– Покурить бы, – пробормотала она, оглядываясь по сторонам. – Порядок: Пашка о чем-то треплется с Ирочкой и профессором.
Лика скрылась за колонной, достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку, но так и не закурила. Увлеклась беззастенчивым подслушиванием.
– Все идет по плану, – Юра Космачев разговаривал шепотом. – Никаких проблем нет, обстановка нормальная, самочувствие хорошее.
«К полету в космос они готовятся, что ли?» – растерянно подумала Лика и насторожилась. Космачев вновь принялся кому-то звонить.
– Томочка, зайчик мой, скучаю по тебе очень. Прости, что звоню поздно. Я сейчас со своей клушей в Каир отчаливаю. Беспокоюсь, вдруг связи не будет. Решил перезвонить, чтобы ты не волновалась.
«Хм… Томочка, обстановка какая-то. Алина, получается, клуша. Тогда почему Юра отдыхает с ней? Надо присмотреться к этой парочке попристальнее», – решила Вронская.
Вскочив с кресла, она быстро побежала к выходу. Паша уже оглашал холл нетерпеливым:
– Лика! Уезжаем!
– Каир! Русские! Давайте ваши квитанции, да, – заверещал египтянин, похлопывая себя по бедру табличкой с названием туристического агентства. – Я – Мустафа, Мустафа – это я. Запомните мое имя, оно мне очень нравится. Да. А еще мне нравится, когда в анкете после экскурсии пишут: Мустафа – хороший гид. Хороший, да.
– И очень скромный. – Лика, смеясь, вручила парню квитанции на экскурсии. Потом выхватила у стоявшего рядом с гидом Паши подушку. – Все, меня не кантовать. Пошли скорее в автобус. Сейчас наступит здоровый сон!
Но крепко уснуть у нее не получилось. Автобус часто останавливался возле отелей, подбирал тоже собравшихся в Каир туристов. В салон то и дело входили, переговариваясь и роняя коробочки с завтраками, люди. Потом, когда Лике удалось задремать, Пашка принялся толкать ее в бок.
– Вставай, остановка. Выйди, разомнись, горе мое.
Сонная, Лика дотащилась до выхода и, больно ударив колено, неловко спрыгнула на землю.
К Вронской бросился Мустафа, явно желая подать руку.
– Не повезло, красавица, не успел, да, – сокрушенно пробормотал гид и улыбнулся.
Лика непонимающе терла глаза. Множество автобусов, вдруг заполонивших асфальтовую площадку посреди пустыни, все не исчезало.
– Сейчас остальных подождем и поедем, да, – пояснил Мустафа. – Все автобусы вместе, да. Это конвой.
– Да, – Лика передразнила Мустафу и проснулась окончательно. – А к чему все это?
– С полицией поедем, да. Охранять туристов, да. – Гид щелчком отбросил окурок, на секунду проткнувший ночь красной точкой. И недоуменно пожал плечами: – А назад мы поедем без полиции, да. Так что бедуины смогут на нас напасть, да.
– По-моему, бедуины в Египте остались только для того, чтобы туристов развлекать, – вдруг присоединился к разговору Игорь Полуянов.
– Нет, – сказал Мустафа. Но уже через секунду вновь «задакал»: – У нас живет много бедуинов, да.
– Где логика? Этих египтян не поймешь! – пробормотала Лика, с завистью поглядывая на курильщиков. Нет, курить нельзя, Паша разорется.
Внезапно помимо воли с ее губ слетело:
– Господи! Не может быть!
А как сдержать удивленный возглас? Порыв теплого ветра куролесил как мог. И вот стоявшая рядом с Ликой Галина Нестерова откинула назад растрепанные светлые волосы, и… Было от чего потерять дар речи. Лицо, светящееся от счастья, – это не затертое торопливыми писателями выражение. Лицо действительно может светиться! Сверкают глаза. И от посмуглевшей кожи словно исходит сияние. Играет на губах улыбка.
«Ничего не понимаю, – думала Лика, устраиваясь поудобнее на сиденье в автобусе. – Галина же вроде за Игорем все бегала. Полуянов, как обычно, равнодушен, слегка надменно поглядывает на окружающих. А Галя – красавица, просто цветет и пахнет…»
Вронская заснула и открыла глаза лишь тогда, когда автобус притормозил у красного длинного здания Египетского музея. И Мустафа, «дакая» по поводу и без, пригласил туристов на выход.
– Ну ты и дрыхнешь, – констатировал Паша, одергивая подол темно-зеленого Ликиного платья. – Постой! Вот так хорошо. Горе мое, ты спишь, как барсук. Неужели не слышала, как народ мимо тебя шлялся? Мы ведь останавливались, чтобы позавтракать.
– Не, не слышала. Все проспала. Обидно, Каира так и не увидела.
– А сейчас ты где? Не в Каире, что ли?
Лика пожала плечами. Перед глазами пальмы. Пальмы, пальмы. И металлическая ограда вдоль тротуара. Как-то это не способствует формированию мнения о городе.
Вдоль забора, как гигантская змея, медленно ползла людская очередь. Когда в ограде показалась калитка, Мустафа раздал билеты и предупредил:
– Снимать только здесь, да. В музее фотосъемка запрещена. Я забирать ваши фотоаппараты и нести их в камера.
Пройдя через металлодетектор, Лика раздраженно дернула Пашу за рукав:
– Людей-то сколько! Если в музее такая же толпа, то мы вряд ли что-нибудь увидим! Ой!
Одна из туристок, поскользнувшись на бортике, окружающем небольшой пруд, угодила прямо в воду.
– Зато теперь она рассмотрит папирус и лотосы, да, – прокомментировал падение женщины Мустафа. – Эти растения – символы Египта.
– Египетский музей древностей основан французом Огюстом Мариеттом в 1863 году. Однако в этом очаровательном здании экспонаты были размещены позднее, в 1902 году, – донесся до Лики звенящий от волнения голос Тимофея Афанасьевича. – В музее два этажа. На первом экспонаты расположены в хронологическом порядке, на втором – по темам.
Лика прошла через очередной пост охраны, протянула парню в белой рубашке билет и…
Исчезли все звуки. Исчезли люди. Не осталось ничего, кроме величественной истории, ее запаха, тепла, ярких или приглушенных красок.
Неважно, кого изображают черные или розовые статуи, кому принадлежат бело-песочные саркофаги. Какая разница, отчего вдруг в центре зала ныряешь в Нил, заросший папирусом, и потревоженная стая уток расправляет крылья. А потом как пробуждение – это же фрагмент паркета под стеклом, просто пол из дворца фараонов.
Остаться бы возле этих камней. Они настолько живые, что могут рисовать картины, сминая время, перебирая четки тысячелетий…
– Я понимаю людей, которые бросали ради Египта все, – бормотала Лика. Она давно отбилась от группы, но это ее совершенно не волновало. – Если есть абсолютная красота, то она в этих статуях и иероглифах. Книжные иллюстрации – это бледная копия копии копии копии…
– Это еще один наш гид, да, – сказал Мустафа, оглядывая группу российских туристов, не без труда различимую в бесконечном людском потоке. – Он проведет экскурсию по музею, да. А потом расскажет про пирамиды на плато Гиза.
Тимофей Афанасьевич Романов мельком глянул на представляемого гида. Расслышать его имя в неумолкающем шуме голосов, звучащих на всех языках мира, не удалось. Глянул и подумал: «А парень нубиец, темнокожий, он сам похож на блестящую статую из черного гранита». Потом профессор отчаяннейшим образом на себя рассердился.