Лео молчал, и Марго рискнула поднять взгляд, чтобы посмотреть, понял ли он намек.

– Должен ли я понимать, – спросил он бесцветным голосом, – что ты мне даешь разрешение нарушить брачные клятвы?

– Это будет брак по расчету, так что нам должно быть обоим удобно. Я буду жить в Греции, оставлю работу в магазине. Останусь с ребенком дома, по крайней мере первые годы его жизни.

– Я полагал, что вся эта домашняя рутина тебе смертельно скучна.

В голосе его звучало недоверие – даже презрение. Желудок Марго снова неприятно сжался, во рту прочно поселился металлический привкус.

– Это жертва, которую я готова принести.

– Так я женюсь на мученице? Какая приятная мысль.

– Тебе тоже придется принести жертву, – ответила Марго. – Я это понимаю.

– Я все равно не понимаю твоих намерений.

– Почему так трудно поверить в то, что я готова на все это? – спросила Марго требовательно. – Большинство женщин так живет.

– Но ты, – напомнил ей Лео коварно, – не принадлежишь к большинству.

Марго закрыла глаза и покачнулась.

Тут же раздался резкий вздох Лео.

– Марго, ты в порядке?

Голос его прозвучал грубо, но было непонятно, от тревоги ли за нее или от нетерпения.

Она открыла глаза.

– Я очень устала, и меня до сих пор тошнит, – сказала она спокойно. – Тебе, очевидно, нужно время, чтобы подумать над моим предложением.

– Ты что, намереваешься вернуться во Францию? – резко спросил Лео. – Ты не в том состоянии, чтобы путешествовать.

– Я проведу ночь в отеле, – ответила Марго, – и вылечу из Афин завтра.

– Нет, – бросил Лео, и это прозвучало как приказ, взгляд его оставался холодным и безжалостным. – Ты останешься здесь, и завтра я дам тебе ответ.

Марго поднялась со стула, борясь с головокружением. Должно быть, Лео что-то увидел в ее лице, потому что он тут же потянулся к ней и взял ее за локоть. Это было первое прикосновение за три месяца, с тех пор, как они занимались любовью у холодного окна, а затем он ушел.

– Я в порядке, – ответила Марго, стряхивая его руку. – Просто немного кружится голова, когда встаю, вот и все.

– Я попрошу кого-нибудь проводить тебя в гостевую комнату, – ответил Лео, хмурясь.

Марго не понимала, что его так встревожило – ее состояние или вообще вся эта ситуация. Сейчас она не могла думать ни о чем. Лео был прав: она и впрямь была совсем не в состоянии ехать куда-то.

Так она и стояла, слегка покачиваясь, пока он отдавал распоряжения по телефону. Наконец он посмотрел на нее долгим, пристальным взглядом.

– Увидимся завтра, – произнес он, и Марго поняла, что на сегодня их встреча окончена.

Глава 4

Тео залпом опустошил третий стакан виски, хмуро глядя в беззвездную ночь. Подумать только – ребенок. С момента их беседы с Марго прошло восемь часов, и он все еще не мог прийти в себя.

Попрощавшись с Марго в офисе, он больше ее не видел. Елена проводила ее в дом, а его прислуга позаботилась о том, чтобы ее устроить. Он позвонил своей домработнице Марии, чтобы та проверила, как Марго, и она отрапортовала, что девушка отправилась в свою комнату и проспала почти весь день. Он потребовал, чтобы ей принесли еду, но Мария ответила, что Марго не прикоснулась к обеду.

Беспокойство и гнев захлестнули Лео. Если ребенок его, нужно проследить за тем, чтобы Марго заботилась о своем здоровье. Да если даже и не его – Лео отвечает за человека, что нашел приют под его крышей. А ему не нравилось, как выглядела Маргарита, – точно жизненная сила ее покинула.

С этими тревожными мыслями Лео поднялся из кожаного кресла. Шесть месяцев он управлял предприятием «Маракайос энтерпрайзес», и до сих пор в нем горело неудержимое желание поднять компанию на новый уровень, чтобы доказать самому себе, что отец и брат недооценивали его силы. Он не доверял никому – и особенно Марго.

Лео мрачно посмотрел на бутылку виски. Предложение Марго определенно было разумным, но вся сущность Лео восставала против него. Жить с женщиной, которая не хранила верность, отказала ему, а теперь признается, что брак для нее – лишь жертвенный алтарь, на который она вознесет себя, свои надежды и мечты… Горько сознавать все это – но разве есть варианты?

Марго думала, что не сможет заснуть, но, оказывается, она так устала, что моментально провалилась в глубокий сон, как только голова коснулась подушки.

Когда она проснулась, было темно и прохладно, раздернутые занавески открывали ночное небо. Марго перевернулась, чувствуя, что голова гудит, точно с похмелья или после смены часовых поясов. В дверь постучали, и, судя по громкости, уже не в первый раз.

Поднявшись с кровати и смахнув с лица волосы, она подошла к двери.

На пороге стояла Мария с подносом. Салат, хлеб и суп из чечевицы выглядели и пахли аппетитно, но желудок Марго тут же сжался. Она не сможет проглотить и ложки.

– Ευχαριστίες [2] , – пробормотала она, протягивая руки к подносу.

Но Марию было не так-то легко провести. Покачав головой, она отстранила ее, вошла в комнату и поставила поднос на столик в углу. Изумленная Маргарита смотрела, как она задергивает занавески, поправляет постель и взбивает подушки. За какие-то минуты комната приобрела уютный вид.

– Спасибо, – вновь сказала Марго.

Подойдя к подносу, Марго попробовала съесть ложку супа – он был теплым и вкусным, – но желудок взбунтовался, так что пришлось оставить затею с едой.

Теперь, когда мозг не был затуманен усталостью, Марго ясно вспомнила их беседу с Лео – и воспоминание это отозвалось болью: он не верил ей, презирал ее, был зол и подозревал ее во всех смертных грехах. И вот она заточена в его доме, дожидаясь его решения.

Качая головой, Марго заползла обратно в кровать и укрылась одеялом. Но она не отступит.

Она снова заснула и проснулась лишь на рассвете, когда серый утренний свет вполз в комнату сквозь неплотно задернутые занавеси. Понежившись немного в кровати, Маргарита встала и пошла в душ, чтобы подготовиться ко встрече с Лео.

В восемь раздался стук в дверь, и Мария внесла поднос с завтраком. Марго точно не знала, какую роль играет в этой сцене она – изнеженной принцессы или заключенного. Должно быть, женщина заходила ночью, чтобы унести нетронутый поднос с обедом. Она же ничего не слышала.

– Спасибо, – произнесла она вновь, и ответом ей был строгий взгляд Марии.

– Боюсь, я не могу есть сейчас.

Мария фыркнула при этом, но похоже, не очень-то поняла ее. Еще какое-то время она покрутилась вокруг, наливая кофе и сок, открывая джем и масленку. Наконец она оставила пленницу в изумлении обозревать роскошный завтрак. Запах кофе вызвал у Марго отвращение.