Эсминцы же, попытавшись изначально вмешаться, очень быстро прекратили это занятие. Их командиры сообразили, что днем сосредоточенный огонь двух тяжелых крейсеров практически не оставляет шансов выйти на дистанцию торпедного залпа, и предпочли вести перестрелку издали, просто связывая немецкие корабли боем. Им это даже удавалось какое-то время, более того, они нанесли незначительные повреждения «Хипперу», но вначале один получил попадание в надстройку, выкосившее четверть экипажа, включая командира, затем второму прилетело в борт, и, хотя пробоина была несколько выше ватерлинии, волны начали активно в нее захлестывать. Поврежденные корабли тут же вышли из боя, а их товарищи прикрыли подранков дымовой завесой. Сразу же после этого «Принц Ойген» пошел на помощь «Лютцову», а оставшиеся в строю эсминцы отступили, держась поодаль и не пытаясь больше лезть в бесперспективный поединок.
Разогнав путающуюся под ногами мелочь, крейсера двинулись к полузатопленному линкору, который, собственно, и был их целью. Тяжело поврежденный корабль не мог держать ход свыше четырех узлов и уйти шансов не имел. Погреба четырехорудийной носовой башни были затоплены, а сама башня обесточена. Вторая башня, изначально несущая всего два орудия, тоже не могла открыть огонь по настигающим линкор немцам. А самое паршивое, что абсолютно исправная кормовая башня не стреляла из опасения разрушить сотрясениями кое-как укрепленные переборки и вызвать новые затопления. И это, как оказалось, было ошибкой.
При приближении немцев командир линкора приказал открыть огонь, здраво рассудив, что сдадут переборки или нет – вопрос открытый, а вот немцы утопят их наверняка. Переборки выдержали – сотрясения от поочередной стрельбы оказались не столь уж и велики. Фонтаны воды взлетели совсем рядом с идущим головным «Ойгеном». Зрелище оказалось впечатляющим. Пожалуй, если бы приказ открыть огонь был отдан сразу, то получившие столь весомую поддержку крейсера имели бы шансы отбиться, но сейчас четырех орудий было явно недостаточно для того, чтобы остановить впавших в раж немцев. И даже когда на крейсере попаданием трехсотпятидесятишестимиллиметрового снаряда вдребезги разнесло и сбросило в море одну из башен, а вторую намертво заклинило, это уже ничего не изменило. Корабли чуть разошлись и, взяв британцев «в два огня», расстреляли линкор «Кинг Георг V», как мишень. Некоторое время он еще сопротивлялся, но затем, получив почти два десятка снарядов с подошедших на пистолетный выстрел немецких кораблей, начал погружаться. Сначала медленно, потом все быстрей, быстрей, и вот лишь огромные пузыри всплывают там, где только что сражался огромный корабль. Сразу после этого эсминцы развернулись и, не делая попыток оказать помощь барахтающимся в воде людям, ушли. Поле боя осталось за немцами.
Пока «Принц Ойген», лишившийся половины огневой мощи и потому имеющий сейчас достаточно низкую боевую ценность, подбирал из воды британских моряков, «Хиппер» и все еще борющийся с пожаром «Лютцов» двинулись к месту основного боя. А там события неслись вскачь, словно застоявшийся жеребец, и удержаться в седле не всем оказалось по плечу.
Противники перестреливались уже достаточно долго, и количество, в точном соответствии с законами диалектики, перешло наконец в качество, обе стороны добились попаданий. Артиллеристы оказались примерно одного класса, и процент точных выстрелов тоже выглядел почти одинаковым. У немцев вело огонь больше орудий, на стороне британцев имелось превосходство в калибрах. Неудивительно, что первыми дотянулись до врага немцы, но повреждения от прилетевших в ответ снарядов оказывались тяжелее.
«Принц оф Уэллс» горел. С момента начала боя он получил шесть попаданий с «Гнейзенау», и надстройкам линкора изрядно досталось. Однако пробил палубу только один снаряд, да и тот не причинил серьезного урона. Да, пожары – но контролируемые, и все шло к тому, что британские моряки с ними справятся. До сих пор корабль больше страдал от собственных технических проблем, чем от вражеских снарядов.
«Гнейзенау» досталось чуть серьезнее. Он получил всего три снаряда, но вес и соответственно мощность британских «чемоданов» оказались заметно выше. В результате и дыры, которые они делали, тоже получались крупнее. Тем не менее, хотя корабль и лишился двух орудий среднего калибра, на ситуацию это практически не повлияло. Те же разрушения надстроек, тот же пожар, правда, почти сразу потушенный, и – все. Линейный крейсер уверенно держался на курсе и продолжал бой. Самым неприятным оказалось даже не попадание, а близкий разрыв снаряда. Мощный гидравлический удар расшатал обшивку и вызвал поступление воды в трюм корабля, к счастью, незначительное, помпы справлялись с этой проблемой достаточно легко.
Ситуация в дуэли «Бимарк» – «Худ» развивалась по несколько иному сценарию. Два флагмана противоборствующих флотов, которых уже давно заочно сравнивали специалисты, считающие себя специалистами, и совсем не специалисты, наконец-то встретились лицом к лицу. «Золотого попадания», как в прошлом варианте истории, не случилось, и сейчас вопрос стоял, кто сможет дольше терпеть обстрел, чья броня толще, а артиллеристы лучше. По бронированию однозначно лидировал «Бисмарк», а вот артиллеристы у британцев оказались опытнее. Это и неудивительно даже – «Худ» всегда не только считался элитным кораблем, но и реально им был. Даже в мирное время он постоянно находился в море, а с первых дней войны еще и активно в ней участвовал. Его экипаж имел колоссальный опыт, заметно превосходящий немецкий. Только что построенный корабль, хоть и был укомплектован лучшими кадрами, все равно не мог похвастаться такой слаженностью, да и освоен был только в мирной обстановке. Так что закономерно, что имея примерно равное вооружение, немцы смогли ответить лишь четырьмя снарядами на семь вражеских.
Урон, причиненный британской артиллерией, оказался серьезен. Вышла из строя башня «Дора», ее броня выдержала удар снаряда, но орудия сместило и заклинило намертво. Кроме того, от контузии частью надолго выбыли из строя, а частью погибли все, кто находился в башне. Башня «Цезарь» некоторое время не могла вести огонь, поскольку находилась в самом центре мощного пожара, к счастью, быстро ликвидированного. Лопнула одна из цистерн с топливом, и теперь позади корабля оставался жирно-радужный мазутный след. Вышел из строя, не от вражеских попаданий, а из-за сотрясений от собственных залпов, носовой радар. Перебитая у самого основания, рухнула за борт мачта. И это еще не считая мелких повреждений, которых набралось немалое количество.
Впрочем, и «Худу» было грешно жаловаться на отсутствие внимания. Ставка Колесникова на его слабую палубу оправдалась, и немецкие снаряды наносили колоссальный ущерб. Вся носовая часть британского флагмана представляла сплошное море огня. Он рыскал на курсе, правда, не из-за повреждений, а из-за того, что из рубки то и дело ничего не было видно. Из-за этого же снизилась интенсивность его огня, а палуба в средней части вспухла горбом от мощного внутреннего взрыва. Постепенно начала падать скорость, и теперь британцы не смогли бы уйти, даже если бы очень захотели. Словом, два гиганта упорно и небезуспешно превращали друг друга в металлолом, и чем закончится их дуэль, оставалось загадкой.
Немецкие офицеры, находящиеся в рубке, то и дело оборачивались на Лютьенса, ожидая его приказа на прекращение боя, однако адмирал оставался спокоен. С тщательно скрываемым удовлетворением смотрел на корчащуюся в огне нарисованную на палубе свастику, и ждал. Чего – никто пока не знал, но он-то помнил, кто стал вершителем судеб в море. И уже продемонстрировал сегодня, на что способна палубная авиация. Ну, а кто не понял – его проблемы. Главное, продержаться до момента, когда «Граф Цеппелин» вновь сможет выпустить свою авиагруппу.