– Не могу.
Какое-то время они молча стояли. Хезер хотела спросить его, что случилось, но она ощущала себя слишком странно. Они с Доджем не были друзьями, по крайней мере, не настолько близкими. Она не знала, кем они были друг другу. Может, у нее вообще не было близкого человека.
– Мы отменили сделку, – сказал он спустя минуту. – Мы не будем делить прибыль пополам.
– Что? – Хезер была шокирована тем, что Додж это сказал. Значит, он знал, что она знала о его сделке с Нэт. Знает ли он об их с Нэт сделке?
Его глаза были почти серые, как грозовое небо.
– Играем по старым правилам, – сказал он, и тогда впервые за все время Хезер практически испугалась его. – Победитель забирает выигрыш.
– Почему мне нельзя навестить Бишопа? – Лили была в плохом настроении. Она ныла с тех пор, как проснулась. Ей было слишком жарко. Она была грязная. Еда, которую Хезер принесла для нее из супермаркета – консервы и сэндвич, – была отвратительная. Хезер понимала, что приключение по выживанию на улице (она старалась не думать о себе как о бездомной) и его новизна выматывали их.
Хезер вцепилась в руль, выдавливая все свое разочарование через ладони.
– Я забегу на секундочку, Лил. – Она старалась говорить весело. Она не стала ни раздражаться, ни кричать. Им нужно держаться вместе. – К тому же Бишоп занят. – Хезер не знала, насколько это правда – без телефона она не могла позвонить и узнать, дома ли он вообще, и в глубине души она надеялась, что его нет дома. Она по-прежнему мысленно возвращалась к поцелую, когда все было тепло и правильно… а потом вспоминала то, как он отстранился от нее, как будто поцелуй причинил ему физическую боль. «Я не хочу обманывать тебя, Хезер».
Ее еще никогда так не унижали. Что за черт ее дернул? От этих мыслей у нее разболелся живот, из-за чего ей захотелось поехать к океану, вдавив педаль машины в пол.
Но ей был нужен телефон. Ей придется стянуть его, рискуя снова встретиться с Бишопом. Может быть, она сможет все исправить, объяснив ему, что не собиралась его целовать, чтобы он не подумал, что она влюблена в него и все такое прочее.
Ее живот опять скрутило. Она не влюблена в Бишопа.
Или влюблена?
– Я вернусь через десять минут, – сказала она Лили. Хезер припарковалась немного вдали от дороги. Так что, если Бишоп на улице, он не увидит ее машину и все вещи, свидетельствующие о том, что она живет в машине. Последнее, чего ей хотелось, – чтобы Бишоп чувствовал к ней еще большую жалость.
Во дворе по-прежнему остались следы вечеринки – несколько пластиковых стаканов, сигаретные окурки, пара дешевых солнечных очков, плавающих в птичьей купели, заполненной мшистой водой. Но везде было тихо. Может быть, Бишопа не было дома.
Но прежде чем Хезер успела дойти до парадной, появился Бишоп с мусорным пакетом в руках. Увидев ее, он замер, и Хезер почувствовала, как последняя искорка надежды на то, что они снова будут общаться как раньше, что сделают вид, что прошлым вечером ничего не было, потухла.
– Что ты здесь делаешь? – выдал он.
– Я пришла забрать свой телефон. – Ее голос звучал странно, будто его воспроизводила плохая стереосистема. – Не волнуйся, я ненадолго.
Она пошла мимо него, в дом.
Он поймал ее руку:
– Подожди. – В его взгляде было какое-то отчаяние.
Он облизал губы.
– Подожди. Тебе не обязательно… мне надо тебе кое-что объяснить.
– Забудь об этом, – сказала Хезер.
– Нет. Я не могу. Поверь мне… – Бишоп провел рукой по волосам, отчего они выпрямились. Хезер показалось, что он вот-вот заплачет. Его смешные волосы, выцветшая футболка, спортивные штаны, запачканные пятнами краски, его запах – все это было ее. Так она думала раньше. Но все это время Бишоп взрослел и встречался с девушками, тайно влюблялся в кого-то и становился кем-то, кого она уже не знала.
Глядя на него с дурацким пакетом мусора, Хезер понимала, что она любит его и всегда любила. Может быть, с того самого поцелуя в первый год старшей школы. Может быть, даже раньше.
– Ты не обязан мне ничего объяснять, – ответила она и прошла мимо него в дом. Снаружи было светло, поэтому на какое-то время она потерялась в темноте. Она неуверенно шагнула в сторону гостиной, откуда доносился шум вентилятора, когда Бишоп распахнул позади нее дверь.
– Хезер, – сказал он.
Прежде чем она успела ответить, раздался чей-то голос. Женский голос.
– Бишоп?
Время остановилось. Хезер замерла на месте, как и Бишоп. Ничего не двигалось, кроме черных пятен перед глазами Хезер, пока она привыкала к темноте. Она увидела тень девушки, появившейся из темноты гостиной. Странно, но, несмотря на то что они всегда ходили вместе в школу, Хезер не сразу узнала Вивьен Травин. Может, потому она была шокирована, увидев ее здесь, в доме Бишопа, босиком, с чашкой с его кухни. Как будто она здесь жила.
– Привет, Хезер, – сказала Вивьен, отпивая что-то из кружки. Хезер видела, что та смотрит на Бишопа, и в этом взгляде читалось предупреждение.
Хезер повернулась к Бишопу. Во всем его виде читалось одно – чувство вины. Оно, как физическая сила, как что-то липкое, было повсюду.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Вивьен все еще небрежным тоном.
– Ухожу, – ответила Хезер. Она бросилась вперед, по коридору и на кухню. Она боролась с тошнотой, с воспоминаниями, готовыми захлестнуть ее, – о времени, когда она пила какао из этой самой кружки, ее губы были там, где теперь были губы Вивьен, ее губы на Бишопе – теперь на Бишопе, принадлежащем Вивьен.
Ее телефон был по-прежнему включен в розетку рядом с микроволновой печью. Ее пальцы казались опухшими и бесполезными. Она несколько раз попыталась вытащить телефон, прежде чем достала его.
Хезер не могла опять пройти мимо Бишопа и Вивьен, поэтому она просто промчалась через заднюю дверь, через веранду и по двору. Дура. Она была такой дурой. Она почувствовала соленый вкус слез, прежде чем поняла, что плачет.
С чего Бишопу быть с ней, с Хезер? Он умный. Он уедет в колледж. А Хезер – никто. Ноль. Ничтожество. Поэтому Мэтт ее и бросил.
Никто не говорил ей эту простую истину – не всех должны любить. Это было так просто, как дурацкие кривые на уроке математики. Существовала большая счастливая середина, куда относились безмятежные парочки и семьи, обедающие и смеющиеся за большим столом. А на заостренных концах находились неправильные люди – чудаки, придурки и ничтожества, как она.
Она вытерла слезы рукой и остановилась на несколько секунд, чтобы отдышаться и успокоиться, прежде чем возвратиться в машину. Лили ковыряла комариный укус на большом пальце ноги. Она подозрительно посмотрела на Хезер, когда та села в машину.
– Ты видела Бишопа? – спросила она.