Молодой человек хмыкнул. Индустрия развлечений Древнего Рима еще только принимала свои классические формы, расцвет которых пришелся на времена Империи. Еще не сложился тип тяжелого гладиатора – так называемого секутора, еще не появились вооруженные трезубцем и сетью ретиарии. Впрочем, может быть, в Риме они уже и встречались, но в провинции еще жили по старинке и довольствовались простым набором: «самниты», «фракийцы», «галлы»… Даже мирмиллоны пока считались нововведением.
– Ну, вот, ты у нас теперь мирмиллон, – ухмыльнулся ланиста. – И я даже выбрал тебе имя! Всю ночь думал, пока одна девчонка не подсказала. Тевтонский Лев! Вот как ты теперь будешь зваться!
– Тевтонский Лев? – озадаченно переспросил Виталий. – Но… я же не тевтон, даже не германец!
– Ну, а ты думаешь, Каррит Фракиец – из Фракии? Или знаменитый Гельветский Вепрь из Каркасо знает хоть одно слово по-кельтски? – засмеялся Валерий. – Скажу тебе больше: наш Германский Ветер родом из Рима. Кстати, свободный человек, а в гладиаторы сам нанялся в поисках смысла жизни, денег и женской любви. Тевтонский Лев – красивое прозвище, и его очень легко запомнить.
– Что ж, – молодой человек пожал плечами. – Лев так лев. Главное, что не козлом обозвали.
Тевтонский Лев
Накануне декабрьских ид (то есть двенадцатого декабря) Господин Ну с утра привел в школу осанистого молодого человека, лет двадцати пяти, одетого в несколько туник одна поверх другой и в лацерну, с тщательно выбритым продолговатым лицом, длинными волосами цвета старой соломы и карими глазами, в которых светилась скрытая насмешка.
– Это мой друг актер. – Ланиста подвел незнакомца к Виталию. – Сейчас он займется тобою, Тевтонский Лев.
– Хорошо, – Виталий кивнул, опуская тяжелый учебный меч. – Мне заканчивать тренировку?
– Ну да, прекращай, я сказал же! Моего приятеля зовут Эней, уверен, вы с ним поладите. Он научит тебя красиво убивать и так же красиво умирать, если потребуется.
– Умирать я пока не собираюсь, – угрюмо буркнул гладиатор. – Да и убивать зря никого не хотелось бы.
– И не надо никого убивать! – поддакнул ланиста, озабоченный сохранностью своей собственности. – Ну, разве что самых дешевых галлов, да и то, знаешь, хотелось бы, чтобы они дожили до лета и успели окупиться. Вон туда, за амбар проходите.
– