— Намина! — громкий окрик, заставил меня вздрогнуть, а рысей синхронно повернуть голову на приближающийся звук. — Вот ты где!
— Воодушевленно произнес оказавшийся возле меня рыжий Дао-дво, — а я уже обыскался.
Его рука по-хозяйски огладила мое бедро и собственническим жестом схватила за талию, напугав и без того встревоженную меня.
— Заставила беспокоиться, — теплые губы коснулись щеки, а затем наглый нос уткнулся в волосы: — Скучала?
А я смотрю на вытянувшиеся лица его кузенов, и понимаю, что мое выглядит сейчас точь-в-точь так же, и я выбиваюсь из навязанной мне роли. И в то же время понимаю, что если хочу от близнецов сбежать, то мне стоит Герберту подыграть. Сглотнув, накрыла его пальцы своей рукой, прошептала:
— Чуть-чуть.
— А я очень, — выдохнул он в мою макушку. — Пойдем. Нам пора.
И его тон так отличался от жесткого захвата, способного меня не только сдвинуть с места, но и оторвать от земли, что я мстительно вспомнила о своем скарбе и произнесла тонким голоском:
— В таком случае тебе стоит взять мои вещи.
И пока многоликие с недоумением смотрели на Гера, а он взирал на предмет коего у меня быть в принципе не должно. Раз домой не пустили, то откуда взялась сумочка? А я стремительно вывернулась из объятий рыжего и поспешила уйти, вернее — сбежать. Но ни того, ни другого мне не позволили.
— Куда? — Крепкие руки обвили стан.
— К дому, — прошептала чуть слышно.
— Туда не нужно. Нас карета ждет.
К транспорту с четверкой красных птицеподобных коней он доставил меня как нашкодившего ребенка и не дал рассмотреть редчайших крылатых скакунов. Со спины схватил под грудью, к себе прижал и понес, стремительно перемещаясь между кустами.
Создалось ощущение, будто бы не я одна хотела скрыться с той поляны, и не одной мне неприятна встреча с близнецами старшей ветви рода Дао-дво.
Сзади послышался шорох и недовольный рык, а меня уже втолкнули внутрь кареты и приказали: «Пристегнись». Села, пристегнулась, молча взираю на то, как мой новоявленный жених, захлопнув дверь и задвинув мою сумку на полку, начинает переодеваться. И не стесняется он ни меня, ни хмурого мужчины с явным военным прошлым за спиной, который сидит здесь же и смотрит осуждающе. Седовласый воин в строгом черном костюме, был крупным для человека и в то же время теплым. Люди с подобным открытым взглядом куда больше располагают к себе, чем метаморфы с горячечным румянцем на щеках, горящими глазами и десятком быстро зарастающих шрамов на груди и животе.
Вот, сразу видно — жизнью своей не дорожит, но это ему совсем не мешает орать на меня.
Перехватив мой недовольный взгляд, третий пассажир хотел отвлечь меня от метаморфа, но добился лишь того, что привлек внимание Гера к себе.
— Леди, не хотите ли вы…?
— Тагаш, ей до леди далеко! — отозвался рыжий-бесстыдник продолжающий раздеваться.
— Так же как и тебе до лорда, — ответила я наглой морде и, встретив гневный карий взгляд, развела руками. — Так уж повелось, что в одних портках лорды не появляются на людях.
— Я знатного рода, — прорычал он сквозь зубы, хотел сказать что-то еще, но промолчал.
— Ты из такой же бедной семьи, — парировала я. На что парень ехидно ухмыльнулся и стянул с себя штаны, спасибо, что не с труселями.
— Вряд ли из такой же… Моя сестренка в качестве приданного получит не только барана.
Обидно так стало! А всему виной то, что обсуждая с мамой возможное замужество, я в шутку упомянула видение из сна, а они всерьез записали в договор нашего серого Гошку с крученными рогами и отвратительным характером…
— Уж лучше баран в приданном, чем в женихах, — ответила и отвернулась, стараясь сосредоточиться на виде сада и двух рысей, что остались в нем, а не на отражении рыжего в стекле.
— Что ты сказала? — метаморф, судя по звукам, застегнул черную рубашку и загнул манжеты, чтобы проколоть их запонками. Они, наверняка, с эмблемой военной академии — самого дорогого заведения в Треде, в котором учиться могут лишь знатные господа… и этот.
— Ничего нового.
Карета резко тронулась с места и воспарила над землей, многоликий наконец-то сел, чтобы натянуть брюки, носки, туфли — спрятать, наконец, крайне волосатые ноги. И мои грустные размышления о том, что я слишком поспешно наградила Дао-дво иммунитетом, развеял голос сидящего напротив мужчины.
— Забыл представиться, я Тагаш Уо… — произнес он, снимая всю ответственность с рыжего. Хотел еще что-то добавить, но был остановлен решительным геровским:
— Уважаемый человек и мой наставник.
— Не совсем. — На это метаморф фыркнул раздраженно, Уо же тему развивать не стал продолжил, обращаясь ко мне. — Простите, так как мне обращаться к вам?
— Зовите Наминой.
— Очень красивое имя, — улыбнулся он, — а фамилия?
— Сумеречная. — Будь возможность я бы, как и положено, протянула ему для пожатия руку, но будучи пристегнутой к креслу, смогла лишь приветливо улыбнуться.
— Прекрасно. — Свое замечание он сопроводил медленным кивком головы и задал неожиданный вопрос: — А на какой факультет вы хотите пойти и какую выберете специализацию?
С немым изумлением я обратила внимание на наставнике рыжего, полностью проигнорировав рык метаморфа: «Она учиться не будет!».
И подумав несколько мгновений, спросила:
— А что там есть?
Мне молча вручили три брошюры для абитуриентов академии.
— Тагаш! — воскликнул многоликий.
— После поговорим, — хладнокровно ответил ему Уо, даже не дрогнув от громогласного окрика.
— Ты не понимаешь!
— Понимаю. И вот что скажу, в прошлый раз не послушались вы, теперь не послушаюсь я.
И произнесено это было таким непреклонным голосом, что раздраженный Гер не сразу нашел слова. Герберт медленно выдохнул, вдохнул, и заговорил отстраненным сдержанным тоном:
— Тагаш, ты, может, забыл, но за свой проступок я уже заплатил сполна. И не намерен, расплачиваться еще и на играх. — И с тоской перечислил: — Академических, королевских и треклятых имперских.
Треснул кулаком по деревянной обшивке дверцы, прорычал:
— Зная дядю Нубуса и его треклятого грифона, я более чем уверен в том, что девчонку за мной закрепили не просто так.
Смертьнесущую в академии заметят быстро, ее обязательно к соревнованиям привлекут, а вместе с ней и меня.
— И что вы предлагаете? — спросил наставник.
— Единственно верный вариант: продержать ее все три года взаперти.
— Эй, я не пленница чтобы меня запирать! — возмутилась я громко, но услышана не была.