— Йоу! Смотри, чувак, еще один кекс обкумаренный валяется, — вполголоса произнес первый уродец.
— Это чего, типа нам тоже его охранять? А что это ва-аще за лох такой? — удивился второй. — И типа я не понял, кто его сюда припер? — Он нагнулся над Хаармом. — Не понял, блин! Это же один из «хозяев», в натуре. Типа кто-то его замочил, а теперь на нас свалят!
— Йоу, чувак, не гоношись, — осадил его первый. — Босс видел, что нас тут не было, так что вонь поднимать не будет. А вот если мы о замоченном «хозяине» не доложим, нам конкретный шиздец настанет. Поэтому я тут обоих постерегу, а ты, чувак, гони в траву и не парься. Доложишь боссу, какого кекса мы тут откопали!
Универсальный переводчик, наверное, и рад бы был трансформировать слова двух уродцев в какую-либо иную, более приемлемую уху израильской разведчицы форму, но подобрать для этого невообразимого жаргона что-то другое, кроме смеси гарлемско-тинейджеровского диалекта, просто не мог. Хотя ни один из парочки, склонившейся над Хаармом, ни на гарлемца, ни на тинейджера похож не был. И если уж и приходили на ум Саре какие-либо ассоциации по отношению к внешности уродцев, то лишь с карикатурными рожами орков и троллей из какого-нибудь сказочного фильма. Или с харями питекантропов, выставленных в музее естествознания в Хайфе.
Впрочем, о внешности двух мутантов Сара в этот момент думала меньше всего. Сейчас сердцу девицы куда ближе был извечный русский вопрос: «Что делать?» Первое, о чем подумала Штольц, так это о том, что нужно предупредить парней. Однако радиочастотная линия связи, которой они пользовались, могла прослушиваться, и тогда шансов на спасение Зибциха у Сары не будет. Девушка дождалась, пока один из уродцев заползет в траву, а затем выскочила из своего укрытия и попыталась повторить тот же трюк, который недавно испробовала на Хаарме. В смысле по башке урода двинула. Прикладом. Изо всех сил.
Оркообразный питекантроп обернулся.
— Йоу! Ни фига себе, в натуре. Типа тут еще кто-то есть?
Сара снова врезала прикладом. Теперь по лбу уродца.
— Чего-то я не въехал. Типа ты меня бьешь? — удивился мутант. — А если я в обратку врежу? Глюки ловить не задолбаешься?
И уродец действительно врезал. Причем так, что мало никому бы не показалось. Энергоскафандр погасил почти всю инерцию удара, распределяя ее по всей своей площади, но удержать Сару на ногах это не смогло. Она отлетела назад, как мяч от стены, и упала на спину, ломая кусты, похожие на сильно вытянутые надувные шарики красно-синего цвета. Монстр заржал, как бешеный мерин, и, широким шагом подойдя к девушке, одной рукой поднял ее с земли.
— Ну как, прешься? — поинтересовался он. — Ты не парься! Щас я тебя совсем вырублю. Полежишь рядом с дружком, покайфуешь.
Истории неизвестно, смог бы вырубить мутант Сару, облаченную в энергоскафандр, но вот она со своей задачей справилась, использовав не менее древний способ для успокоения разбушевавшихся самцов, чем вышеупомянутый удар по затылку. Штольц просто что есть силы пнула питекантропа в промежность, успев подумать о том, что если этот урод такой же бесполый, как большинство инопланетян, то прием не сработает. Ответом на ее мысль, промелькнувшую в какую-то долю секунды, был утробный рев, который сделал бы честь брачному зову крупнокалиберного бегемота. А затем уродец, не переставая выть, рухнул, выпустив Сару из рук.
— Парни, тревога! — уже не думая о секретности, завопила на весь эфир Штольц. — На нас напали! Отступайте осторожно. На этом берегу тоже засада.
