– Ну вот, разве этого мало? Немцы, по нашим данным, не имеют такого количества войск, – сказал И. В. Сталин.
Я доложил, что, по разведывательным сведениям, немецкие дивизии укомплектованы и вооружены по штатам военного времени. В каждой их дивизии имеется от 14 до 16 тысяч человек. Наши же дивизии даже 8-тысячного состава практически в два раза слабее немецких.
И. В. Сталин, вспылив, сказал:
– Не во всем можно верить разведке…
Во время нашего разговора с И. В. Сталиным в кабинет вошел его секретарь А. Н. Поскребышев и доложил, что звонит Н. С. Хрущев из Киева. И. В. Сталин взял трубку. Из ответов мы поняли, что разговор шел о сельском хозяйстве.
– Хорошо, – улыбаясь, сказал И. В. Сталин.
Видимо, Н. С. Хрущев в радужных красках докладывал о хороших перспективах на урожай…
Ушли мы из Кремля с тяжелым чувством».
То есть вся страна и лично товарищ Жуков готовятся к отражению гитлеровской агрессии, а Никита Хрущев – один – думает об уборке урожая.
Однако этот эпизод (как и многое другое в жуковских мемуарах) выдуман от начала до конца. Обратим внимание на фразу: «На другой день мы были у И. В. Сталина и доложили ему о тревожных настроениях и необходимости приведения войск в полную боевую готовность». На другой день – это, стало быть, 15 июня. День, на всякий случай отметим, воскресный. Предположим, тогда работали без выходных. Но вот какая штука – 15 июня товарищ Сталин никого не принимал. Нет об этом записей в Журнале посещений. Советский лидер взял выходной. Значит, и разговора подобного не было.
Больше того, товарищ Сталин не принимал Жукова с Тимошенко и 16 июня. И даже 17 июня оба военачальника не были в кабинете Сталина. А вот 18 июня присутствовали оба. Но в то же время в резиденции вождя находились Молотов и Маленков. Жуков их не заметил? И первые лица партии и государства не сказали по ходу дела ни одного слова? Не приняли участия в обсуждении важнейших государственных вопросов – мира и войны? Отмолчались? Кроме того, в кабинет вождя приглашались в это же самое время Кобулов, Жигарев, Петров, Шахурин, Яковлев, Ворошилов. И их присутствия Жуков тоже не обнаружил. Но ведь это полная ерунда. Этого не могло быть, поскольку не могло быть никогда. Значит, перед нами жуковский вымысел от начала и до конца.
Теперь разберемся, был ли звонок Никиты Хрущева из Киева, в котором глава украинских большевиков в радужных красках рапортовал товарищу Сталину о видах на урожай. Прежде всего, уточним, где был в тот момент Хрущев.
Для начала обратимся к его же воспоминаниям:
«…Перед самой Великой Отечественной войной, за 3–4 дня до ее начала, я находился в Москве и задержался там, буквально томился, но ничего не мог поделать.
Сталин все время предлагал мне: «Да останьтесь еще, что вы рветесь? Побудьте здесь…»
Я видел, что делать мне в Москве нечего, а Сталин меня не отпускает потому, что боится одиночества, хочет, чтоб вокруг него было как можно больше людей.
Наконец в пятницу, 20 июня, я обратился к нему: «Товарищ Сталин, мне надо ехать. Война вот-вот начнется и может застать меня в Москве или в пути».
Я обращаю внимание «в пути», а ехать-то из Москвы в Киев одну ночь.
Он говорит: «Да, да, верно. Езжайте».
Я сейчас же воспользовался согласием Сталина и выехал в Киев. Я выехал в пятницу и в субботу уже был в Киеве.
Это говорит о том, что Сталин понимал: война вот-вот начнется.
Поэтому он согласился, чтобы я уехал и был бы на месте, в Киеве в момент начала войны».
То есть Никита Хрущев 15 июня был в Москве. Звонить из Киева он никак не мог. Это подтверждается и записями в Журнале посещений. В частности, 14 июня 1941 года Никита Сергеевич был в кабинете Сталина с 23.00 до 23.20. 16 июня – с 17.40 до 17.55.
Зачем все это надо было Георгию Жукову выдумывать?
Обратимся теперь вот к какому эпизоду из «Воспоминаний и размышлений»:
«Примерно в 13 часов мне позвонил И. В. Сталин и сказал:
– Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Я их вызывал к себе и дал соответствующие указания. Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь.
Я спросил:
– А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке?
И. В. Сталин ответил:
– Оставьте за себя Ватутина.
Потом несколько раздраженно добавил:
– Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся.
Я позвонил домой, чтобы меня не ждали, и минут через 40 был уже в воздухе. Тут только вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Выручили летчики, угостившие меня крепким чаем и бутербродами».
Кстати, документы частей и соединений, предшественников 8-й адон (авиационной дивизии особого назначения, аэродром постоянного базирования – Чкаловский), сохранились в полном объеме. И по ним можно легко определить, когда вылетел генерал армии Жуков. Какой самолет, кто командир и кто правый летчик, кто штурман, а также какое имущество погрузили на борт. И кто полетел вместе с начальником Генерального штаба РККА (ведь не мог же он один лететь – с ним непременно должны быть адъютанты, ординарцы, генерал для особых поручений и оперативный состав Генштаба).
Теперь непосредственно о чае и бутербродах. Не уверен, что пилоты знали тогда такое слово – «бутерброды». И откуда эти самые бутерброды взялись на борту военно-транспортного самолета? Если летчикам положено питание во время полета, оно строго нормировано. За него надо расписываться в получении. Если было положено загрузить дополнительное продовольствие для генерала армии Жукова и сопровождающих его лиц (все-таки время полета почти четыре часа), то и эти накладные должны сохраниться. Надо полагать, и девушку-официантку в самолет подсадили. Ну не сам же начальник Генштаба резал себе хлеб.
А теперь, как говорится, в целом. Чаще всего на фронт Георгий Жуков вылетал в качестве представителя Ставки ВГК. Многие вопросы жизнедеятельности аппарата представителя Ставки и поныне неизвестны. В частности, как осуществлялось расквартирование представителя Ставки? Какие при этом предъявлялись требования к помещениям? Кто отвечал за эти вопросы? Командование фронта или же какая-то передовая команда представителя Ставки? Как осуществлялось продовольственное обеспечение, по каким нормам, каким штатом? Просачиваются сведения, что продукты маршалам чуть ли не ежедневно возили из Москвы в запечатанных судках на самолетах. Кто обеспечивал деятельность представителя Ставки автотранспортом и горючим? Есть данные, что представителя Ставки сопровождал узел связи, который по возможностям мало в чем уступал фронтовому УС. Так ли это? Каковы штат и оборудование подобного узла? Кто обеспечивал охрану представителей Ставки на месте расположения и в ходе полевых поездок?