Больше всего удивления у немецких офицеров вызвал приказ изменить курс, когда до противника оставалось восемь миль. Они уже успели привыкнуть к тому, что адмирал старается идти вперед и, максимально сблизившись, использовать преимущество в количестве стволов, а не стрелять издали, рассчитывая больше на случайность и статистику, чем на реальное мастерство артиллеристов. Его желание вести бой на дальней дистанции настолько удивило их, что пришлось объяснить. Палуба «Худа» толщиной всего дюйм-полтора, «Принца Уэлльского» толще, но тоже не слишком внушительная. А вот борта у обоих кораблей забронированы весьма прилично. В такой ситуации бой на дальних дистанциях, с летящими по навесной траектории снарядами, на руку немцам – больше шансов поразить врага в уязвимое место. Правда, тут уж как повезет, но попытаться определенно стоило.
То, что ожидания адмирала оправдываются, стало ясно с первых же минут боя. Огонь британского линкора, изначально мощный, уже после второго залпа резко ослабел. Фактически вместо десяти орудий главного калибра стреляли то шесть, то четыре, а то и всего два, полных залпов вообще больше не наблюдалось. А вот «Худ» таких проблем не имел, все восемь его пятнадцатидюймовок били размеренно и четко. Эти орудия, когда-то не пошедшие в серию и установленные на одном-единственном корабле, оказались на проверку надежными и беспроблемными, что сейчас и демонстрировали. Правда, попаданий британцам пока достичь не удавалось, хотя впечатляющие жутковатой красотой фонтаны воды то и дело вставали совсем недалеко от развернутых к противнику левыми бортами немецких линкоров.
У немцев с работой артиллерии дела обстояли заметно лучше. И «Бисмарк», и «Гнейзенау», распределив цели, вели обстрел изо всех орудий. Правда, тоже безрезультатно. Как докладывали с висящего над местом боя гидросамолета, немцы уверенно держали противника в кольце достаточно плотных накрытий, но попаданий им добиться пока не удавалось. Сейчас все зависело больше от того, кому первому улыбнется удача.
Тем временем, «Лютцов», «Хиппер» и «Ойген», вместо того чтобы вставать в кильватер «Гнейзенау», приняли влево и шли курсом, неминуемо приводящим их к беспомощному «Королю Георгу». Британские крейсера, поддерживаемые эсминцами, выдвигались им навстречу. Откровенно говоря, это выглядело безрассудно, поскольку «Лютцов» теоретически крыл их своим почти линкорным калибром, как бык овцу, но храбрости англичанам было не занимать.
«Лютцов», пользуясь своим преимуществом в артиллерии, первым открыл огонь, спустя пару минут к обстрелу подключились крейсера. Правда, они почти сразу перенесли огонь на выдвигающиеся для торпедной атаки эсминцы. Вполне логичная предосторожность – не стоило забывать, что у «карманного линкора» уже есть дыра в борту, и еще одного-двух попаданий корабль вполне может и не пережить. Противников же было слишком много, чтобы противостоять им силами одного крейсера. Все так, однако в результате «Лютцов» оказался в одиночку против двух крейсеров. Тип одного из них так и не удалось определить – британцы в последнее время активно модернизировали корабли, причем настолько серьезно, что внешний вид их изменялся до неузнаваемости. Плюс камуфляж, «размывающий» очертания крейсера – и результат, что называется, налицо. Единственно, было понятно – крейсер легкий, и калибр его орудий не более шести дюймов. Зато второй, типа «Кент», возможно даже, тот самый, что недавно сумел навести на эскадру Лютьенса британскую авиацию, нес вполне современные восьмидюймовки, которые представляли угрозу для любого противника.
