«Не хватало еще…»
«Этому обучают в Кукушке, так что не беспокойся, узнаешь».
«Я не беспокоюсь!»
«Слушай, ты чего такая злая? Дергаешься постоянно, закидала меня синими искрами… Так на что дуешься?»
«На что надо».
«Или говори, или полезу в твою мыслечувствующую ленту…»
«Я тебе полезу, не смей!»
– В интернате никто не верил, что я когда-нибудь поступлю в Кукушку… – разглагольствовала Дашка, попивая какой-то зелено-желтый сок, доставленный чертиком опять же неизвестно откуда. – Но вот, послезавтра моя мечта исполнится… Как будто и не было этих семи лету Олеши…
«Ну?»
«Что ну?»
«На что злимся?»
«На твое предательство…»
«Ты рехнулась?!»
– Чего желаете на десерт, леди? – галантно осведомился вслух Лешка.
Дашка, не сдержавшись, хмыкнула.
– Шоколадку желаем, – вальяжно ответила она. – Две.
– Может, вина? – еще галантнее осведомился Лешка.
– Нет! – тут же сказала Таня.
– Да! – произнесла Дашка одновременно с ней.
Девушки посмотрели друг на друга.
– На время учебы в Кукушке пить-курить и все такое запрещено, – смущаясь, пояснила Дашка. – За этим строго следят, насколько я слышала… Так что неплохо было бы… ну за экзамен наш, за удачный.
– В выходные, когда учебы нет, будешь чем хочешь заниматься, даже «всяким таким», – пряча улыбку, произнес Лешка. – И, если возникнет желание – на шабаш слетаешь… Кроме того, по-настоящему строго относятся только к ученикам пятого яруса, за остальными и не следят… Тем более если вы отдельно будете жить – вообще никто вас проверять не будет. Можешь «всяким таким» сколько хочешь заниматься.
– Под «всяким таким» я имела в виду кое-что другое, – смутилась Дашка, – ну сам же понимаешь…
– Да сразу понял. – На щеках чертика появились ямочки.
У Тани возникла мысль, что чертик и Дашкины мысли читает.
Подружка, окончательно смутившись, замолкла. Но долго не говорить она не могла.
– Танюш, а? Ну пожалуйста. – Дашкины глаза сделались умоляющими. – Я вина толком никогда и не пробовала… Как попала в восемнадцать к Олеше, так и…
– Ну ладно, тогда давай, – сдалась Таня. Действительно, чего это она злится? Она сейчас в квартире, горы далеко, рядом – друзья какие-никакие…
«На мне след какой-то есть, да?»
– Красного или белого?
– Старинного церковного, – не удержалась Таня, – с юга Франции. Там еще буковки золотые на этикетке.
– Хороший выбор, – насмешливо произнес Лешка и сложил брови домиком. – Тогда погодите немножко… Его не так просто достать.
«Откуда знаешь про след?»
«Сорока на хвосте принесла».
«Твоя сорока уже наказана».
«Как это?!»
«А вот так, – вдруг обозлился Лешкин голос, протянувшись в ее сознании синей дымкой, – нечего было с кем попало шастать по лесам».
«С кем это?!»
«Кроме того, отец уже знает, что ты разговаривала с Олешей незадолго… недавно».
На столе появилась темная пузатая бутылка с украшенной золотой вязью этикеткой.
– Вот это да! – восхитилась Дашка. – Что за редкость? Откуда?
– Откуда – не скажу. – Лешка даже глазом не моргнул. – Но раньше оно точно стояло в подвале святой инквизиции…
– Ужас, – Дашка содрогнулась и отодвинулась от бутылки. Но вино в бокал налить позволила.
– Хорошо, – кивнул Лешка, – и тирамису тогда… Или сыр? О, с плесенью? Мой отец обожает такой… Леди, ты сыр любишь?
«Терпеть не могу».
– Тань, ты чего все молчишь? – высказалась Дашка, наблюдая, как чертик разливает по чистым хрустальным бокалам вино. – Спать хочешь?
– Да, очень устала. – Девушка выразительно посмотрела на Лешку.
– Выпьем разок, и я ухожу, – произнес парень, поднимая свой бокал. – Ну за успешную сдачу экзамена!
– И за новоселье! – поддержала Дашка.
– И за доверие! – не удержалась Таня.
– Отличный тост, – кивнул Лешка, выпил одним махом и хряснул бокал о кафель пола: осколки тут же исчезли.
Дашка последовала его примеру: осушив до дна, кинула бокал на пол. Таня, не пожелавшая выделяться из коллектива, проделала то же самое: бокалы один за другим разлетелись мелкими брызгами, покатились обезглавленные ножки, но осколки не исчезли.
Лешка не сдержал насмешливой улыбки:
– Придется вручную убирать, горе-колдуньи.
– Я умею заставлять ис-счезать м-мусор, – пролепетала Дашка, – но сейчас ос-слабла, – и вдруг пьяно рассмеялась.
– Ой, кажется, твоя подружка очень устала, – делая вид, что озабочен, произнес Лешка. – Я проведу ее… на диван уложить, да?
Таня машинально кивнула.
– Да, из-звините меня… П-пойду-ка я отдыхать.
В следующую секунду чертик ловко подхватил Дашку за плечо и талию, впрочем, разместив руку чуть пониже, чем следовало, и повел в коридор.
Когда он вернулся, Таня мрачно оглядела его с головы до ног:
– Вот зачем Дашку упоил?
– Ну ее, эту астральную связь, – серьезно произнес Лешка. – Так мы друг друга точно не поймем. А подружка твоя сама упилась, почти помогать не пришлось… Ну что, поговорим начистоту?
Таня, глянув исподлобья, тут же спросила:
– Зачем ты повесил на меня след?
– Может, кофейку для поднятия настроения?
– Не поможет.
Через некоторое время любимый напиток дымился в знакомых золотых чашечках.
– А ты знаешь, что такое след вообще? – Лешка, отпив глоток, не сдержал снисходительной ухмылки. – Это такое заклинание-ловушка, – продолжил он, видя, что Таня молчит и даже не смотрит на кофе. – На шею человеку накидывается этакая петля. На саму жертву она никак не действует, а вот браслетик обычно тормозит… вроде как магическая сила притупляется, слабеет.
– Но я же могла обороняться на экзамене? – не выдержав, изумилась Таня.
– Да, и это большая неожиданность, – подтвердил Лешка. – Отец специально приказал не давать тебе еды, чтобы посмотреть, как вся твоя энергия будет работать с петлей на шее. Как будет действовать твой браслет. Поэтому на рунах тебя не перетруждали.
– Ясно. – Таня почувствовала, как злость опять закипает в груди.
– В общем, – продолжил Лешка, – браслет твой на петлю наплевал, даже наоборот, его сила только усилилась от помех, создаваемых ловушкой… Мы думали, что это Оберег так обороняет, но вот странная штука – его зашита довольно серьезно пошатнулась.