Конечно, были доводы оставить поляков в живых. Сталин, скорее всего, понимал, что воевать придется с Германией, а не с Англией и Францией. На этот случай иметь у себя под боком резерв для возможного образования антигитлеровской польской армии представлялось возможным. К этому времени уже был печальный опыт Финской войны, когда из-за «финской» операции и почти поголовного уничтожения финских коммунистов-эмигрантов не удалось создать даже финский стрелковый корпус для правительства Куусинена.

Решение о расстреле пленных польских офицеров было принято Политбюро 5 марта 1940 года. Понятно, что принципиально решить такой вопрос мог только один человек – Сталин. Тем не менее, в поведении Берии можно заметить нечто странное. Проект постановления о расстреле подписан всеми членами и кандидатами Политбюро, включая Берию. Согласно ему Берия должен был войти в состав «тройки», утверждавшей смертные приговоры полякам вместе с А. Вышинским и В. Меркуловым. Однако первоначально стоявшая в тексте постановления от 5 марта 1940 года фамилия Берии была вычеркнута и вместо него вписан Богдан Кобулов.

Серго Берия утверждал, что отец выступал против катынской казни:

Правда такова. За расстрел польских офицеров… единогласно проголосовали Сталин, Ворошилов, Молотов, Микоян, Каганович, Калинин, словом, вся партийная верхушка. Особенно настаивали на этом Ворошилов и Жданов. Единственным человеком из кремлевского руководства, выступившим совершенно открыто против этой подлости, стал отец. Свою позицию на заседании Политбюро он объяснил так:

– Война неизбежна. Польский офицерский корпус – потенциальный союзник в борьбе с Гитлером. Так или иначе, мы войдем в Польшу, и, конечно же, польская армия должна оказаться в будущей войне на нашей стороне.

Реакцию партийной верхушки предположить нетрудно – отец за строптивость едва не лишился должности. Жданов прямо заявил: «Тогда я могу встать во главе органов!» Но и это не заставило отца подписать смертный приговор польским офицерам. Хотя, безусловно, всем было понятно, что особое мнение одного человека уже ничего изменить не может – поляки были обречены.

Отцу приказали в недельный срок передать пленных польских офицеров Красной Армии, а саму экзекуцию было поручено провести руководству Наркомата обороны. Допускаю, что какие-то подразделения из состава конвойных частей все же привлекли, но расстреливала поляков, как это ни горько признать, Красная Армия. Это та правда, которую тщательно скрывают и по сей день…

Так случилось, что отец – случай беспрецедентный в сталинском окружении! – демонстративно отказался поддержать преступное решение большинства, и Сталин ему это простил.

Катынь. Расстрелянные польские офицеры

Вполне возможно, что в основе такого смелого утверждения лежат какие-то семейные разговоры. Известно, скажем, что Лаврентий Павлович очень плохо относился к Андрею Жданову, поэтому приписываемое Жданову желание подсидеть Берию вполне правдоподобно. При этом совершенно невероятно выглядит утверждение, что расстреливали поляков солдаты Красной армии. Операцией руководил капитан госбезопасности Василий Блохин, за образцовое выполнение этого задания ставший майором. Представить себе, что Лаврентий мог уцелеть, выступая против всего Политбюро, невозможно. Однако помимо мнения любящего сына об особой позиции Берии по польскому вопросу говорят и известные историки. Так, исследовавший этот вопрос Борис Соколов пишет:

Думаю, что Берия действительно был против казни поляков и мог попросить Сталина, чтобы его имя было вычеркнуто из числа тех, от лица которых были вынесены смертные приговоры.

Представляется, что катынский расстрел даже с точки зрения кровавой практики НКВД выделяется своей алогичностью и жестокостью. Это скорее практика Гитлера, чем Сталина. Казнить огромную массу людей по одной причине – принадлежность к офицерскому составу польской армии. Так потом не будут поступать даже по отношению к офицерам СС. Как известно, правду о Катыни будут скрывать и антисталинец Никита Хрущев, и последующие советские руководители. Даже Горбачев отрицал катынское преступление до 1990 года. Предусмотрительный прагматичный Берия очень хорошо все это чувствовал и попытался, как мог, дистанцироваться от Катынского расстрела.

Завершая дела Ежова

Первой задачей Берии были репрессии против ежовцев. Из высших руководителей НКВД за 5 месяцев было арестовано 97 человек. Больше, чем Ежов арестовал за два года бывших подчиненных Ягоды. Вероятно, особенно приятно Берии было подписывать приказ об аресте своего бывшего шефа и свояка Сталина Станислава Реденса, занимавшего пост наркома внутренних дел Казахстана. Чекистов чистили так бойко, что в какой-то момент органы начали терять управление из-за нехватки руководящих кадров.

Хуже всего дело обстояло во внешней разведке. В октябре 1938 года был арестован ее руководитель Залман Пассов. 2 ноября посадили руководителя агентурной сети среди русских эмигрантов Сергея Шпигельгласа, организовавшего знаменитое похищение из Парижа Миллера и Кутепова. Исполняющим обязанности начальника внешней разведки назначили Павла Судоплатова, тогда еще совсем молодого чекиста, прославившегося убийством главы украинских националистов Евгения Коновальца. В декабре 1938 года начальником внешней разведки стал бериевец Владимир Деканозов. Но и он продержался недолго. В 1939 году Деканозов был назначен первым заместителем министра иностранных дел, а затем послом в Германии. 12 мая 1939 года начальником внешней разведки утвердили Павла Фитина, пришедшего в НКВД за год до назначения, по партийному набору. У него не было никакого разведывательного опыта. Растерянный Фитин докладывал Лаврентию Берии:

К началу 1939 года почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы. Большинство из них затем было арестовано, а остальная часть подлежала проверке. Ни о какой разведывательной работе за кордоном при этом положении не могло быть и речи.

Ежовские и бериевские репрессии опустошили большинство резидентур. В начале 1939 года в Берлине было всего два оперативных работника, один из которых не говорил по-немецки.

Тем не менее, под руководством Павла Фитина и фактически Лаврентия Берии, внешняя разведка сумела сделать то, что не удалось ни Ягоде, ни Ежову – убить Льва Троцкого.

С января 1937 года, когда Троцкий вместе с женой и внуком получил убежище в Мексике, в его окружение пытались внедрить агентов НКВД. Руководил операцией Сергей Шпигельглас. В начале 1938 года в секретариат Троцкого была внедрена испанка Мария де Лас Эрос Африка, завербованная еще во время гражданской войны в Испании. С июля 1938 года под боком у Троцкого устроились Иосиф Григулевич и Витторио Видали. Тогда же в Мексике оказались и будущие убийцы – Каридад Меркадер и ее сын Рамон.

27 декабря 1938 года бежавший в США резидент НКВД в Испании Александр Орлов предупредил Троцкого о готовящемся покушении. О письме Орлова стало известно Сталину. Операцию по убийству Троцкого пришлось заморозить. Сергей Шпигельглас был арестован и через полтора года расстрелян.