Но додумать он не успел, как совсем рядом раздался вскрик и ктото очень легкий поскользнулся.
— Наконец-то, — рыкнул он и, трансформировав кисть под птичью лапу, пробил ею болотную жижу близ жертвы, медленно, неторопливо, чтобы проверить — помнит ли она главное правило поведения на кладбище: "Если там есть живые мертвецы, притворись мертвой".
К ее ужасу и к его счастью, девица оказалась забывчивой и недалекой.
— Что это?! — пискляво вопросила она и вместе со вторым нарушила третье правило — шарахнулась в сторону от ищущей лапы.
Ее перепуганное: "А-а-а-а!" спровоцировало падение других, а затем и их столь же глупые попытки побега.
— Пусти! — заныли справа.
— Не хочу… — а это уже далеко позади и тоже женским голосом.
— Мамочки! Дайте руку! Дайте руку!
— Держи… — произнес кто-то из сильной половины некромантов. И вслед за этим раздался громкий плюх, а затем вибрирующий от ужаса бас: — Спасите! То-н-ну-у-у-у…
"Буль!" — отозвалось болото. — "Буль, буль!" и мужским удивленным многоголосьем: — Чего?
Чтобы посмотреть на орущего некроманта, разведчики перестали тянуть на дно, собственных перепуганных жертв. В принципе, практическую часть уже можно было считать ими заваленной, но юные, а от того и очень наглые второкурсницы решили отыграться. И нарушили четвертое правило Свода Темного Искусства — попытались отбиться.
— Эндар-Риус осва Койя! — прошептала пигалица, удерживаемая Гером, и раскрыла чуть дрожащие ладони.
Это было глупо и фактическим приглашением ко второй части действа, а так как умной оказалась не одна она, и по кладбищу зашипели-зашептали многие, в следующее мгновение полигон дрогнул. Поднялся ветер, в мгновение ока загасивший все факелы практикующихся и даже магические маяки, установленные по краям по заболоченного кладбища.
Это был сигнал к финальному действию. И Графитовые начали выбираться на поверхность, в соответствии с требованиями профессора Ссэрга: в полуоборотах, с наращенными гребнями, трансформацией конечностей, накладными костяными отростками, они смотрелись не хуже кладбищенских мертвяков и от насланных проклятий избавлялись почти так же споро, расплетали пока никто из некромантов не пострадал от рук своих же безмозглых коллег. Но стоило Геру уничтожить проклятье Огненного смерча и схватить паникершу за руку, как она начала создавать Лавовый аналог.
— Эндар-Риус осва Гай…!
— Захлопни пасть! — рявкнул он. Эта захлопнула, а вот та дура, над которой возвышался Всеволод, со страха договорила свое.
— … Найхарагга-ра!
— Кадет Гладеньких! — воскликнул профессор, седея на глазах. Он не успел закупорить силу, которую девчонка вложила в свои слова, и теперь на глазах старел от ужаса. Морозные иглы не смертельны, если проклятье произнесено в пустыне, но очень опасны, если прозвучало оно на воде.
И едва было сказано последнее слово, как острые кристаллизирующиеся шипы незамедлительно устремились вверх, пробивая тину и трясину, надгробья и кочки с погребальной травой, вытягиваясь до толщины иглы, они достигают невероятной высоты, разрывая все вокруг. Слишком быстро, слишком стремительно. И на то, чтобы расплести проклятье нет ни достаточного времени, ни сил.
— На кресты! — рявкнул Герберт и, закинув испуганную пигалицу на плечо, огромным ястребом взмыл вверх.
Секунда на то, чтобы донести ее и еще двоих до площадки, секунда, чтобы вернуться назад. Нваг-нваг Севой на вызов профессора уже отреагировал и принял меры, кристаллы стали расти на порядок медленней, но все равно расти. И разбивая о них собственные крылья и лапы, Герберт как и большинство его парней, кружил над полигоном спасая перепуганных второкурсников некромантов.
Сам не заметил, как вынес с кладбища, а заодно и взвесил длинноволосое большинство кадетов, но радоваться не спешил потому, что не видел Всеволода. Самого крупного из разведчиков не оказалось, ни среди ставших на крыло, ни среди спасенных. Впрочем, как и его зазнобы рыженькой Гладеньких. Конечно, на ум пришла пара дельных мыслишек о том, чем они могут средь игл заниматься.
Герберт и сам был бы рад этой гадости кудрявой по шее надавать, но, Таррах их разорви, ни оборотень, ни она на позывные браслетов не откликались.
— Я оживлю ее и сам прибью! — дрожащим голосом обещал абсолютно белый профессор. Через настроенный деканом портал, он выводил перепуганных кадетов в лекарское крыло академии. И ведя подсчет некромантов, в который раз попросил Севойя просканировать полигон.
"Не могу, — откликнулся дух-хрунитель через эхо-порт. — Пока заклинание не будет реализовано, я ничего сделать не в силах".
— Погано, — произнес метаморф, стряхивая с израненных крыльев руки восхищенных идиоток, пристающих со своим — благодарю.
Воздержаться от проклятий у них мозгов не хватило, а на: "Ты такой сильный Дао-дво!" — с лихвой.
— Теневая… — произнес он, зовя сквозь пространство, — симпатяшка, мне нужна помощь. — И глянув на выжидательно застывших девчонок, грубо ответил: — Не ваша, и не мне, свои способности вы уже показали.
Смутились и, понурив головы, глупые мстительницы медленно прошли в портал.
— Хозь-зяин?! — кука в мгновение ока оказалась на его плече.
Довольная, с сияющим взглядом и улыбкой от уха до уха.
— Покажи где здесь Всеволод и рыжая его Гладеньких, — попросил многоликий, уже не веря, что парень и его возлюбленная живы.
Парочка стояла в самом эпицентре магической волны и, зная об этом, сложно поверить в чудо.
Его мысли кука подтвердила довольным голоском:
— Искать бессмысленно!
— Хорошо, покажи, где тела.
— А их здесь нет! — заявила нежить, чуть ли не с любовью взирая на полигон, медленно зарастающий двадцати пятиметровыми кристаллами.
— Не понял, — с трудом разлепил он губы, — поясни.
— а нечего пой-яснь-нять, они у семейства Гладеньких в гость-тях.
Готовят к погребению, — понял Герберт Дао-дво и тряхнул головой, сбрасывая с себя оборот.
— Проклятье!
— Таррах! — выдал преподаватель, думающий о том же что и метаморф.
— Дя, — согласилась с ними кука. — Лечитсь-ся они там будут долго, нудно и весьма серьезно. Девчонка с перепуга его Черным колоколом стукнула, а затем скрутила Струнами тьмы и пока кровь не увидела, стопроцентно думала — мертвь-вяк.
— Она же вампир…
— Дя, полукровка она, — отмахнулась теневая. — Кровь не чувствует, но в подпространство уходит. Вот и его уть-тянула домой.
— Зачем? — не понял Гер.
— Лечитьсь-ся и договоритьсь-ся по ходу дела. А ты не слышал разве? Еще один суд их семьй-я не перенесет…
Ее слова услышал абсолютно седой профессор Ссэрг и, зачеркнув последнего кадета в своем списке, он подошел ближе, прохрипел: