– Это все знают, – пожав плечами, отозвался Альберт, – Ахиллес превзошел Гектора духом.
– Да! Но не просто духом, а духом, для названия которого Плутарх использовал латинское слово «virtus»! И именно он, виртус, является четвертым уровнем пирамиды Ливия – Плутарха. Самым труднодостижимым состоянием для человека, и самым эффективным!
– Да, все это я знаю. Это, в общих чертах, знает даже маэстро Дижон. Но этих знаний недостаточно. Феномен виртус не раскрыт до конца. Он нуждается в дальнейшем исследовании, изучении. Именно поэтому Ватикан и разослал своих миссионеров по фехтовальным школам всей Европы для извлечения и сохранения всего того, что осталось от этого наследия…
– Черта с два! – с торжеством в голосе воскликнул Перигор. – Виртус давно уже изучен, исследован, обмерен! Это ведь еще Платон начал делать, и он первым отождествил виртус с искусством управления государством. [15] Не для исследования он нужен Ватикану, а для захвата! Захват духа – вот чем всегда занималась церковь, разве не так? И уж, конечно, высшее проявление этого духа – виртус – не должно выйти из-под контроля духовных пастырей, по их собственному глубокому убеждению!
– Разве можно захватить дух? Как такое возможно?
– Если бы твои заказчики знали это точно, мой мальчик, то и не было бы никаких миссий вроде твоей. Они не знают… пока. Они ищут. Они собирают. Им нужен способ, технология! И именно сейчас, на границе новой эпохи!
– Какой эпохи? О чем вы говорите?
Мсье Перигор с едва заметным облегчением выдохнул и откинулся на спинку кресла:
– Как я и предполагал, Альберт, тебе рассказали не все. И уважаемый маэстро Дижон тоже знает не все. А поэтому, позволь, я сам завершу твое образование. Слушай внимательно. Да, Плутарх создал пирамиду. Точнее, достроил начатое Ливием. Но сделал он это не слишком осознанно, лишь перечислив, зафиксировав письменно, расставив по порядку некие общеизвестные идеалы: сила, хитрость, искусство, виртус. И он так и не понял, что эта его пирамида на самом деле не только модель, на которую настоящий воин должен ориентироваться в своих стремлениях. Не только! Пирамида Ливия – Плутарха оказалась моделью завершенного цикла, спирали, которая разворачивается в истории мира в неизменной последовательности, раз за разом, цикл за циклом, виток за витком. Четыре ступени развития воина оказались четырьмя эпохами, а сам Плутарх, не зная об этом, стал пророком. Эпоха силы, эпоха хитрости, эпоха искусства… И эпоха виртус! Кто первый обратил внимание на эту последовательность? Кто сопоставил ее с пророчеством Плутарха? Не знаю. Да и никто, наверное, не знает. Но теперь каждый посвященный – я, к примеру, – легко соотносит каждый исторический виток с той или иной ступенью пирамиды.
– И в какую же эпоху жил сам автор?
– Это первый вопрос, которым задается каждый умный неофит. А ответ таков: Плутарх жил в эпоху искусства. Римский легионер того периода свысока смотрел на хитрость, бесконечно совершенствовался в искусстве, но был крайне далек от виртуса. Правда, этот дух был интересен римлянам, они знали о нем и, как бы поточнее выразиться… им нравились его проявления. Да! Можно сказать, что они любили на него смотреть! Поэтому Виртус культивировали в особых инкубаторах, известных нам под названием лудусы.
– Гладиаторские школы…
– Точно!
– И когда завершилась эпоха искусства времен Плутарха?
– Известно когда! 4 сентября 476 года, когда войска Одоакра вступили в Равенну и низложили малолетнего Ромула Августа. В этот момент эпоха искусства, за которое так ратовал его последний певец, Флавий Вегеций Ренат, завершилась.
– И наступила царство чистого духа?
– Сложный вопрос…
– Сложный? Если мы говорим о пророчестве и неизменно сменяемых циклах, значит, иначе и быть не может! Или… или все, о чем мы сейчас беседуем, это обычные кабинетные рассуждения в духе масонских проповедей.
– Отчасти это верно. И виртус действительно воцарился на большей части рухнувшей империи. Он, можно сказать, вышел на свободу из инкубаторов-лудусов, которые распустили еще в 404 году. Но только в тех регионах, где возобладала пришедшая культура варварских королевств. Культ поединка, уникальные традиции и технологии передачи мастерства, отчетливая духовная составляющая боевых школ – все это было. Но не слишком долго. Растущая, развивающаяся государственность раздавила хаос чистого духа, основав на его обломках фундамент следующей эпохи. Долгой, многовековой эпохи силы. Так, кстати, и должно быть. Модель Ливия – Плутарха недаром имеет вид пирамиды, и верхний ее кирпичик самый маленький. Подлинных адептов духа не может быть слишком много, а в истории он не может длиться слишком долго. Да… Так вот, это на большей части… Но была еще и меньшая! Меньшая, но самая наглядная часть – Восточная Римская империя. Византия…
– Древняя Византия и виртус? То есть, – Альберт казался искренне удивленным, – там преподавали боевые искусства высшего уровня? То, что недостижимо сегодня?
Мсье Перигор негромко и добродушно рассмеялся:
– Не ревнуй! Византийские политики всячески препятствовали внедрению понятия «виртус» в умы византийцев. Воинская и духовная элита продлила, насколько это возможно, историческую фазу искусства, которая затем очень быстро сменилась эпохой силы. Виртус, который должен был расцвести, соединившись с гармонией поздней античной цивилизации, оказался искусственно устранен. Или, называя вещи своими именами, продан.
– Продан? Вы имеете в виду какую-то метафору?
– Нет, нет, в прямом смысле слова продан и куплен!
– Но как? И главное, кто и у кого мог купить то, что не имеет веса, очертаний и даже описаний?
– Ну, мы считаем, что описания и даже обучающие методики, системы, свидетельства и прочие материальные слагаемые все-таки были. И именно их можно было продать! Вместе, конечно, с целым рядом обещаний и вассальных клятв.
– Но кому…
– Да ведь ясно кому! Ранняя, но уже окрепшая, уже умная и уже достаточно богатая христианская церковь охотилась за духом уже тогда! И именно тогда, на рубеже эпох, посвященные духовные лидеры заключили наступательно-оборонительный союз с лидерами светского мира, купив дух, купив технологии, клятвы о неразглашении, купив целую эпоху! Эру в развитии человечества!..
Сколько это стоило, не знаю. Наверное, никто не знает. Рискну, впрочем, предположить: что-то около тридцати сребреников, – мсье Перигор саркастически усмехнулся и неожиданно замолчал, словно задумавшись.
Тишина, повисшая в комнате, казалась особенно выразительной после горячих обвинений, которые только что прогремели. Мсье Перигор казался выдохшимся. В этот момент Альберт заметил, какой он все-таки уже пожилой человек. Тяжело дыша, масон извлек из кармана большой платок, вытер шею, налил себе еще вина, откинулся на спинку кресла, сделал большой глоток и глубоко вздохнул.