Когда Клифтон приехал к Темплам, Джилл сидела на террасе и пила кофе. Заметив его, она подняла голову и улыбнулась. «Ты же коммерсант, – сказал себе Клифтон. – Убеди ее!»

– Рада видеть тебя, Клиф. Садись.

– Спасибо, Джилл.

Он сел напротив нее за большой стол из кованого железа и стал ее рассматривать. На ней было белое летнее платье, и контраст с черными волосами и золотистой, загорелой кожей был ошеломляющим. Она казалась очень молодой и – другого слова ему просто почему-то не приходило на ум – невинной. Джилл наблюдала за ним, и глаза ее смотрели ласково и дружелюбно.

– Не хочешь ли чего-нибудь на завтрак, Клиф?

– Нет, спасибо. Я уже давно позавтракал.

– Тоби нет дома.

– Я знаю. Я хотел поговорить с тобой наедине.

– Чем могу быть полезна?

– Прими мои извинения! – с чувством сказал Клифтон. Он никогда в жизни никого ни о чем не умолял, но сейчас ему приходилось это делать. – Мы… я неудачно начал. Может быть, я сам виноват. Наверное, так оно и есть. Тоби так давно был моим клиентом и другом, что я… я хотел уберечь его. Ты можешь это понять?

Джилл кивнула, не сводя с него карих глаз, и сказала:

– Конечно, Клиф.

Он сделал глубокий вздох.

– Не знаю, рассказывал он тебе когда-нибудь эту историю, но старт Тоби дал именно я. Как только я увидел его, так сразу понял, что он станет великим артистом. – Клифтон заметил, что полностью владеет ее вниманием. – В то время у меня было очень много важных клиентов, Джилл. Я от всех отказался, чтобы иметь возможность заниматься исключительно карьерой Тоби.

– Тоби рассказывал мне, как много ты для него сделал, – сказала она.

– Правда? – Ему стало противно от того, как заискивающе это прозвучало.

Джилл улыбнулась.

– Он рассказал мне тот случай, когда он подстроил, будто тебе звонил Сэм Голдуин, и когда ты все равно пошел посмотреть его выступление. Это было так мило с твоей стороны.

Клифтон наклонился вперед и заговорил умоляюще:

– Я не хочу ничем испортить отношения, существующие между мной и Тоби. Мне нужно, чтобы ты была на моей стороне. Я прошу тебя забыть все, что между нами произошло. И простить меня за неуместное вмешательство. Я думал, что оберегаю Тоби. Что ж, я был не прав. Уверен, что с тобой ему будет великолепно.

– Я этого хочу. Очень-очень!

– Если Тоби от меня откажется, то я… я думаю, это меня доконает. Я имею в виду не только деловую сторону. Он и я… Он был мне как сын. Я люблю его. – Клифтон презирал себя за это, но опять заговорил умоляющим тоном: – Пожалуйста, Джилл, ради всего святого… – Он не мог продолжать, у него прервался голос.

Она долго смотрела на него своими глубокими карими глазами, потом протянула ему руку.

– Я не злопамятна, – дружелюбно произнесла Джилл. – Придешь завтра к нам ужинать?

Клифтон глубоко вздохнул, потом счастливо улыбнулся и сказал:

– Спасибо. – Его глаза затуманились слезами. – Я… я этого не забуду. Никогда!

На следующее утро, когда Клифтон явился к себе в офис, там лежало заказное письмо, которым его уведомляли, что услуги его больше не потребуются и что он теперь не уполномочен действовать в качестве агента Тоби Темпла.

30

Замужество Джилл Касл стало самым потрясающим событием в жизни Голливуда после изобретения кинескопа. В киногороде, где все играли в восхваление платья императора, Джилл работала языком, словно косой. Там, где лесть была повседневной расхожей монетой, Джилл бесстрашно высказывала собственное мнение. У нее рядом был Тоби, и она пользовалась его могуществом, словно дубинкой, атакуя всех высших должностных лиц на студиях. Им никогда еще не приходилось иметь дело ни с кем подобным. Они не осмеливались задевать Джилл, потому что боялись обидеть Тоби. Он был в Голливуде ценностью, приносящей самый высокий доход, он был нужен им, необходим.

Темпл был в зените популярности. Его телевизионное шоу все еще шло на первом месте по еженедельному нильсеновскому рейтингу, фильмы с его участием давали колоссальные кассовые сборы, а когда он выступал в Лас-Вегасе, все казино удваивали свои прибыли. На Тоби Темпла был самый большой спрос во всем шоу-бизнесе. Все хотели заполучить его – для гостевых снимков, альбомов, пластинок, персональных концертов, рекламы товаров, бенефисов, фильмов и еще многого другого.

Самые важные в городе люди лезли из кожи вон, чтобы угодить Тоби. Они быстро поняли, что угодить Тоби можно, угождая Джилл. Она сама стала расписывать все его встречи и организовывать его жизнь таким образом, что в ней находилось место лишь тем, кто получал ее одобрение. Она окружала его непроницаемым барьером, через который разрешалось проходить лишь самым богатым, самым знаменитым и самым могущественным персонам. Она была хранительницей огня. Когда-то бедная польская девушка, она теперь принимала у себя и приглашалась губернаторами, послами, артистами с мировым именем и Президентом Соединенных Штатов. Этот город творил с ней ужасные вещи. Но больше такого никогда не будет. Во всяком случае, пока у нее есть Тоби Темпл.

Хуже всего пришлось тем, кто был занесен в список ненавистных Джилл людей.

Она лежала с Тоби в постели, приводя его в экстаз своими чувственными ласками. Когда Тоби умиротворенно расслабился, она поудобнее устроилась в его объятиях и сказала:

– Милый, я тебе когда-нибудь рассказывала о том времени, когда я искала агента и попала к этой женщине – как же ее звали? – ах, да!.. Роз Даннинг. Она сказала мне, что у нее есть для меня роль, и уселась на кровать, чтобы почитать со мной.

Тоби повернулся и посмотрел на нее, сузив глаза.

– И что произошло?

Джилл усмехнулась.

– Бедная дурочка, я стала читать и вдруг почувствовала, что она щупает меня за ляжку. – Джилл откинула голову и засмеялась. – Я перепугалась до смерти. Никогда в жизни я так быстро не бегала.

Десять дней спустя городской лицензионный комитет навсегда аннулировал лицензию, ранее выданную Роз Даннинг на открытие агентства.

Конец следующей недели Тоби и Джилл проводили в своем доме в Палм-Спрингс. Тоби лежал на массажном столе во внутреннем дворике, на толстом мохнатом полотенце, ватные тампоны защищали его глаза от жгучих лучей солнца, а Джилл делала ему долгий расслабляющий массаж.

– Ты прямо глаза мне открыла на Клифа, – возмущался Тоби. – Он был просто паразит, доил меня. Я слышал, он бегает по городу, ищет, не возьмет ли кто его в компаньоны. Никому он не нужен. Без меня он даже за решетку не может попасть.

Немного помолчав, Джилл сказала:

– Мне жаль Клифа.

– В этом, черт побери, вся и беда с тобой, дорогуша. Ты думаешь не головой, а сердцем. Тебе надо научиться быть пожестче.