голова. И теперь, как никогда, уверилась в мысли, что ее брат не крал этих денег. Он не был на это способен просто, и все…