– Уж не ты ли? – В голосе священника послышались слегка насмешливые нотки.
Маэстро Дижон ответил гордым молчанием и торжествующим блеском глаз.
– Ну-ка, ну-ка, что это вы еще придумали, уважаемый мастер, что вы еще сумеете предложить вашим ученикам, и сколько это будет им стоить?
Учитель презрительно отмахнулся:
– Нет, то, о чем я последнее время думаю, невозможно продать. Это будет собственное достижение малочисленной элиты. Или же выйдет из-под контроля и станет достоянием толпы. И тогда настанет то, к чему так стремились вольные каменщики, – свобода, равенство и братство.
– Мне показалось или, перечисляя идеалы масонства, ты допустил каплю сарказма?
– Показалось. Это, дорогой мой, не капля. Это моя принципиальная позиция. Что означает данный набор слов? Свобода принадлежит тем немногим, кто умеет ею пользоваться. Равенство звучит совершенно абсурдно для любого фехтовальщика. Что же касается братства… Лично у меня уже есть брат, хотя он и не фехтовальщик, а всего лишь занудный святоша и, с тех пор как вырядился в рясу, пытается называть меня «сын мой», несмотря на то что младше меня на два часа!
Беззаботный смех священника разбудил дремавшего в своем углу официанта и разрядил чрезмерно серьезную обстановку.
– Однако именно такие взгляды на альфу и омегу учения масонов не позволили тебе влиться в их общество! И это несмотря на то что ты добровольно примкнул к масонскому заговору, который сам же перед этим и раскрыл!
Тут уже и маэстро Дижон отбросил суровость и расхохотался. Братья весело подняли бокалы в знак того, что тема сегодняшнего вечера исчерпана, допили вино и двинулись к выходу.
И в этот момент в ресторан зашел еще один посетитель.
Оказавшись на улице, священник с некоторой растерянностью поинтересовался у брата, обратил ли он внимание на человека, зашедшего в ресторан?
– Да нет, – ответил маэстро, – как-то не обратил. Хотя, кажется, это был священник? Такой же, как и ты?
– В том-то и дело, что не такой же. Похоже, что не просто священник, а священник из Ватикана. Видел на его портфеле скрещенные ключи святого Петра? Конечно, ничего особенного, только вот что он делает в нашем городе, да еще и в нашем ресторане?
* * *
«Дорогая матушка!
Привет Вам из далекой Франции! У меня все хорошо, я вполне благополучно добрался до этого маленького милого городка, который чем-то неуловимо похож на наши провинции. Дорога была легкой и приятной, а пейзажи за окнами такими красочными, что слова вряд ли смогут это передать…»
Сергей Бецкой с улыбкой отложил позолоченное перо и откинулся на спинку маленького округлого кресла. Да, это путешествие в тесном грохочущем вагоне он еще не скоро забудет. Унылое однообразие берез и сосен за окном купе первого класса сменялось лишь таким же однообразием бескрайних полей. Стук колес, тряска, дневная духота, сквозняки, одуревшие от нескончаемой дороги попутчики… Сергей пытался скрасить путь с помощью коньяка, но, как назло, с ним случилось что-то вроде морской болезни. Его организм в какой-то момент просто отказался принимать алкоголь. А затем и пищу!
К концу путешествия от еды пришлось полностью отказаться – она все равно, мягко говоря, не шла впрок. Часами он лежал на измятом белье, сотрясаемый железными перекатами, измученный и раздавленный, потерявший счет часам и дням. Поэтому до Франции представитель русской школы классического фехтования добрался окончательно ослабленным и отощавшим, а его первый день в стране знаменитых мушкетеров стал днем беспробудного сна. Или, выражаясь поэтическим языком, днем Морфея.
Затем, правда, последовал вечер Бахуса, плавно перетекающий в ночь Венуса… Но не писать же об этом матушке!
За окном его маленькой съемной квартиры совсем стемнело. Сергей вновь склонился над бюро и продолжил:
«…Городок, изволю вам доложить, просто сказочный! Я поселился в очень приличном районе, недалеко от маленькой красивой церкви. Каждое утро я хожу завтракать в местную кондитерскую, где делают восхитительные хрустящие булочки, называемые здесь croissant. Их подают с кофе…»
Сергей вновь прервался и задумался. Булочки-круассаны здесь и в самом деле замечательные. Но для хорошего гусарского завтрака они совершенно не подходят. Что же касается церкви, то она действительно есть. Как раз на площади, где расположена кондитерская Рагно. Только поселился Сергей не там, а немного южнее. Поближе к порту. В первую очередь, потому, что здешние квартиры оказались заметно дешевле. Говорят – из-за близости порта. Якобы слишком неспокойный район. Однако сам Сергей ни с каким беспокойством пока еще не сталкивался. Напротив, ему показалось, что люди здесь вполне спокойные и доброжелательные. Да вот взять хотя бы вчерашний вечер!
«…Вчера вечером, прогуливаясь по красивым улочкам Керкиньяна, я немного проголодался и заглянул в небольшое уютное заведение. Там мне встретились люди весьма начитанные и образованные. Мы часа два беседовали о французской куртуазной поэзии времен короля Артура. Я узнал много нового и, в свою очередь, поделился собственными скромными познаниями о произведениях наших великих литераторов – Пушкина, Гоголя…»
На самом деле весь вечер накануне Сергей провел на окраине города, в темном кабаке с крайне сомнительной репутацией. Его случайными знакомцами оказались двое местных завсегдатаев, с которыми состоялась многочасовая битва в бридж, вист и квинтич, закончившаяся безоговорочной победой русского гостя. Это было интересно, это было захватывающе! Фортуна вертела свое колесо как безумная, в какой-то момент положение Сергея стало катастрофическим, затем он еще два раза отыгрывался и дважды снова терял все преимущества. Новые знакомые вели себя достойно, но сражались явно в сговоре. Очевидно, что планируемый выигрыш они собирались разделить между собой. Однако русский соперник оказался слишком удачливым, слишком умным. И слишком настойчивым! Ах, матушка, рассказать бы вам… Но – нельзя!
Кстати, без Пушкина действительно не обошлось. Русский гость рассказал новым друзьям анекдот из коллекции Александра Сергеевича:
«В спальне работает артель обойщиков. Главный артельщик спрашивает у хозяина квартиры: какой тканью оббивать потолок?
– Не знаю, – отвечает хозяин, – спросите у хозяйки.
– Почему у хозяйки? – удивляется артельщик.
– Потому что ей чаще приходится смотреть в потолок!»
Сергей встал из-за стола и прошелся по своей маленькой комнатке, усердно дергая себя за усы. Он всегда делал так, когда приходилось что-то выдумывать. Еще со студенческих времен, когда и усов-то практически не было, он щипал нежный пух над губой, и это вроде бы помогало фантазировать.
Письмо было еще не закончено. Матушке наверняка будет интересно узнать что-нибудь про школу, в которую он поступил учиться. Впрочем, теперь можно было и не фантазировать, а писать чистую правду. Поняв это, Сергей оставил усы в покое и решительно вернулся к столу.