Вошла Катя с хрустальной тарелкой, где было выложено печенье в форме сердечек, посыпанное сахарной пудрой.
– Как вкусно пахнет, – похвалила Олеся, освобождая место для тарелки в центре небольшого столика на колесах.
– Рецепт из журнала «Для маленьких домохозяек», – едко бросил Глеб.
Артур заметил, что подруга нахмурилась, но прервать ее не успел.
– Какая разница, откуда рецепт! – воскликнула Олеся. – Главное результат! Правда, Артур?
Все уставились на него, и ему ничего не осталось, как промычать:
– Угу.
– Угощайтесь, – радостно произнесла радушная хозяйка, усаживаясь во главе столика на табуретку.
Глеб зло покосился на нее и тихо спросил:
– Мультики включим?
Олеся неодобрительно покачала головой и обратилась к девочке:
– Он всегда так отвратительно себя ведет с тобой?
– Да нет, – скромно улыбнулась Катя, – все нормально.
Артур почувствовал на себе ее взгляд, и его начало потряхивать. Он даже поставил чашку на блюде, лишь бы никто не заметил дрожи рук.
– Почему ты не берешь печенье? – огорченно спросила его девочка.
Глеб среагировал необычайно резко:
– Не хочет, и не берет, оставь его в покое! Вот прицепилась!
– Я просто спросила.
Артур быстро взял с тарелки одно сердечко, засунул в рот и разжевал под внимательными взглядами. Горло обожгло, но он все равно с трудом вымолвил:
– О-очень вкусно.
Катя придвинула к нему графин с холодной водой и стаканчик со словами:
– Попей, а то печенье горячее.
Он увидел, как друг поднял глаза к потолку, а лицо Олеси приобрело удивленное выражение, и, проклиная все на свете, плеснул себе в стакан воды. Идея прийти сюда оказалось самой неудачной за последнее время, если не считать пари на «раскрут» сидящей рядом «монашки». Ему кусок в горло не лез, на друга было даже стыдно смотреть, а на Олесю просто не хотелось. При близком знакомстве она оказалась на редкость надоедливой особой с притворной нравственностью. И уж она могла быть чьей угодно невестой, но только не Господа, в чем он имел неосторожность убедиться.
Они молча пили чай, сама Катя ничего не ела, ее взгляд осторожно покоился где-то в районе шеи Артура, отчего тот ощущал себя неловко. Олеся наелась, прильнула к нему, и стало совсем невыносимо. Глеб с видом мученика жевал печенье сестры и ни на кого не смотрел. Артур видел его таким уже два дня, но в чем дело, друг не рассказывал, отделывался дежурными фразами вроде: «все нормально», «не парься».
– А где ваши родители? – полюбопытствовала Олеся.
– На даче, – охотно ответила Катя, – так что можем до ночи сидеть.
Брат раздраженно фыркнул.
– Как там написано в твоей любимой книжке для маленьких принцесс? Спать нужно ложиться в девять часов, чтобы кошмарики не снились. Так?
– Ну, хватит уже, Глеб! – рассердилась девочка. – Если тебя бросила девушка, я же не виновата!
– Дуреха, это тут ни при чем!
Олеся оживилась.
– Тебя кто-то бросил?
– Бред больной фантазии моей сестры, – насмешливо улыбнулся Глеб. – Малышке даже невдомек, что можно огорчаться по какой-то иной причине. Что с нее взять, детский сад, штаны на лямках!
– Да не такая она и маленькая, как ты пытаешься нам тут втереть. – Олеся взглянула на девочку. – В каком ты классе?
– В шестом.
– Ну вот...
Артур не выдержал и поднялся.
– Нам, короче, пора, – перебил он девушку.
Ему показалось, что друг улыбнулся с благодарностью, поэтому пресек всякие возражения со стороны Олеси.
– Спасибо за чай и печенье, – не глядя на расстроенную сестру друга, сказал он, прежде чем выйти в коридор.
Катя вскочила.
– Я провожу! – Но брат грубо толкнул ее на табуретку и прошипел:
– Не зли меня лучше.
Дальше Артур слушать не стал. Он быстро оделся, распрощался с Глебом и утащил медлительную Олесю.
– Ну и псих! – были первые слова девушки, когда они вышли на улицу.
– Вообще-то Глеб мой лучший друг, – обиженно заметил Артур.
Олеся, точно не слыша его, пробормотала:
– Вот кто на тебя так плохо влияет. Нужно уже что-то с этим делать...
– О чем ты?
Она взглянула на него и недовольно поджала нижнюю губу.
– Не шаркай, Артур, это невыносимо!
– Хочу и шаркаю, – огрызнулся он, нарочно проводя подошвой кроссовки по асфальту.
Они медленно шли вдоль оживленного шоссе, Олеся висла у него на руке, болтала о школе, о подружках, а парень размышлял. Не о девушке рядом, не о друге и даже не о милой Кате – совсем о другой девушке, которая неожиданно за ничтожно короткий срок стала неотъемлемой частью его жизни.
– К тебе? – спросила Олеся, заглядывая ему в глаза.
– Не-ет... – он задумчиво посмотрел на нее, – у меня дела.
– Ночью? Какие?
– Ты меня контролируешь? – вопросом на вопрос ответил Артур.
Больше они не разговаривали. Она давала понять, что обиделась, а он – что ничего понимать не желает. Но ссоры, как ему втайне хотелось, не вышло. На прощанье Олеся долго его целовала, говорила о своих чувствах, планах на ближайшее будущее и вообще вела себя, как без пяти минут жена. Домой Артур брел подавленный и несчастный. И опять думал, но снова не о ней.
В подъезде не горел свет, он поднялся на лифте до двадцать второго этажа, подошел к двери квартиры и остановился. За спиной кто-то стоял. Артур медленно обернулся, в темноте послышалось тихое шуршание, и он почувствовал сладкий запах то ли жвачки, то ли конфет.
– Что ты тут делаешь?! – резче, чем хотел, воскликнул парень.
Катя, шурша юбкой, подошла к нему и попыталась обнять, но он отшатнулся.
– Как ты успела?
– Я дворами, – пробормотала девочка.
Он полез за ключами, открыл дверь и включил в прихожей свет.
Сестра друга была все в том же сиреневом платье, только сверху тонкую куртку накинула. Сейчас она ему показалась еще младше, чем когда поцеловала его на углу дома и скромно призналась в любви.
«Совсем ребенок, сущая девчушка...»
– Я ведь сказал тебе уже, – со вздохом произнес Артур.
Катя подняла на него глаза и попросила:
– Можно мне войти?
– Чё-ёрт... – снова вздохнул он и распахнул дверь пошире, жестом приглашая ее в квартиру.