Маловероятно, что все остальные мутанты, поджидавшие людей, были самками, однако на брачный рев пнутого в промежность питекантропистого бегемота откликнулись охотно. Сара, так и не успев подняться с земли, после того, как уродец ее бросил, увидела в зарослях травы мельтешащие тени и, перекатившись в сторону, подальше от орущей туши, открыла по траве огонь из лазерного ружья. Перьеобразные заросли тут же полыхнули, как порох, и к дикому реву уродца прибавилось еще самое малое с десяток аналогичных воплей. Этакий брачный хор бегемотов получился. Любой зоолог дал бы льву свою руку отгрызть, лишь бы такое услышать!
— Сара, что там у вас? — также плюнув на секретность, потребовал доклада Шныгин. Та ответила взаимностью:
— Ганс контужен. Эти твари тут повсюду. Я одна не смогу долго продержаться.
— Ты постарайся, деточка! Мы… — взмолился старшина, но договорить не успел.
— Прикрой меня! — завопил Пацук и, отшвырнув в сторону захваченного «языка», бросился через горловину.
— Куда прешь, еври бади! — рявкнул Сергей, но есаул его не слушал.
Миколу заметили мгновенно. Целый взвод инопланетных уродцев, высунувшись по пояс из травы, тут же отреагировал на его появление, открыв ураганный огонь. Десяток плазменных зарядов врезался в тину вокруг бегущего Пацука, окутав его зловонными клубами пара. На секунду старшина потерял есаула из виду. Сердце Шныгина екнуло — «жив ли?» — а затем Микола вновь появился на открытом пространстве. Он бежал, высоко выдергивая ноги из тины, стараясь этим увеличить скорость.
— Пошел! — рявкнул Сергей и, подтолкнув Кедмана в спину, сам по пояс плюхнулся в тину, уже на лету открывая огонь по противнику.
Лазерный луч прошел чуть ниже, чем требовалось. Он задел кромку берега, запалив заросли перьевидной травы, и теперь полыхали оба берега. На секунду уродцы прекратили стрельбу, а затем, словно по команде, разделились: часть бойцов противника открыла огонь по Шныгину, а остальные продолжали стрелять в сторону бегущего Пацука. И тут в игру вступил Кедман. Швырнув одну за другой три гранаты в сторону мутантов, капрал, насколько это было возможно, стал передвигаться к противоположному берегу приставным шагом, на ходу стреляя по врагу из лазерного ружья.
Фейерверк получился на славу! По обеим сторонам протоки высоким пламенем полыхали кусты, отбрасывая сверкающие блики на мутную, маслянистую тину. Над протокой сверкали, иногда перекрещиваясь и создавая в местах контакта радужные сполохи, лазерные лучи, а в воздухе пылали слепящие солнца плазменных шаров. И все это сопровождалось ревом пламени, истошными воплями инопланетян и абсолютным молчанием «икс-ассенизаторов».
Перескочив через протоку, Микола, не задумываясь, бросился в сверкающую стену огня. В густом дыму и отблесках пламени фильтры гермошлема работали плохо и почти не помогали есаулу. Он передвигался наугад, стараясь как можно быстрее проскочить туда, где держала оборону Сара Штольц. Пару раз на бегу он натыкался на размытые фигуры вопящих инопланетян, но не останавливался, просто отпихивая их с дороги, на худой конец пуская в ход приклад лазерного ружья. А когда уже выскочил из пылающих кустов и смог наконец увидеть голубое небо, то тут же получил лазерный заряд прямо в лицо.
Миколу спасли рефлексы. Он лишь краем глаза успел заметить, как стоявшая на колене Сара разворачивает ствол ружья в его сторону и нажимает на спуск. Все вокруг словно застыло, и Микола четко увидел, как сверкающая игла лазерного луча летит ему прямо в лицо. Единственное, что мог сделать есаул, этот упасть на спину, обратно в огонь. А затем в глазах его полыхнула оранжевая вспышка, что-то жалящее вцепилось в щеку, и Пацук, теряя сознание, выкатился из пламени, срывая с головы изувеченный гермошлем… Финита ля комедия!