— Это хорошо, — кивнул Плюмбум. — Скажи мне, Левон, наша договоренность по резервному варианту в силе?
— Ну если ты готов оплатить наш неизбежный простой и судебное разбирательство? Тогда в силе.
— За что я тебя люблю, Левон, так это за прямолинейность. Сегодня это большая редкость.
— А чего мне миндальничать? — Левон усмехнулся в усы. — Я вам нужнее, чем вы мне.
— Ну а как ты относишься ко всему этому?
— У богатых свои причуды.
— Мудро. Сообщи, если будут какие-то непонятки.
— Само собой.
Плюмбум вернулся в салон. После разговора с Заваряном беспокойство не снизилось, а только возросло. Лучшее лекарство от бесплодных размышлений — работа, но и вмешиваться в дела друзей бывший сталкер не хотел: каждый отвечает за свой участок, так они определили ещё в молодости, когда все вместе трудились на Биологической станции.
Плюмбум изобразил, будто снова читает новости, но на самом деле тупо пялился в экран ПДА. Что он упустил? Что проморгал? Готов ли он к тем испытаниям, которые ждут его группу в Зоне? Он не знал ответа на эти вопросы…
«Ан» прилетел точно в срок. Заварян посадил самолет мягко, вырулил к терминалу «С» аэропорта Борисполь, заглушил двигатель, объявил через динамики салона, что полет закончен.
В тот же момент со стороны ангаров технических служб приехал мощный снегоуборщик — весной? зачем? — и остановился, перегораживая самолету выезд на рулежку.
Пассажиры привычно зашевелились, отстегивая ремни и хватаясь за багаж, но Плюмбум, который заметил тяжелую машину, резко приказал:
— Всем оставаться на местах! У нас проблемы.
Он ткнул в ПДА, вызывая Гульфика, но миникомпьютер ответил, что абонент недоступен. Тем временем к самолету уже подползал самоходный пассажирский трап, а за ним без лишней суеты двигались незнакомые сумрачные люди в строгих костюмах. Вряд ли это таможенный досмотр. И вряд ли они хотят встретить экспедицию цветами и ковровой дорожкой.
Плюмбум бросился в кабину экипажа.
— Левон, что случилось?
Летчик оглянулся на него с недоумевающим видом.
— Чертовщина какая-то. Диспетчер мелет чепуху.
— Резервный вариант! — объявил Плюмбум.
— Нам не улететь, — с извиняющейся интонацией сообщил Заварян. — Рулежка перекрыта.
— Я это вижу! Что можно сделать?
— Ничего.
— Короче, люк пока не открываем. Посмотрим, что они предпримут.
— Не наглупи, — предупредил Заварян. — Если будет штурм, тебе вовек не расплатиться.
— Это моя проблема. У богатых, как ты верно заметил, свои причуды. Запускай двигатель. Готовься взлетать в любую минуту. Мы что-нибудь придумаем.
В салоне все сидели притихшие. Только Лёлек достал свой знаменитый коллекционный револьвер «Mateba Model 6» и деловито вертел его в руках, словно примеряясь.
— Нас поймали, — сказал Плюмбум.
— Кто? — тут же спросила Лара.
— Третья сила. Может, четвертая. Какая разница? Это потеря темпа. Пока мы разруливаем, пройдет время. Сдаваться нельзя.
— Что нужно сделать? — спросил Болек; он всё ещё выглядел очень плохо, на опухшей физиономии стала проступать свежая щетина, усиливая сходство профессора с бродягой.
— У меня есть резервный вариант. Десант в Предзонник. Экипаж в курсе, сделают всё чисто. Но нам мешает снегоуборщик. Его нужно как-то… удалить с полосы.
— Я пойду, — сказал Болек, поднимаясь из кресла. — Дайте мне оружие, и через пять минут полоса будет свободна. Прикроешь меня, Виктор?
— Миша, сдурел?! — воскликнула Лара.
Но было видно, что она ошибается. По тому, как резко очертились скулы старого друга, по тому, как он кривил рот, Плюмбум понял: Болек принял решение — внезапное, неординарное, но, возможно, самое правильное в этой ситуации.
— Не хочу десантироваться, — сообщил профессор устало. — Староват я для прыжков. Болит всё, и спать хочу. Может, эти… — он сделал неопределенный жест рукой, — дадут выспаться. Хоть и в кутузке. Знаю я меньше любого из вас в силу объективных причин, поэтому рассказать им мало что смогу.
— Шура, дай пистолет. — Плюмбум шагнул к Шурику-С-Цитатой.
Тот поколебался, но затем, видя решительный настрой друзей, расстегнул поясную кобуру, вытащил свой «ЗИГ-Зауэр» и подал оружие Плюмбуму рукояткой вперёд, не удержавшись, впрочем, от горькой реплики:
— Как говаривал классик, береги его.
— Я подарю тебе новый, — серьёзно пообещал Плюмбум. — Из коллекции.
— О! — Шурик-С-Цитатой посветлел лицом. — Выбор за мной?
— Договорились. — Плюмбум вернулся к Болеку. — Держи!
Лара порывисто вскочила. Неловко обняла профессора, поцеловала в губы, погладила ладонью по небритой щеке.
— Миша, Миша, пожалуйста… — Её голос прервался.
Болек отстранился. Взял пистолет, передернул затвор.
— Всё будет хорошо, — пообещал он. — Мне ничего не сделается. Главное — вы в Зоне не опростоволосьтесь. Вытащите Алину. Слышишь, Виктор? Ты мне за Алину головой отвечаешь! Она моя дочь!
— Мы её вытащим, — уверенно отозвался Плюмбум. — Даже из ада вытащим.
— Верю, — сказал Болек и глубоко вздохнул. — Начали!
Самоходный трап уже встал рядом с самолетом, сумрачные субъекты собрались внизу, совещаясь.
Плюмбум резко распахнул входную дверь самолета, дважды пальнул в воздух из своего «Глока» и прокричал, перекрывая сильным голосом гул турбовентиляторных двигателей, работающих на холостом ходу:
— Всем на землю! Руки вверх! Стреляю без предупреждения!
Люди в плащах замешкались, и тогда Плюмбум прицельно выстрелил под ноги тому, кто стоял ближе остальных к ступеням трапа. Пуля выбила бетонную крошку. Нервы у «таможенников» не выдержали, и они подчинились его приказу, медленно, один за другим, опускаясь на колени с поднятыми руками. Но Плюмбум знал, что поза покорности ненадолго — в терминале сообразят, что пахнет жареным, и пришлют подмогу, и это будут не бакланы в гражданском, а ребята посерьезнее.
— Давай! — сказал он Болеку. — Удачи!
Профессор в один момент скатился по ступеням и сразу, не мешкая, нырнул под брюхо самолета. Плюмбум остался в проеме двери, следя за понурыми «таможенниками». Он представил, как изумится водитель снегоуборщика, когда к нему ворвется Болек — в рваном костюме, опухший после побоев, с седоватой щетиной на подбородке, с «ЗИГ-Зауэром» на боевом взводе, — и невольно усмехнулся. Удачи тебе, Михаил! Ты мужик умный, потянешь достаточно, а там мы вернемся, и я тебя вытащу.
Однако нужно выяснить один немаловажный вопрос.