Немцы оказались в довольно сложной ситуации. С одной стороны, они были лучше вооружены, с другой – у британцев под рукой имелось куда больше кораблей. В результате орудий для борьбы с ними всеми явно не хватало. После короткого раздумья командир «Лютцова», капитан второго ранга Фриц Краус, выбрал в качестве основной цели легкий крейсер противника. Решение такое казалось нелогичным только на первый взгляд. Краус хорошо помнил, что случилось со «Шпее». Тот, ведя бой против численно превосходящего противника, выбрал в качестве мишени наиболее мощный корабль, однако тот, обладая хорошей защитой, смог продержаться достаточно для того, чтобы легкие крейсера, которые в это время никто не обстреливал, искалечили германский рейдер. Ошибку эту Краус, желающий остаться командиром «Лютцова», а не просто исполняющим обязанности, как сейчас, не намерен был повторять. Поэтому он намеревался как можно быстрее выбить одного противника, чтобы после этого, не отвлекаясь на ерунду, вплотную заняться вторым.
Следующие полчаса были заполнены с каждой минутой все более ожесточающейся артиллерийской дуэлью. «Лютцов» получил шесть попаданий снарядами калибром от шести до восьми дюймов. В результате возник серьезный пожар, который никак не могли погасить – огонь то притихал, то вновь разгорался, и чадный дым серьезно мешал артиллеристам кормовой башни. Вышел из строя до безобразия хрупкий радар. Кормовую башню заклинило, но немецкие моряки смогли быстро выколотить мешающий вращению здоровенный, с ладонь величиной, осколок британского снаряда, и работоспособность орудий была восстановлена. Словом, бой давался совсем не так легко, как хотелось бы. Тем не менее, и артиллеристы «карманного линкора» не остались в долгу.
Стреляли они не хуже британцев, просто стволов в их распоряжении имелось несколько меньше. Зато калибр был солиднее, разброс не таким серьезным, а сам «Лютцов» оказался более устойчивой артиллерийской платформой. Не то чтобы при нынешних несерьезных трех баллах данное обстоятельство заметно влияло, но все же, все же… Как бы то ни было, три снаряда главного калибра и один пятнадцатисантиметрового они в британца всадили.
Расчет Крауса оказался верен. Уже после третьего попадания над вражеским кораблем вспыхнуло ослепительно яркое пламя. Что уж там взорвалось, так и осталось тайной, но британцы явно решили, что с них хватит, и, развернувшись, бросились наутек. Последний снаряд артиллеристы «Лютцова» всадили уже вдогон, после чего переключились на более опасного противника. И артиллеристам тяжелого крейсера сразу пришлось почувствовать на себе, что значит вести бой с противником, на голову превосходящим тебя.
Буквально за десять минут британец получил три попадания, сумев ответить всего одним. Не потому, что его артиллеристы были плохи, а из-за первого же немецкого снаряда, очень удачно заклинившего рули. Произошло это как раз в момент поворота, и в результате крейсер понесло по кругу. Прежде чем британцы успели хоть что-то сделать, их корабль оказался повернут к немцам носом, что выключило из игры кормовые башни. В одну из носовых тут же прилетел еще снаряд, выведя ее из строя, и некоторое время крейсер имел всего два восьмидюймовых орудия против шести куда более мощных немецких. Ну и третье, решающее, попадание пришлось в борт, ниже ватерлинии. Повреждение не то чтобы смертельное, но весьма опасное. Особенно с учетом предыдущих и того факта, что дистанция между кораблями сокращалась и «Лютцов», накатываясь паровым катком, скоро мог начать вести огонь фактически прямой наводкой.
Какие уж чудеса изобретательности и героизма проявили британские моряки, сказать трудно, но в тот критический момент они сумели частично восстановить управление. Руль выставили в нейтральное положение, корабль развернули с помощью машин и еще некоторое время перестреливались, сумев добиться трех попаданий и получив два в ответ. По сравнению с предыдущими ущерб от них оказался сравнительно невелик. Но, когда «Принц Ойген», прекратив перестрелку с эсминцами, развернулся наперехват, командир британского крейсера решил, что с него хватит. Одно дело вести перестрелку один на один, и совсем другое, когда тебя зажимают сразу два сильнейших противника. В безнадежный бой лезть не хотелось. Над трубами взвилось облако дыма, и корабль начал отходить. Хотя корабль имел сильный дифферент на нос, но все же сумел развить двадцать восемь узлов. Его не преследовали.