Был только один способ заставить Веронику, бегающую по студии и матерящуюся, как сапожник, хотя бы ненадолго замолчать.
– Ого, – чуть отдышавшись от долгого поцелуя, она сразу завозилась с его ремнем на брюках, – да помоги же мне!
– Подожди!
В студии нет кровати. Нет душа. И вообще – еще два часа назад Вероники не было рядом, не существовало в его жизни в принципе. И сразу вот так… Нет, ну так нельзя. Люди – не кролики, пусть пройдет время. Хотя девушка, конечно, очень красива, но это все так неожиданно, и было бы совершенно неправильно, тем более в личной жизни вроде как все устроено, во всяком случае, есть определенные отношения, которые надо разорвать…
Пока Андрей мычал, пытаясь оформить свой протест вежливыми приличными фразами, Вероника справилась с его ремнем, расстегнула брюки, стащила свою юбчонку, и…
Как ни странно, с ней было очень хорошо…
Тем не менее, влюбиться в нее не получалось. Слишком сильная, совершенно непредсказуемая, Вероника неслась по жизни тайфуном. Она могла исчезнуть на месяц-другой, а потом требовать, чтобы Андрей ежедневно сопровождал ее на выставки. Она насиловала его прямо в машине, а затем орала, чтобы он больше к ней не приближался.
Такая истеричность веселила и утомляла. Но… все-таки Вероника его зацепила. Выяснилось, что рядом с ней жизнь делается невероятно вкусной и сочной.
– Боже, какое утро! – кричала девушка, высунувшись в окно. – Невероятно, синее, желтое, чистое!
Она это видела, чувствовала и любила с такой верой, силой и искренностью, с таким неистовым остервенением, с таким зашкаливающим восторгом, что… утро послушно становилось самым невероятным, кофе – потрясающе вкусным, обычная яичница – изысканным дивным блюдом.
Вероника, как волшебница, умела творить чудеса, она преображала все вокруг себя, наполняя любое пространство и каждое жизненное проявление светом и красотой. В ее мире хотелось расти и развиваться, как цветку в оранжерее. Вероника рядом – и дело спорится, счастье греет, вдохновение уносит вдаль.
Андрей понимал, почему он на ней женился. Почему она согласилась выйти за него, тогда еще полунищего, слабого, потерянного? Вероника уверяла: «Любовь». Только в эти слова не очень-то верилось. Такие люди, как она, – особенные, сложные, противоречивые; обычные среднестатистические эмоции и чувства им несвойственны по определению.
Впрочем, какая разница – почему. Она позволила приблизиться, и это главное…
В постели все было совершенно в ее стиле – то секс днями напролет, то месяцами, агрессивно: «Мальчик, отстань от меня». А как-то она появилась дома с подружкой, страстно ее поцеловала и предложила Андрею присоединиться.
В сексе втроем, как выяснилось, нет особых прелестей, только техническое неудобство. Но в нем нет и лжи. А правда – она не горькая, она просто правда, и лучше знать все, чем догадываться…
– …В общем, мы через несколько лет супружеской жизни осознали: нам хорошо вместе, но мы хотим секса не только друг с другом. Для нас такая свобода комфортна. Я думаю, все люди – разные, у них разные привычки и потребности. Кому-то проще жить по общепринятым правилам, кто-то их устанавливает для себя сам.
– Ваша жизнь – это как арт-хаусное кино… Все так со стороны красиво… Но не приведи господь в таком положении оказаться… У меня тоже, наверное… свои правила по жизни… но свобода секса для меня неприемлема…
До меня донесся тихий смех:
– Зато свобода сна для вас приемлема, это совершенно очевидно. У вас голос такой сонный! Вы сами выплывете из ванной? Голова не закружилась, все в порядке? Что ж, тогда спасибо за компанию. Спокойной ночи, Наталия! Очень рад нашему знакомству!
Длинный рассказ Андрея меня и правда немного утомил. Конечно, суть его была любопытна. Но все это обилие подробностей… Похоже, мужчина и правда любит свою взбалмошную женушку, если готов принять и простить все ее похождения. Сам-то он, я уверена, не пользуется предоставленной ему свободой, ему такой экстрим даром не нужен. Для него действительно только одна женщина существует. Как заботливо хранит Андрей каждый кадр воспоминаний об истории их отношений!
Надо встать из ванны, закутаться в белый махровый халат, висящий на двери. Добраться до постели и уснуть – я очень устала, а завтра с утра пораньше хочется отправиться на пляж. Буду загорать до черноты, чтобы девчонки наши в морге все обзавидовались. Вот только… может, подремать немного, прямо в ванне… совсем чуть-чуть…
– Ты плохо за мной смотреть, Наталия!
Вздрогнув, я потерла глаза. Дитрих – здесь? Рыжий изменник что, решил наконец-таки воспользоваться моим неприличным предложением? Не прошло и полгода! Ну уж дудки, кто не успел, тот опоздал. Странно, звука его шагов вроде было не слышно. И… дверь! Как он открыл дверь?! Здесь номер закрывается ключом-карточкой, я уже как-то выскакивала в коридор без него – и дверь захлопывалась, приходилось идти на рецепцию, просить новый ключ. Может, Андрей не прикрыл за собой дверь? Но, кажется, дверь тяжелая, она сама собой прикрывается…
– Ты за мной плохо смотреть, Наталия, – повторил Дитрих, печально улыбаясь. – Я хотеть сказать, что скоро ты ко мне приходить. Я тебя ждать, потому что я собираться тебе сказать…
Ой, нет. Надо его заболтать, срочно перевести разговор на другую тему. Все выяснение отношений – потом, я так хочу спать!
– Как твой живот, прошел? – Интересно, слышно ли по моему голосу, что беспокойство фальшивое? – Ты выглядишь очень бледным. Пожалуйста, подай мне халат и отвернись.
– Я не могу…
– Ну, детский сад, старшая группа! – Я резко села в ванне, и… проснулась от плеска воды…
Нет, надо срочно отсюда выбираться! Нельзя спать в не предназначенных для сна местах, кошмары замучают!
Дотащившись до комнаты, я улыбнулась. С моей постели снято покрывало, аккуратно сложено на кресле. Край одеяла отвернут, на подушке лежат фиолетовый цветок и шоколадная конфета…
Все-таки Андрей – очень заботливый друг! Я совершенно им очарована! Какая все-таки, между нами говоря, дура эта его Вероника…
* * *
Я не знаю немецкого языка, но все, происходящее на соседних шезлонгах, понятно настолько четко, как будто бы рядом работает невидимый синхронный переводчик. Пожилой немец —живот – пивной бочонок, красный нос с фиолетовыми прожилками, неопрятный венчик седых кудряшек вокруг лысины – воспитывает молоденькую гибкую красавицу-жену. Прозвище ей придумывается само собой – девочка-Chanel: темные гладко зачесанные назад волосы, большие стильные очки в белой оправе, за дымкой стекол угадываются выразительные глаза. А еще у девушки, как у всех рекламирующих Chanel моделей, крупный красивый рот, чуть тронутый прозрачным блеском.
И вот в такое нежное скуластое личико без устали строчит-шпарит агрессивный немецкий язык.
Кайся, немедленно кайся, великая грешница! Все твои тяжелейшие проступки ведомы наперечет: