Сумма денег, необходимая для внедрения плана Маршалла, была полной мелочью по нынешним стандартам. Но в 1948 году это была самая масштабная финансовая схема, когда-либо задуманная. Трумэн с энтузиазмом воспринял план, вот только республиканский сенат мог представлять проблему. Был ведь еще вопрос о невозвращенных долгах еще со времен Первой мировой войны, которые правительство Соединенных Штатов зачло (по умолчанию). А теперь, вместо предоставления кредитов, США должны будут сыграть вообще роль Санта-Клауса для стран, которые впоследствии станут конкурентами Соединенных Штатов. Помимо размера суммы, стоял вопрос и о том, какой именно стране и сколько предоставлять средств? В начале 1948 года предстоящая «холодная война» была уже совершенно очевидна. Если помощь будет предоставляться только западноевропейским странам, такое решение обозначило бы негласно, что США формально признают советскую гегемонию над всей Восточной Европой. Кроме того, это решение может быть представлено Москвой как враждебный акт Америки. Но с другой стороны, трудно было себе представить, что республиканский конгресс согласится выделить большие фонды на обеспечение стабильности коммунизма. Даже без такого элемента, как помощь странам Восточной Европы, план Маршалла был товаром, который трудно продать конгрессу. Ключевым человеком при проведении закона через сенат стал Артур Ванденберг, председатель сенатского комитета по иностранным делам. И все-таки, останься демократ Бирнс госсекретарем, документ вообще не покинул бы пределов комитета и не попал бы на рассмотрение сената. Сила аргументов Маршалла была подчеркнута тем, что он вне политики.
Госдепартамент во главе с Маршаллом балансировал на тугом канате. Кеннан и другие советологи выдвинули план, который Сталин никогда бы не принял, как они сами считали. В марте 1948 года все страны Европы были приглашены в Париж, где Маршалл изложил детали своего плана. Соединенные Штаты будут помогать в финансировании восстановления инфраструктуры всей Европы. Было только два условия. Первое: все принимаемые проекты должны были быть согласованы со специалистами из США. Второе: американцы должны иметь возможность отслеживать целевое расходование средств и материалов, чтобы они не попали к другому конечному потребителю. Но было еще одно условие, которое относилось к сателлитам СССР в Восточной Европе: Советский Союз тоже будет помогать в субсидировании их проектов. Как и предсказывал Кеннан, дело было дохлым с самого начала. Меньше всего Сталину хотелось, чтобы американский капитализм вторгся в социалистическую экономику. Хотя некоторые страны-сателлиты очень хотели бы принять участие в программе, особенно Чехословакия, которая была почти под полным доминированием Советов, но все равно во всех случаях прозвучало твердое «нет».
План Маршалла, в котором не было коммунистических участников, прошел обе палаты конгресса. Конечно, первоначальная сумма в 6 миллиардов долларов разрослась до 17 миллиардов, что составляло около 10 процентов всех боевых затрат во Второй мировой войне. Профсоюзы портовых рабочих во Франции и Бельгии попытались предотвратить разгрузку материалов, идущих из США. Хотя это и привело к задержкам, но профсоюзы социалистов и католиков обеспечили разгрузку и доставку грузов.
План Маршалла преследовал цель помочь Западной Европе подняться на ноги. Но одновременно он дал огромный толчок американской экономике. Благодаря плану Маршалла открылся гигантский рынок, никогда не возникший бы в ином случае. План Маршалла не только стимулировал восстановление Западной Европы, но и существенно прибавлял к ВВП в самих США. Вместо ожидаемых и предсказанных Сталиным (а также левыми экономистами в США) остановок производства и увольнений послевоенный экономический бум продолжался. Сталелитейные заводы работали на полную мощность. Европейские паровозы, локомотивы, грузовые и легковые автомобили нуждались в замене. Необходимы были пиломатериалы, электрооборудование. Вся инфраструктура, разрушенная пятилетней войной, должна была быть восстановлена. Надо было поднять угольную промышленность. Пройдет около четырех лет, пока план Маршалла не начнет давать первые положительные результаты для экономики западноевропейских стран. В то же время экономика Японии оживлялась под руководством Мак-Артура и при помощи США. Этой программе придавалось даже большее значение, поскольку соседний Китай пал в объятия коммунизма. В этих непредвиденных обстоятельствах Япония стала первой линией обороны Америки в Тихоокеанском регионе.
Прежде чем экономика Западной Европы могла снова плодоносить, случился крупный кризис в отношениях между США и СССР — Берлинская блокада. Она началась, когда верховный комиссар США по Германии пришел к заключению, что восстановление германской экономики в американской зоне оккупации требует осязаемой валюты, которая могла бы конвертироваться на международном валютном рынке. Начиная с Бреттон-Вудских соглашений 1944 года было решено, что все валюты привязываются к доллару США. Использовать старую дойчемарку было смешно, пока у советских специалистов имелся доступ к штампам, чернилам и бумаге, которую использовали для печатания старой валюты. Раз уж администрация Трумэна, в союзе с Британией и Францией, решила восстановить западногерманскую экономику, необходимо было выпустить новую, привязанную к доллару валюту.
В XV веке сэр Томас Грешэм, хранитель английского Казначейства, сообщил английскому королю, что хорошие деньги вытесняют дешевые деньги. В XIX веке об этом вспомнили и обозначили формулу как «закон Грешэма» («Gresham's Law»). Поскольку доллар теперь был принят в качестве официальной мировой валюты, то привязка новой дойчемарки к доллару вызвала немедленное обесценивание старой марки. Пусть продажа часов с Микки-Маусом уже была невозможна, для советской зоны оккупации последствия введения новой валюты угрожали потерей цены старой марки, ведь между зонами велась свободная торговля, и на обменном рынке старая дойчемарка рухнула. Сработал закон Грешэма. Это воздействовало на всю экономику Восточной Германии. Торговля между советской и другими зонами встала. Возникла бешеная инфляция в Восточном Берлине и Восточной Германии. А если отрезать экономику Восточной Германии от Западного Берлина, она вообще впала бы в коллапс, пока в цене была только новая марка.
Командующий русской зоной в Берлине попросил о встрече с партнерами по альянсу. Он настаивал, чтобы новая марка была удалена и вновь заменена на старую. Но это было невозможно. Оккупационные зоны в Западной Германии торговали с зонами в Западном Берлине. Невозможно было вести расчеты в двух параллельных валютах. Сталин и его кремлевские советчики были посрамлены. По своему замыслу экономика СССР была изолирована от западной экономики. Торговля с гитлеровской Германией до войны происходила на основе бартера. Это позволяло Сталину скрывать истинную стоимость рубля. Единственным способом решить эту головоломку было удалить союзников из Берлина.
Для этого был избран такой метод: заставить правительство Восточной Германии ввести блокаду, которая прекратит всякую торговлю между Западной Германией и Берлином. Поскольку Берлин располагался внутри восточногерманской территории, все грузовики и поезда должны были проходить через суверенную территорию Восточной Германии. Восточной Германии надо было заставить три оккупационные силы либо покинуть Берлин, либо восстановить старую марку. А в результате требования России оказались прелюдией к объявлению войны. Перед союзниками встала дилемма: либо продолжать проводить бронепоезда по территории Восточной Германии и выяснить заодно, не блефуют ли русские; либо попытаться снабжать огромный город с 2,5 миллиона населения с помощью воздушной доставки. По странному совпадению, это был 1948 год, когда президентские выборы были уже на носу. Блокада означала определенные риски как для Советского Союза, так и США и их союзников. Если пустить бронепоезд, а русские его остановят, то сил союзников, размещенных в Западном Берлине, не хватит, чтобы справиться с советскими войсками, все еще стоящими в Восточной Германии. Далее, учитывая минимальную численность войск союзников в Европе, Советская армия могла смести все заслоны и выйти к атлантическому побережью. Для Советского Союза риск был большим, чем для США, которые имели уже достаточный запас атомных бомб. Москва и Ленинград могли быть стерты с лица земли.