– Миссис Ликоургос, в ночь смерти мистера Саваласа кто из прислуги был в доме?
– Никого.
Питер Демонидес позволил себе не скрыть своего удивления:
– Вы хотите сказать, что в таком большом доме не осталось никого из прислуги? Разве у мистера Саваласа не было кухарки, горничной или, наконец, дворецкого?
– Конечно, были, сэр. Но в этот вечер мадам всех отпустила. Сказала, что хочет сама приготовить мужу ужин. Собиралась устроить ему второй медовый месяц. – Последнее замечание сопровождалось презрительным фырканьем.
– Значит, миссис Савалас ото всех избавилась?
На этот раз уже главный судья взглянул на Наполеона Чотаса, ожидая возражений. Но адвокат все еще был занят своими мыслями.
Тогда главный судья обратился к обвинителю сам:
– Прекратите задавать наводящие вопросы!
– Прошу прощения, Ваша честь. Я задам вопрос иначе.
Демонидес подошел к миссис Ликоургос поближе:
– Вы говорите, что в ту ночь, когда вся прислуга должна была находиться в доме, миссис Савалас всех отпустила, чтобы остаться наедине с мужем?
– Да, сэр. А бедняга был так сильно простужен.
– Часто ли миссис Савалас сама готовила ужин для своего мужа?
Миссис презрительно фыркнула:
– Она? Нет, сэр. Только не она. Она вообще ничего не делала по дому. А Наполеон Чотас все сидел и слушал, как будто он был одним из присутствующих в зале.
– Благодарю вас, миссис Ликоургос. Вы нам очень помогли.
Питер Демонидес повернулся к Чотасу, тщетно стараясь скрыть торжество. Показания миссис Ликоургос явно произвели впечатление на членов жюри. Время от времени они бросали на обвиняемую недовольные взгляды. «Поглядим, что будет делать старик».
– Свидетельница в вашем распоряжении.
Наполеон Чотас поднял глаза:
– Что вы сказали? А, нет вопросов. Главный судья взирал на него с изумлением:
– Мистер Чотас, вы отказываетесь от перекрестного допроса?
Наполеон Чотас встал:
– Да, сэр. Свидетельница кажется мне абсолютно честной женщиной.
Питер Демонидес просто не мог поверить, что ему та повезло. «Господи, – подумал он, – да он и не пытается сопротивляться. Старик кончился». Демонидес уже праздновал победу.
Главный судья повернулся к обвинителю:
– Можете вызвать следующего свидетеля.
– Обвинение вызывает Джозефа Паппаса.
Высокий, симпатичный, темноволосый молодой мужчина поднялся из зала и направился к месту для свидетелей. Его привели к присяге.
– Мистер Паппас, – начал Питер Демонидес, – не скажете ли суду, чем вы занимаетесь?
– Я шофер.
– Вы сейчас работаете?
– Нет.
– Но до последнего времени вы работали? То есть до смерти Джорджа Саваласа вы работали у него?
– Верно.
– Как долго вы работали на семью Савалас?
– Немногим больше года.
– Вам нравилась ваша работа?
Джозеф Паппас искоса взглянул на Чотаса, ожидая, что тот придет ему на помощь. Но адвокат молчал.
– Так вам нравилась ваша работа, мистер Паппас?
– Нормально, я считаю.
– Вы получали хорошее жалование?
– Да.
– Может быть, тогда следует сказать, что работа была не просто нормальной? Я имею в виду, может, были какие-нибудь другие преимущества? Вы регулярно делили постель с миссис Савалас?
Джозеф Паппас снова умоляюще взглянул на Чотаса. Но помощи не дождался.
– Я… Да, сэр. В общем, да, можно так сказать.
Теперь Питер Демонидес исходил презрением.
– Вы считаете, что можно так сказать. Вы находитесь под присягой. Или у вас была с ней любовная связь – или не было. Так как же? Паппас сидел как на раскаленных углях.
– Мы были любовниками.
– Несмотря на то, что вы работали на ее мужа, который вам щедро платил, и жили под его крышей.
– Да, сэр.
– И вам не было совестно неделя за неделей брать деньги у мистера Саваласа и в то же время состоять в любовной связи с его женой?
– Это была не просто связь.
Питер Демонидес тщательно подготовил наживку.
– Это была не просто связь? Что вы хотите этим сказать? Боюсь, я вас не понимаю.
– Я хочу сказать, что мы… Анастасия и я, собирались пожениться.
По залу прошел шепот удивления. Члены жюри во все глаза смотрели на обвиняемую.
– Брак – это была ваша идея, мистер Паппас?
– Ну, мы оба этого хотели.
– А кто предложил первый?
– Вроде она. – Он взглянул туда, где сидела Анастасия Савалас. Она ответила ему немигающим взглядом.
– Откровенно говоря, мистер Паппас, вы поставили меня в тупик. Как же вы могли пожениться? У миссис Савалас уже был муж, не так ли? Вы что, собирались ждать, пока он не умрет от старости? Или надеялись на несчастный случай с летальным исходом? О чем конкретно вы думали?
Вопросы были настолько наводящими, что и обвинитель и трое судей дружно взглянули на Наполеона Чотаса, ожидая от него громогласных возражений. Адвокат мирно дремал, не обращая ни на что внимания. Анастасия Савалас тоже начала выражать беспокойство.
Питер Демонидес не упустил случая поднажать на свидетеля:
– Вы не ответили на мой вопрос, мистер Паппас!
Джозеф Паппас поерзал в кресле:
– Не могу сказать определенно, сэр.
Громкий голос Питера Демонидеса прозвучал как удар плети.
– Тогда позвольте мне сказать определенно. Миссис Савалас собиралась убить своего мужа и таким образом избавиться от него. Она знала, что муж хочет развестись с ней и лишить ее наследства. Тогда бы она осталась без цента. Она…
– Протестую! – И выкрикнул это не Наполеон Чотас, а главный судья. -Вы просите свидетеля делать предположения. – Он взглянул на Наполеона Чотаса, удивляясь его молчанию. Но старик сидел молча, и глаза его были полузакрыты.
– Прошу прощения, Ваша честь. – Но он знал, что своего добился. Питер Демонидес повернулся к Чотасу. – Свидетель в вашем распоряжении.
Наполеон Чотас поднялся:
– Благодарю вас, мистер Демонидес. У меня нет вопросов. Трое судей недоуменно переглянулись. Один из них заметил:
– Мистер Чотас, вы отдаете себе отчет в том, что это ваша единственная возможность допросить свидетеля?
Наполеон Чотас мигнул: