— А-а, Биллтоу? Выйти, что ли, хочешь? Из безумного отделения? Ты уверен, что это правильное решение?
Биллтоу окаменел. Эту шутку ему приходилось слушать больше десяти раз на дню.
— Ты не можешь просто открыть дверь, Мерфи? Поверни колесо и подними засов, больше от тебя ничего не требуется.
— Конечно, конечно, я понимаю, больше ничего не требуется, Артур. Остальное бесплатно, маленький ежедневный подарок. Я — всего лишь веселый эльф, роняющий крошки юмора на твою голову.
Колесо повернулось, засов пошел вверх. Дверь безумного отделения открылась.
— Если бы я смог выразить словами, как сильно ненавижу этого типа, — пробормотал Биллтоу и обернулся, — тогда сам Шекспир мог бы поцеловать меня в…
Последнее слово тирады Биллтоу застряло во внезапно пересохшем горле, поскольку его пленник исчез. Растворился в воздухе.
«Не мой пленник, — подумал Артур Биллтоу. — Пленник маршала Бонвилана. Я покойник».
Пока Биллтоу стоял, глядя в глазок, у Конора ноги словно приросли к полу. Он столько раз представлял себе этот момент, что сейчас он казался ему нереальным, абсолютно неосуществимым. Мысленным взором он видел себя, уверенно действующего в рамках тщательно разработанного плана, однако Конор Финн из плоти и крови застыл на месте. В полутора шагах влево от «слепого пятна».
Потом Биллтоу начал поворачиваться, и вся возможная будущая жизнь Конора промелькнула перед ним. Еще пять десятилетий во мраке и под водой, пока кожа не утратит всякий цвет, а глаза станут как у тоннельных крыс.
«Шевелись! — приказал он себе. — Это хороший план».
Что он и сделал, совершив серию многократно отработанных движений. Отступил на полтора шага вправо, повернулся измазанной грязью спиной к Биллтоу и швырнул наручники в отверстие ближайшего дымохода. Сопровождающий это последнее действие шум отвлек взгляд Биллтоу от «слепого пятна».
— Тупица! — простонал тот. — Он полез по дымоходам.
Охранник проскочил мимо Конора, съежившегося в своем «укрытии», которое на самом деле укрытием не было; измазанная грязью куртка по цвету сливалась со стенами коридора. Биллтоу злобно стукнул ногой по решетке, низко наклонился и заорал в дымоход:
— Возвращайся сейчас же, недоумок! Дымоходы запечатаны, все до одного. Ты там ничего не найдешь, кроме засохших скелетов других идиотов!
Ответа не было, но Биллтоу вообразил, будто слышит шелест.
— А-а-а! — закричал он. — Неповоротливость выдает тебя! Спускайся, Финн, или я буду стрелять. Можешь в этом не сомневаться.
Конор, словно бродячий кот, начал бочком прокрадываться к открытой двери отделения. Его ни в коем случае не должны заметить. План может удаться лишь в том случае, если никто не вычислит, что он сбежал. Если его увидят сейчас, конец известен: недолгое преследование, а потом очень долгое выздоровление после избиения охранниками. Он прошмыгнул ниже глазка, шаря взглядом в поисках лица. Его не было, только кончик сапога и нижний изгиб похожего на котел живота.
Конор скользил вдоль стены, близость свободы опьяняла его. Он почти добрался до наружной двери. Почти. Однако стоит один раз споткнуться, и ему конец. Близость свободы дразнила. Сейчас только темный кусок мореного дерева отделял его от наружного мира.
Дверь открылась, из нее вышли два охранника, смеясь по поводу какой-то очередной плоской шутки.
«Придется убить их, — решил Конор. — Это будет нетрудно. Выхватить у первого кинжал и заколоть обоих. Я должен добежать до воздушных шаров».
Он медленно согнул пальцы, готовясь нанести внезапный удар, но этого не потребовалось. Охранники попросту не заметили Конора; даже не взглянув в его сторону, они свернули в сторону горнодобывающего отделения.
«Я мог бы убить их, — осознал Конор. — Я готов был нанести удар».
Но даже эта мысль не могла сколько-нибудь задержать его. Охранников Малого Соленого нельзя было воспринимать как нормальных людей. Эти злобные тюремщики с радостью сбросили бы его с самой высокой орудийной башни прямо в пасть акулам, караулящим у сливных канализационных труб.
Конор действовал быстро, испытывая ощущение, что запас удачи убывает. Едва охранники свернули за угол, он выскользнул в наружную дверь и оказался у подножия узкой лестницы. Над головой виднелся квадрат усыпанного звездами неба. До открытого воздуха оставалось двенадцать ступеней.
Начиналась самая неопределенная часть его плана — отсюда и до шаров простиралась неизведанная территория. Кое-какие воспоминания о том, как его вели в тюрьму, сохранились, да и Маларки в этом смысле пополнил его знания чем смог; однако заключенные не поднимались по этим ступеням и не патрулировали стену. Придется положиться на собственную сообразительность — и ту удачу, которая еще оставалась.
«Я уж точно пропаду, если буду торчать здесь», — подумал он и начал подниматься, перепрыгивая через две ступеньки.
Когда он выбрался наружу, соленый морской воздух нахлынул на Конора, его острый запах едва не вырвал всхлип из груди. Конечно, в камере был воздух, но совсем другой, не такой, как этот: чистый, свежий, не пахнущий нечистотами и потом.
«Я забыл, насколько свеж морской воздух. Бонвилан отнял его у меня».
Он находился в двух ступеньках ниже уровня земли, от внутреннего двора его отгораживала низкая каменная стена. Двор казался меньше, чем ему запомнилось. В противоположном углу два мясника в фартуках трудились над висящей свиной тушей — отрезали полоски жирного мяса с ляжек и промывали их в ведре с водой; ручейки крови стекали с их локтей. Конор замер, словно зачарованный; зрелище, по которому он соскучился, даже не догадываясь об этом.
Над головой прогромыхал взрыв, и с неба дождем посыпались разноцветные искры. Конор низко пригнулся, но потом сообразил, что это тот самый взрыв, который он и придумал. Снайперы начали расстреливать воздушные шары.
«Слишком рано. Слишком рано. Еще недостаточно темно».
Один из мясников выругался от неожиданности, но потом справился с собой и обратил все в штуку.
— Хорошо, что эта свинья мертва. Она могла бы испугаться.
Второй, более щуплый, сдернул платок, которым был обвязан нос.
— Черт с ней, Том. Я хочу подняться на стену, и плевать мне на то, что скажет начальник тюрьмы.
Том стащил с носа платок.
— Знаешь что? Ты прав. Эта девчушка и наша королева тоже. Начальника тюрьмы не убудет, если мы выкроим полчаса для себя. Никакой спешки нет. У него и так запасено достаточно свиного жира.
Мясники расхохотались и повесили свои фартуки на столбик ограды. Взорвался второй воздушный шар, рассыпав рой пляшущих золотых искр.
— Ого! Снайперы Соленых островов отрабатывают свои денежки. Красиво.
Мясники начали подниматься по крутым каменным ступеням на зубчатую стену. Двор опустел — если не считать заключенного, затаившегося в лестничном колодце. Взорвался третий шар, отбросив от стены густую тень и осветив ночь, словно фотовспышка.