– Будьте там поосторожнее, п-с-с, – напутствовал Теренций бойцов. – Меньше болтайте, больше слушайте. А по возвращению – доложите мне обо всем. Да! С посудой-то обращаться умеете? К столу подавать, это вам не мечом махать – ежели вдруг разобьете что-нибудь, я платить не буду.
Видно было, что ланиста даже в некотором роде завидовал собственным рабам. То есть не то чтобы завидовал, а все ж Теренцию неприятно было ощущать, что ему-то – пусть даже человеку и не бедному и даже в чем-то влиятельному – в такие дома вход навсегда заказан. Да уж, да уж, неприятное было чувство – п-с-с…
– Вот! – махнув рукой нанятым бойцам, давно уже стоявшим наготове с амфорами и золотыми блюдами, хозяин принялся хвастаться перед гостем. – Уважаемый господин Анний, не догадываешься, кто все эти слуги? Нет? Ха! А ты ведь их прекрасно знаешь и видел не раз… Подсказать, где? На цирковой арене, когда устраивал мунус. Помнишь, в декабре, на Сатурналиях?
– А-а-а! – поправив тогу, оживился худой и нескладный Милон. – То-то я и смотрю. Гладиаторы! Ну, друг мой, Домиций, скажу тебе, такое даже и в Риме не часто увидишь. Не каждому по карману, далеко-о-о не каждому. Постой, это ведь, кажется, Поркус? Ну да, ну да – у кого же еще такие свинячьи глазки? Эх, славный Поркус, герой! А это… это не Упрямец ли?
– О-он.
– Молодец, друг мой! А кто же третий? Я что-то его не узнаю… Хотя, нет. Молчи, молчи, друг мой Домиций, я сейчас сам вспомню. Ага! Это тот самый парень, темная лошадка. Новичок, который так славно себя показал в первой же схватке… А ну, подойди сюда, как там себя?
– Люди называют меня Галльский Вепрь, господин, – поставив блюдо на стол, вежливо поклонился Беторикс.
– Возьми, Галльский Вепрь, этот кубок! – радостно воскликнул Милон. – Выпей со мной и с господином Домицием. Клянусь Марсом, ты славно бился! Признайся, ты и раньше был гладиатором? А потом, верно, бежал?
– Выкупился, – Беторикс одним махом выпил действительно хорошее вино. – Ну а потом… всякое было, и вот…
– Понятно, понятно. А где ты бился? В Риме я тебя не мог видеть?
– Нет, господин. Только в Нарбонне.
– А! Так ты из провинции. Я почему-то так и подумал. Что ж, ступай, гладиатор, надеюсь, ты еще порадуешь нас славными своими победами.
Синеглазку Беторикс заметил уже потом, когда самые важные гости вышли в сад, где собралось все приглашенное общество, местный истеблишмент и особо доверенные клиенты, других Домиций сегодня не звал. Все конечно же – в тогах, как символе римского гражданства, предоставленного италикам не так уж и давно.
Юная матрона, судя по длинному тяжелому платью – столе, – украшенному по подолу затейливой вышивкой, и столь же богатой ярко-синей – в цвет глаз – накидке-палле, явно уже была замужем, быть может, за тем противным крючконосым стариком, что увивался рядом, гнусно ухмыляясь и беспрестанно говоря гадости, кои, верно, почитал за веселые шутки.
– Ах, ах, моя милая, какой приятный вечер, ты не находишь? И такие же приятные дамы… кроме вон той, что в тоге – и как она решилась одеться, словно шлюха? Что ты повесила нос? Скучно? Ну, ну… Пойдем-ка скорее к беседке, клянусь Бахусом, там сейчас будет что-то интересное, не зря же собрались актеры.
– Да, да, идем… – рассеянно отвечала женщина… и тут же моргнула, нос к носу столкнувшись с Беториксом.
Молодой человек как раз вынес в сад большое, уставленное яствами, блюдо, которым едва не задел противного старика…
– Но-но! – обернувшись, заворчал тот. – Поосторожнее, раб!
Беторикс его не слушал, он смотрел на синеглазку, на ее бледное, с тонкими чертами, лицо, красивое, как лицо греческой статуи, на светлые, стянутые в пучок, волосы, на лебединую шею, украшенную золотой пекторалью, на…
– Гладиатор! – распахнув глаза, вдруг выдохнула красавица. – О, боги… Может ли такое быть?
– Гладиатор? – старик прищурился, поморгал. – Ах, ну да! То-то я и смотрю – где ж его видел. На арене! Ну, точно же!
– Да-да, на Сатурналиях, в декабре.
– И еще – на паре домашних мунусов. О, Домиций сегодня не скупится! Жаль, что мы с тобой опоздали, попробовали бы тушенных в вине дроздов.
– Что я, дроздов не едала?
– В фалернском – нет! Даже я себя такого не позволяю, хоть и римский всадник, а как же! Ну, идем же, Луция, кажется, у беседки уже начинают читать стихи.
– Да-да. – Луций рассеянно моргнула. – Идем… Гладиатор! Раз уж ты сегодня тут всем прислуживаешь… может, принесешь нам вина?
– С большим удовольствием, моя госпожа, – с чувством отозвался Беторикс.
Он и сам не мог сейчас понять, что его так притягивало к этой юной красавице? Обычное сексуальное влечение? Или что-то иное? Что? Может быть, просто интерес – она ведь так смотрела на него, там, на арене, так…
– Ну, что застыл, как журавль на болоте? – с усмешкой ткнул кулаком в спину подошедший сзади Капитон. – Красивая женщина, верно? А живет с таким козлом!
– Ты ее что же, знаешь? – живо заинтересовался Галльский Вепрь.
– Да знаю, – Упрямец небрежно махнул рукой. – Зовут ее Луция, Луция Маргона, супруга старого ворюги Вителия Маргона – ну, того лысого старика.
– Ты говоришь, он вор? Так почему ж не долбит где-нибудь камень? Или вообще не распят на кресте?
– Ха! – отбросив упавшие на глаза волосы, скривился Капитон. – Если ты ограбишь чей-нибудь дом или украдешь чужого раба – не сомневайся, с тобой так и поступят. Но ежели похитишь миллионы сестерциев да еще не забудешь поделиться с кем надо… Будешь всадником, как вот, Маргон.
Да-а… Виталий лишь покачал головой – ничего на этой планете не ново.
– Кстати, женушка частенько обводит своего муженька вокруг пальца… А тому все равно – купил себе для утех кудрявых мальчиков и рад!
– Зачем тогда женился?
– Ну, как же! Престиж. Такая красавица! Говорят, старый Маргон прикупил дом в самом Риме. И не какую-нибудь там убогую хижину – особняк! Уже подбирает слуг, видать, надумал совсем перебраться в столицу. То-то Луция такая радостная.
– Радостная? Что-то не заметил.
Капитон неожиданно прищурился и ухмыльнулся:
– А она ведь положила на тебя глаз… Пользуйся!
– Что, прямо вот так… просто? – Беторикс аж покоробился.
– А что в этом такого? – пожал плечами Упрямец. – Если она тебя возжелала… ты, я думаю, тоже не будешь против.
– Да не буду, – со вздохом признался Галльский Вепрь. – Только как-то это все… по-скотски, что ли…
– Все люди – скоты, – промолвил Капитон с большим чувством. – Только одни больше, другие – меньше. Так что не теряй времени, Вепрь! Заодно вызнаешь кое-что о Маргоне – будет что доложить ланисте.
И это верно подмечено. Только вот как-то на душе противно.