– Не понял.
– Вот представь себе пирамиду. Это, типа, как школа. В основании – первоклассники, души незрелые, молодые, их больше всего. Они учатся решать свои простые задачи, складывать-вычитать, учатся быть сильными, ловкими, богатыми, но их миссии так же важны, как миссии десятиклассников. Дальше – второклассники, их значительно меньше, большинство осталось на второй год, и задачи их труднее. И так далее. На вершине – души просветленные и зрелые, их единицы, их воплощения всегда заметны и редки. Гении, пророки. Выпускной класс.
– А если они воплощаются на краю земли? В джунглях Амазонки? Кто о них узнает и как они свою миссию выполнят?
– Это не важно. В монгольской степи или в аравийской пустыне для них это не преграда. Им все под силу. По крайней мере, у них для этого бесконечное количество попыток. Помнишь, я тебе про три лепестка рассказывал? Духовный опыт, человеческие способности и среду обитания?
– Помню. Вишенка-вишенка-яблочко.
Кира улыбнулся:
– Короче говоря, только подлинная духовная аристократия допущена к высшему источнику света. Какой толк рассказывать первокласснику о дифференциальных уравнениях? Что он в них поймет? Но при этом главное – с терпением и пониманием относиться к каждому, в какой бы части пути он ни находился, в каком классе бы ни учился. Все там были. Все всему учились. С одной стороны, мы все люди, вроде одинаковые, ручки-ножки-огуречик, но нельзя забывать, что мы бредем в одиночку по огромному и бескрайнему полю, все в разных точках. Кто с тобой на одной линии – тебе интереснее всех, потому как вы одни задачи в жизни решаете. Духовно близкие люди. Вот, скажи, Петя, к примеру, ты – пятиклассник. Кто для тебя четвероклашки?
– Жалкие, ничтожные люди, – засмеялся Петя.
– А шестиклассники?
– У-у! Предмет зависти и подражания. А шестиклассницы…
– Первоклашки для тебя вообще пыль, десятиклассники – боги. Ты хоть понимаешь, по какому принципу ты друзей себе ищешь?
– Среди пятиклассников. Иногда повезет, шестиклассник влезет.
– Ну да. Тебе ведь ничего не важно, кем они работают, красивые ли, быстро ли бегают. Просто тебе с ними интересно.
– А человек сразу понимает, в каком он классе?
– Человек – нет. А душа – да. И шепчет ему своим тихим голосом. Мы это интуицией называем. Ты хоть слушаешь ее?
– Мне кажется, что только ее я и слушаю.
– Ну вот, она тебя быстро и выведет на проектную мощность, сразу поймешь, зачем родился, какая задача у тебя в жизни главная. В общем, Петя, массовый вкус во все времена не отличался утонченностью, так будет всегда. Младшеклассников сильно больше. Но разве это повод – пенять людям, что они слушают «Ландыши»?
– Выходит, к примеру, если художник в классе, к примеру, в седьмом, то и говорит он для семиклассников, с которыми резонирует? И которых не так много на земле? Ну, может, некоторых шестиклассников еще подтянуть…
– Выходит, что так.
– Но, по твоей теории, десятикласснику вообще не с кем разговаривать? Непризнанный гений?
– Гении всегда признаны. Может, только время должно чуть-чуть пройти, пару поколений смениться. Знаешь, чем талант от гения отличается?
– Без понятия.
– Талант говорит на сложном языке, до которого он дорос. Гений свои мысли необъятные выражает очень просто. И пробивает все слои пирамиды, по-нашему – школы, насквозь.
* * *
Белка сидела с чехами, они неплохо говорили по-русски. Прошла бабушка с ящиком на ремне, все купили по пломбиру.
– Сахаров говорит о неравенстве, – продолжил свою мысль Кира, – только теперь не об имущественном, а об интеллектуальном. Как мы понимаем, мещан, людей, неспособных к творчеству, в разы больше, и это следует не из природы общества, а из природы человека. Вернее, из его духовной природы. Но я бы поспорил.
Как жаль, что они так долго не общались с Кирой, подумал Петя.
– Один американский профессор, нейрофизиолог, изучая отделы человеческого мозга, пришел к заключению, что за разные виды способностей человека отвечают его разные участки. Всего базовых способностей девять. Но это как семь базовых цветов. Оттенков может быть бесконечное количество. На свете нет неспособных людей, просто у каждого есть свой, персональный букет способностей, неповторимый и уникальный, как отпечатки пальцев. И он нам дан в пользование нашими предками – дедушками и бабушками, и тут мы ничего не можем изменить, только его развивать. Самое важное – использовать его по полной в своей жизни.
– А что это за способности? Я про базовые.
– Некоторые из них более древние у человечества, соответственно ими владеет большинство людей. Некоторые – более молодые. Тут тоже получается пирамида. Если перечислять их от основания к вершине, получается так: способность владеть своим телом, способность ориентироваться в пространстве, знать и понимать природу, как ни странно. Понимать других, понимать себя, музыкальные способности, вербальные, логико-математические и спиритуальные. Как ты понимаешь, для разных профессий важны разные способности и их сочетания. Вот тебе, Петя, в твоем деле совсем не обязательны природа, тело, пространство, музыка, все остальное я бы оставил.
– А если бы я захотел стать вратарем в «Спартаке»?
– Стал бы несчастным человеком и спился. Не имея необходимого в своем букете… хоть лоб расшиби, ничего не выйдет. Но, Петя, есть профессии, а есть миссии. Что важнее? И что первичнее?
– Миссия, ясный пестик.
– Ну так вот, у тебя миссия может быть одна – к примеру, учиться мудрости и учить других. А профессий на эту миссию – сотня. Важен как раз выбор. Он будет эмпирический, случайный, ты возьмешь, скорее всего, первое попавшееся, то, что на виду. И скорее всего, ошибешься. Человеку для счастья нужно красиво воплотиться, миссию вовремя понять и выполнить, чтобы развиваться. А ты учился-учился, старался-старался, и ничего в жизни не получается, фиаско по всем фронтам. А ты кубики-то встряхни заново. Никакой ты не зубной врач, ты архитектор, иди строй дома. Миссия та же, профессия другая. Но в ней со своим букетом способностей ты король.
– А в чем ты тут с Сахаровым споришь?
– Он говорит о большинстве, о людях, неспособных к творчеству. Кому делать неинтересно. Кому гулять интересно. Они просто неинтересные вещи для себя делают. Нужно помогать людям кубики их встряхивать. Почаще. В любой профессии есть доля творчества.
– Я не вижу никакой доли творчества в окучивании картошки. Тяпкой махать целый день.
– Тебе так кажется. – Кира развеселился. – Руки будут махать, и голову отпустит. Попробуй делать одно и то же три минуты. Будет скучно, попробуй это делать шесть минут. Если по-прежнему скучно – двенадцать. Если ничего не меняется – двадцать четыре. И в какой-то момент ты поймешь, что это совсем не скучно, а очень даже интересно.