Пройдя через блокпост, сталкеры и учёные оказались на территории Базы — так уже долгое время назывался постоянный лагерь «Долга», расширившийся за счёт завода «Росток» и Янтаря. Плюмбум и сам когда-то принимал участие в зачистке, лихие были времена. Теперь он шёл и поражался тому, как изменилась База. Руины разобрали, по углам почистили, битую технику куда-то увезли, в окна зданий вставили рамы с жалюзи, появились щитовые ангары и нормальная вертолетная площадка. Понятно, что аномалии правил не придерживаются и границ не ведают, но бывший сталкер сразу отметил, что нигде не видно ни жгучего пуха, ни кисельных луж. Неужели убирают? А ещё Плюмбум увидел нечто такое, что привело его в замешательство и заставило всерьёз задуматься. Рядом с одним из ангаров расположилась явная «воронка» — там чуть дрожал воздух, как над расплавленным асфальтом в летнюю жару, — и при этом граница аномалии была четко определена аккуратно расставленными оранжевыми конусами вроде тех, которыми пользуются дорожные рабочие. Похоже, у старого приятеля Давида Роте на почве «орднунга» окончательно съехала крыша — это ж додуматься надо: очерчивать аномалии! Интересно, он за «кометами» и «теслами» тоже будет с конусами бегать?
Членов спасательной экспедиции провели к зданию склада напротив железнодорожной платформы. У Плюмбума с этим зданием были связаны не самые лучшие воспоминания: однажды его здесь серьёзно ранил матерый кровосос, и если бы не Лёлек с Ларой, то гнить бы Виктору Свинцову в могиле уже лет десять как. Похоже, у его спутников тоже возникли не самые лучшие ассоциации — вся команда учёных имела кислый вид. Лишь Артур осматривался вокруг с восторженным любопытством. А как же иначе? Легендарная База, о которой столько написано, снято, спето и сплясано, что жизни не хватит со всем этим великим культурным наследием ознакомиться.
Хотя причин для уныния не было пока никаких. Наведение «орднунга» коснулось и этого мрачного здания. Над складскими воротами висел огромный рыцарский щит — символ «Долга». Рядом организовали две цветущие клумбы, работающий фонтанчик и даже соорудили памятник — странную сварную конструкцию, должную, очевидно, изображать пробирающегося по Зоне сталкера, но больше смахивающую на изготовившегося к прыжку снорка.
Отсалютовав часовым, замершим у ворот, сотник Ханкилдеев провел членов спасательной экспедиции внутрь здания. Разумеется, внутри бывший склад выглядел ещё более обустроенным, чем снаружи. Мусор был убран, пол отскоблен, стены и решетчатые лестницы покрашены.
— Здесь вам придётся разделиться, — сообщил Ханкилдеев. — Господин Роте хочет поговорить с господином Свинцовым тет-а-тет. Остальных попрошу в нашу столовую. Могу поручиться, что вы голодны. Защитные костюмы и амуницию можно сдать нашему оружейнику.
На этот раз учёные подчинились произволу не без удовольствия. Потрясения, которые они пережили утром и в первой половине дня, требовали паузы — хотя бы нескольких часов отдыха в безопасности, с обедом и послеобеденным сном. Предложение сотника пришлось по душе, учёные повеселели, а Лёлек сразу поинтересовался: «Чем у вас тут кормят? Диетическое питание есть?».
Плюмбум себе отдыха позволить не мог. Ханкилдеев сопроводил бывшего сталкера на второй этаж, там они остановились у массивной стальной двери с электронным глазком, на которой чёрной краской был изображен всё тот же «долговский» щит. Сотник кашлянул, сделал подобострастное лицо и доложил, глядя прямо в глазок:
— Господин генерал, Виктор Свинцов доставлен по вашему приказанию.
— Благодарю за службу, — отозвался голос в скрытом динамике. — Присмотри пока за остальными.
— Слушаюсь!
Ханкилдеев по-дружески кивнул Плюмбуму и удалился.
Громко щелкнул замок, дверь приоткрылась. За ней обнаружился просторный кабинет, выглядевший по меркам Зоны роскошно. Мебель — только новая и не ширпотреб: современный письменный стол, кресла, шкафы, огромный сейф. На стене — уродливые рога псевдолося. Большая редкость, между прочим, поскольку этих массивных неповоротливых зверюг выбили из фауны Зоны чуть ли не в самом начале её освоения. Распластавшись вдоль стены, застыл оскалившийся крокодил. Рудиментарные отростки, заменившие лапы, выдавали в нём мутанта — припять-крокодила, которого чаще называли просто и ласково Геной.
Давид Роте, одетый в легкий хлопчатобумажный комбинезон, сидел за столом, но при появлении Плюмбума встал и, улыбаясь, пошёл навстречу. Плюмбум отметил, что с момента последней встречи главнокомандующий «Долга» окончательно и бесповоротно поседел. Впрочем, это не удивляло — у него и шесть лет назад пробивались седые волосы, а с такой жизнью…
— Здравствуй, брат сталкер! — поприветствовал Роте.
— Гутен таг, херр Роте, — сказал Плюмбум.
Улыбка генерала несколько увяла. Хотя он сам периодически вворачивал в речь словечки из родного языка, но не любил, когда это делали другие. Наверное, думал, что его хотят таким образом поддеть. Ну а за кличку Фашист, которую ему дали «свободовцы», мог и прибить, не разбираясь, кто к какой группировке принадлежит.
Впрочем, на приветственной фразе познания Плюмбума в немецком языке заканчивались, и он перешел на русский:
— Говорят, ты хотел меня видеть, Давид?
— Да, — подтвердил Роте. — Есть серьезный разговор. Я тебе звонил и писал сегодня с утра, но ты, видимо, был занят — не отвечал на вызовы.
— Возникли проблемы. Пришлось решать.
— Понимаю.
Плюмбум положил на свободное кресло шлем, снял ремень с кобурой, расстегнул застежки на груди, затем — пуговицы и центральную молнию. С огромным облегчением выбрался из костюма, сложил его аккуратно, придавив баллоном.
— Где тут можно руки помыть? — спросил бывший сталкер у генерала.
После того как Плюмбум оправился, Роте полез в сейф и вытащил оттуда бумажный сверток, а за ним — пузатую литровую бутыль, наполненную прозрачной жидкостью. С победным видом водрузил бутыль в центр стола, сверток пристроил с краю.
— Хм, — сказал Плюмбум, усаживаясь.
— А то! — отозвался Роте. — У нас только самое лучшее. Эксклюзив. Ты на этикетку посмотри! Это тебе не какое-нибудь шайзе. Это — «Сидоровка»! Сам Сидорович делает! Точнее, его фирма. Но он держит руку на пульсе. Дегустирует продукт, так сказать. Посмотри, посмотри на этикетку, не морщись.
Плюмбум посмотрел. На этикетке действительно был изображен Сидорович во всей красе, сверху шла надпись «Сидоровка». Снизу другая — шрифтом поменьше: «Интерпресс».
— В смысле? — спросил Плюмбум.
— Энтшульдигунг?
— В смысле, что такое «Интерпресс»?
— Фирма Сидоровича.
— А почему так называется? Это немецкий?
Роте смешно наморщил лоб. Похоже, он никогда не задавался этим вопросом.
— Может быть, латынь?
— «Inter» означает «между», — задумчиво сказал Плюмбум. — «Press» он и в Африке пресс. Между прессом?