Денис бросил на девушку быстрый взгляд, заметил, как скептически опустились уголки ее губ, и почувствовал, что стало жарко внутри. Угли былой злости в его душе вновь накалились.
«Неужели она думает, что может вот так скептически кривить губы и ничего ей за это не будет? До чего же самодовольная! Кем она себя возомнила? Неужто наивно верит, что это тихое глумление надо мной останется безнаказанным?» – негодовал он.
– Не сопи, – неожиданно приказала она.
– Что-о-о?
Оля подняла глаза от тетради и уставилась на него, затем медленно поднесла указательный пальчик к уху.
– Прочисть уши. В аптеках есть такие штучки, ватными палочками называются, вот ими и нужно чистить. Ну и мыть, естественно, тоже. Мыть – водой, той, что из крана у тебя дома течет.
– Мегера, – выдохнул он.
Она закатила глаза.
– От мегеры слышу!
– Я... – Денис осекся, внезапно ему в голову пришла идея. Он наклонился к ее хорошенькому ушку и прошептал: – Я спою.
Девушка фыркнула и кивнула на людей, приближающихся к скамейке.
– Вперед! Позорься. Кто я такая, чтобы тебя останавливать?
Они смотрели друг на друга в упор. Она ждала, а он вспоминал песню.
– Ну что же ты? – Оля усмехнулась. – Алфавит забыл?
Денис тоже улыбнулся и предупредил:
– Зря радуешься.
– Мне-то что? Это же на тебя, как на дурака, посмотрят.
Он прокашлялся, посмотрел на семью из папы, мамы и двух детей, на мужчину с собакой, на две влюбленные парочки, приближавшиеся с другой стороны, и негромко запел:
– Яааа оооочень сииииильно люблюююююю тееееебяяяяяя, ведь я ооооочееень сиииильноооо хоооочууууу, чтобы тыыы, ТЫ тоооже любиииила меняяяя и об эээтом я буууду кричааать ВСЮ НОЧЬ! ВСЮ НОЧЬ! ВСЮ НОЧЬ! ВСЮ НОЧЬ! [6]
Глаза ее в ужасе расширились, а он вскочил ногами на скамейку и что есть мочи заорал:
– Я ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ! Я ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ... Яааааа оооооочееень сииильно люблюююю тееебяяяя, ведь я оооочеееень сиииильноооо хочуууу, чтобы тыыы, ТЫ тоооже любиииила меняяяя, иии об ээээтом я буууду кричааать всююю ночь. ВСЮ НОЧЬ! ВСЮ НОЧЬ! ВСЮ НОЧЬ!
Люди с изумлением таращились на них. Молодые парни с девчонками остановились и зааплодировали. Собака, взволнованная шумом, начала лаять.
Тогда он обернулся к аудитории, взмахнул руками и продолжил:
– Он ооочееень сииильно влюблееен в тебяяяя, ведь он ооочееень сильно кричит ааа том, чтоб ты тоооже любиииила его, и об эээтом мы бууудем кричааать всююю ночь! ВСЮ НОЧЬ! ВСЮ НОЧЬ! ВСЮ НОЧЬ!
Послышался смех. Пацаны с девчонками, глядя на красную от смущения Олю, подхватили вслед за Денисом:
– Он ооочень сииильно влюблеееен в теееебя, ведь он ооочень сиииильно кричиииит ааа том, чтоб ты тооооже любиииила его, и об ээээтом мы бууудем кричаааать всююю ночь! ВСЮ НОЧЬ! ВСЮ НОЧЬ! ВСЮ НОЧЬ! ВСЮ НОЧЬ! ВСЮ НОЧЬ!
– Ненормальный! – возмущенно воскликнула Оля, захлопывая тетрадь.
Денис театральным жестом прижал ладонь к груди и запел уже тише, но все равно достаточно громко, так, чтобы все могли его слышать:
– Яааааа оооооочееень сииильно люблюююю тееебяяяя, ведь я оооочеееень сиииильноооо...
Девушка вскочила, наградила его гневным взглядом и унеслась прочь, ни разу не обернувшись.
Зеваки сочувственно загудели, а кто-то даже пытался Дениса подбодрить:
– Молодец, пацан!
– Ей понравилось!
– Ты крут, старик!
– Она твоя!
Денис отвесил всем шуточный поклон. Прохожие двинулись дальше, а он с чувством выполненного долга уселся на скамейку, закинул назад голову и с блаженством посмотрел на солнце.
«Надо признать, я пою куда лучше, чем она», – не без радости отметил парень.
Учитель физики отвернулся к доске и принялся писать формулы. Тогда Лера посмотрела на соседку по парте и тихонько сказала:
– Псс, доставай!
Марина плотно сжала губы, чтобы не засмеяться, и полезла в сумочку, откуда вытащила пачку цветных листовок. Лера разделила их на три части и пустила по рядам. Одноклассники оживились, по классу прошелся шепоток.
Физик, не оборачиваясь, постучал ладонью по доске:
– Одиннадцатый «Б», заглохли! А то вы у меня сейчас у доски поговорите!
Лера посмотрела на Олю с Зиной, которые сидели на первой парте и с умным видом записывали в тетрадь формулы. Заглохнуть одиннадцатый «Б» теперь уже не мог. Одноклассники ржали, листовки гуляли с парты на парту, поднялся небывалый шум.
Учитель пришел в бешенство. Он бросил мелок на стол, выбежал из-за кафедры и обвел всех строгим взглядом. Но это не помогло, смешки продолжались. Парни вообще позабыли, где находятся, и переговаривались в голос. Девчонки все как одна покрылись румянцем и смотрели друг на друга расширенными глазами. Физик решительно подошел к третьей парте, где громче всего велось обсуждение, и вырвал у Федосьева листовку. Какое-то время молча ее рассматривал, потом перевел взгляд с листовки на Олю.
– Ольга Соломкина, прошу вас остаться после урока. – Листовку учитель торопливо спрятал в карман.
Класс загоготал, а Федосьев привстал с места и завопил:
– Геннадий Николаевич, это мое приглашение! Верните, пожалуйста!
Его сосед Леха обмахнулся своей листовкой и весело прибавил:
– Она после урока вам лично подарит!
Лера видела, как неловко учителю, насколько он был не готов к тому, что увидел и прочитал.
– Физик просто в ауте, – шепнула ей Марина.
– Пофиг!
– Переписывайте формулы, на следующем уроке проверочная, – заявил Геннадий Николаевич, усаживаясь за стол и делая вид, словно ему срочно понадобилось заполнить журнал.
– Извините, – подала голос Лера, – а закончить последнюю формулу мы должны сами?
Физик глянул на доску с незаконченной формулой и сказал:
– Последнюю не писать.
Раздался долгожданный звонок.
Лера убрала тетрадь с ручкой в сумочку. К их парте подбежала Света.
– Мы ее уничтожили! – выдохнула подружка, с обожанием провожая взглядом Леху. – Ее засмеяли! Боженьки, не хотела бы я оказаться на ее месте!
– Да уж, – согласилась Марина, одергивая коротенькую бежевую юбочку с белыми кружевами. – Больше эта выскочка нас не побеспокоит.