«ВОЛХОВСТРОЙ. У аппарата маршал Кулик…
СТАЛИН. …Просьба к вам представить сегодня же ваш план взятия станции Мга и соединения с Ленинградским фронтом с обозначением сроков продвижения по дням.
КУЛИК. Прошу разрешения представить завтра к исходу дня, так как я послал для рекогносцировки местности командиров, с учетом прихода новых дивизий.
СТАЛИН. Какая вам рекогносцировка нужна? Вам надо все силы направить на разгром противника в районе Мги и дальше.
КУЛИК. Я разведываю район Малукса и северо-восточнее. Хочу найти фланг противника, чтобы [его] не терять.
СТАЛИН. В поисках флангов вы можете упустить время, а за этот период немцы могут взять Ленинград, и тогда никому не нужна ваша помощь. В эти два дня, 21 и 22, надо пробить брешь во фронте противника и соединиться с ленинградцами, а потом уже будет поздно. Вы очень запоздали. Надо наверстать потерянное время. В противном случае, если вы еще будете запаздывать, немцы успеют превратить каждую деревню в крепость, и вам никогда уже не придется соединиться с ленинградцами.
КУЛИК. Я имел в виду перейти в наступление после прихода новых дивизий, так как существующие силы оказались недостаточными. Точно не знаю, когда придут дивизии и танковая бригада. Только вернулся с боя. Целый день шел сильный бой за взятие Синявино и за взятие Вороново. Противник переходил несколько раз в контратаки и, несмотря на губительный огонь с нашей стороны (я применял сегодня оба [дивизиона] PC), ввел все резервы, но успеха не имел. На фронте сейчас противник заменил свои части, то есть 20-ю, 21-ю дивизии новыми 126-й и 122-й дивизиями и отдельной бригадой, которые дерутся гораздо [более] стойко, чем те, которые мы хорошо побили. Вчера, чтобы спасти свое положение, противник устроил парад своей бомбардировочной авиации (более ста самолетов компактно) и ударил по нашим тылам. Боевые порядки частей он не затронул, так как они очень близко подошли к противнику и фронт зигзагообразный.
СТАЛИН. Новые дивизии и бригада даются вам не для взятия станции Мга, а для развития успеха после взятия станции Мга. Наличных сил вполне достаточно, чтобы станцию Мга взять не один раз, а дважды.
КУЛИК. Докладываю, что наличными силами, без ввода новых частей, станции Мга не взять. За четыре дня боев у нас убыло около 10 тыс. убитыми и ранеными. Поэтому я сегодня приказал закрепиться на существующих позициях, зарыться в землю и завтрашний день приводить части в порядок и влить пополнение. Повторяю, что эти четыре дня боя были очень жестокими, где перемалывалась живая сила с обеих сторон, и противник уже к концу третьего дня боя заменил побитые дивизии новыми. Вот обстановка на данный момент.
СТАЛИН. Как видно, вы даете передышку побитому противнику. Этим вы укрепляете противника и затрудняете для ближайшего времени свое продвижение вперед. Это очень плохо. Давайте поскорее ваш план дальнейшего наступления с обозначением сроков продвижения. Какого числа представите план?
КУЛИК. 21 сентября к 20.00.
СТАЛИН. Представьте утром 21 сентября к 12 часам.
КУЛИК. Хорошо.
СТАЛИН. Всего хорошего. Сталин, Шапошников.
КУЛИК. Всего хорошего. Кулик».
Итак, даже через 4 дня после обещания немедленно начать наступление только на станцию Мга Кулик и не собирался это делать, «повесив Сталину лапшу на уши», что ему, дескать, нужно провести рекогносцировку (визуальную разведку местности и противника). Это как понять?
Как видите, Кулик докладывает, что он ведет бои за взятие Синявино, а это все то же шлиссельбургское направление – правый фланг. И одновременно Кулик ведет бои на своем левом фланге, и не оборонительные, а пытаясь и там взять у немцев Вороново. И эти бои, организуемые Куликом, ни на шаг не продвинувшие дело деблокады Ленинграда, уже стоили Красной армии 20 тысяч человек потерь!
Кулик упорно не исполнял приказ Ставки! Повторю, скорее всего, он всячески пытался исключить окружение своей 54-й армии. Ему, одному из всего пяти маршалов СССР, второй раз потерять армию и выходить из окружения было оскорбительно. Думаю, что Кулик не верил в свои способности отбить у немцев станцию Мга, а доложить об этом Сталину не позволяла маршальская гордость.
26 сентября Сталин принял решение снять Кулика с должности командующего.
Но что тут, помимо неспособности подчиненного, еще нужно понять, чтобы понять и начальников? Даже если подчиненный и способен исполнить задачу, но у него имеется свой план боя, то настаивать на исполнении задачи, поставленной начальником, чрезвычайно опасно. Вы же фактически объявляете подчиненному, что он, гордящийся собою специалист, не способен исполнять свои обязанности – не способен придумать план. И подчиненный из уязвленного самолюбия пойдет на саботирование исполнения вашего приказа, а если вы совершите над ним насилие – заставите его, то он исполнит ваш приказ формально и так, чтобы дело окончилось поражением, и только потому, чтобы показать, что это вы дурак, а не он. Такой подчиненный гораздо опасней для дела, чем тот, который верит вам безусловно и поэтому исполняет ваш вариант приказа со всею старательностью.
Как видите, Сталин, вообще-то, действовал по-немецки – ставил в своих приказах задачи ясно и в общем виде, без указания, как их исполнять, и давал командующим свободу самим разработать планы исполнения этих задач: «Просьба к вам представить сегодня же ваш план взятия станции Мга». Но, главное, это хороший пример для объяснения того, почему к 1943 году «старые маршалы» СССР, в том числе и такие выдающиеся, как С. Буденный и С. Тимошенко, перестали командовать войсками. Сталин и Генштаб не имели у них того авторитета, который требуется для беспрекословного принятия к исполнению задач, поставленных в приказах Ставки.
У немцев начались аналогичные конфликты после их поражения под Волховом, Москвой, Ростовом и Ельцом осенью 1941 и в зиму 1941–1942 годов. Пока у немцев был морально нестойкий противник, то со свободой и творчеством генералов все было хорошо, но когда по немецким генералам был нанесен по-настоящему сильный удар со стороны РККА, то Гитлеру пришлось остановить творчество своих генералов, выразившееся во всеобщем отступлении немецких войск. Остановил Гитлер бегство немецкой армии жестоким «стоп-приказом», за которым последовало снятие с должностей командующего группой армий «Юг» фельдмаршала Рундштедта, командующего 2-й танковой армией немцев генерала Гудериана, а потом еще около 200 немецких генералов, включая начальника Генштаба сухопутных войск Германии Гальдера.
Так что свобода свободой, а приказ начальника выполнять надо!
Хотя то, какие принципы управления войсками немцы вкладывали в головы своих офицеров, я уже и изложил статьями устава, но все равно суммирую их аналитической работой немецкого генерала.
Во всех книгах по делократии, да и по истории войны я приводил в пример короткую главку из труда немецкого генерал-майора Б. Мюллера-Гиллебранда «Сухопутная армия Германии. 1933–1945». Вот что он сообщает по вопросам управления немецкой армии и в чем, кстати, никто из известных мне исследователей до сих пор не видит ничего интересного: