– Приемные часы у врачей закончились, рожениц навещать нельзя, у нас карантин, и вообще, чем меньше народу здесь появляется, тем ниже риск занесения инфекции. Так что всего хорошего, девушка!
Лика извлекла из кармана рюкзака просроченное удостоверение и, постаравшись закрыть срок действия запаянной в пластик пресс-карты, заявила:
– Я журналист, мы договаривались о подготовке репортажа. Только вот номер кабинета Кикнадзе из головы вылетел.
– 206! А тапочки есть у вас? – не отставала вахтерша. – Если не взяли, то я вам дам. В обуви нельзя. Здесь вам роддом, а не проходной двор!
– Давайте я куплю у вас бахилы. Сколько они стоят?
– У нас, – в голосе женщины зазвучала гордость, – бахилы не продаются! И слава богу. От инхекции они не спасают!
Невольно поморщившись от неправильного произношения, Лика подумала: «Ну и ретроградное местечко!»
Потом она покорно сбросила в комнате вахтерши ботинки и, стараясь не растянуться в сланцах минимум сорокового размера, зашлепала по лестнице на второй этаж.
Нино Кикнадзде сидела за столом и что-то писала в карточке.
– Вы? Хотя мне почему-то казалось, что мы с вами еще встретимся.
От ее приветливого тона Вронскую передернуло. «Встретимся, блин. На похоронах моих встретимся!» – подумала она и утвердительно кивнула на вопрос о чае.
Полная фигура женщины в белом халате казалась и вовсе необъятной. Нино заварила крепкий чай, достала из ящика стола коробку рахат-лукума.
– Угощайтесь. Нас, медиков, благодарные мамочки балуют…
Отправив за щеку засыпанное сахарной пудрой, омерзительно приторное лакомство, Вронская все прикидывала, как лучше начать разговор. Но в душе кипела обида за пережитый в Витебске кошмар. Хотелось вцепиться мерзкой тетке в волосы!
Тем временем Нино разговорилась.
– Бывают же в жизни совпадения, – сказала она, позвякивая ложечкой в фарфоровой чашке. – Я подрабатываю в медицинском центре. И вы знаете, кто ко мне недавно пришел на вакуум? Даша Гончарова собственной персоной!
«Старые песни о главном, – со злостью подумала Лика. – Как ей только не надоест пудрить мне мозги!»
Но она нашла в себе силы ахнуть и изумиться.
– Да вы что!
– Разумеется, – Нино сделала глоток и звякнула чашкой о блюдце, ее руки заметно дрожали, – я отказалась. Подумать только – убивать ребенка Ивана. В глазах потемнело при одной мысли об этом.
– Знаете, – решилась Вронская, проглотив склизкий сладкий комок. – А я ездила в Витебск, пыталась там что-то разузнать про картину Шагала.
– И что?
– Ничего выяснить не удалось. Правда, меня чуть не убили. В номер гостиницы кто-то забрался. Я подозреваю сотрудника Музея Марка Шагала Кирилла Богдановича. Скажите, вы не знаете этого человека? Может, Иван Никитович вам что-нибудь про парня рассказывал? Слышали его фамилию?
Несмотря на отсутствие в вопросе прямых обвинений, темные глаза Нино сузились.
– Вон! – тихо сказала она. – Вон отсюда! Я к вам со всей душой, а вы тут намекаете непонятно на что.
– Ни на что я не намекаю! – возмутилась Лика. – Вы с Иваном Никитовичем были друзьями. И его убили. Меня удивляет, мягко говоря, ваша реакция. Разве вы не хотите, чтобы убийца оказался за решеткой?!
– Вон, – повторила Нино и, демонстративно отодвинув чашку, снова склонилась над карточкой.
Вронской не оставалось ничего, кроме как закрыть за собой дверь кабинета.
– А где можно будет прочитать статью? – щелкая вязальными спицами, поинтересовалась вахтерша.
Лика зашнуровала ботинки и удивленно посмотрела на женщину.
– Статью? Ах да… Вы знаете, пока не будет никакой статьи. Нино Вахтанговну вызвали на операцию, мы так и не успели толком поговорить.
Вахтерша недовольно поджала тонкие губы и назидательно заметила:
– Только тапочки в следующий раз захватите.
Кивнув, Лика отправилась к припаркованному возле роддома «фордику».
– Будут им, машина, тапочки, – забормотала она, копаясь в рюкзаке в поисках мобильника. – Тапочки будут и небо в клеточку. Уж я костьми лягу, а добьюсь своего. Не нравится мне лапша на ушах, это не мое любимое блюдо!
Наконец золотистый слайдер нашелся. Но набрать номер Седова Вронская не успела. Легок на помине, сам позвонил, и в салоне машины сладким голосом запел Эрос Рамазотти.
– Ты в Москве? Жива-здорова? Дело на сто миллионов! Тебе нужно подъехать…
Лика перебила поток следовательского сознания:
– Подожди! Я должна тебе кое-что рассказать. Я, кажется, поняла, кто убийца.
На том конце провода воцарилась напряженная тишина, и Вронская продолжила:
– Помнишь, я тебе говорила про Нино Кикнадзе? Так вот, она совершенно точно сговорилась с этим витебским хлыщом.
– Богдановичем? Он, кстати, исчез. А доказательства сговора?
– Я сейчас была у Нино. – Лика не без труда выдержала эффектную паузу. – И она меня выгнала при одном упоминании о Кирилле Богдановиче! И еще…
– Давай вечером все обсудим, – предложил Володя Седов. В его голосе явственно зазвучало разочарование. – Ты там особо самодеятельностью не увлекайся, хорошо? А то жалко будет, если и тебе башку проломят. И ты должна мне помочь. Ситуация патовая, сам я официально допрос проводить не могу, боюсь, проблемы возникнут. А информацию проверить надо. У тебя ручка есть?
Лика извлекла из рюкзака блокнот и быстро застрочила. Семирская Ирина Львовна, телефон, адрес…
– Сделано, шеф. Какие будут указания?
– Скажи, что ты интервью сделать хочешь. Про ее жизнь, про мужа. И так как бы невзначай поинтересуйся, что мадам думает по поводу супружеской верности.
– Седов! Я тебя умоляю! Да кто с журналистами откровенничает накануне предвыборной кампании. Хочешь, я тебе прямо сейчас скажу, что мне ответит твоя Ирина Львовна? Что мужа обожает со школьной скамьи. И мечтает жить с ним долго и счастливо и помереть в один день!
– И все-таки съезди, – ворчливо пробурчал следователь и отключился.
В прошлой, курящей жизни Лика бы затянулась сигаретой. Теперь же она отломила кусочек изумительного шоколада с ромом и орехами, с радостью отмечая, что отказ от курения, похоже, даже начинает доставлять удовольствие. Вкусовые ощущения некурящего человека превращают еду в удовольствие. Прожевав шоколад, она защелкала кнопками телефона.
– Простите, я не могу с вами встретиться на этой неделе, – приятным мелодичным голосом сказала жена депутата Семирского, выслушав суть Ликиной просьбы. – Муж сегодня возвращается из Белоруссии, и мы идем на прием в посольство. Завтра у меня уже запланировано интервью. А вот на следующей неделе я с удовольствием с вами пообщаюсь. Большое спасибо, что проявили интерес.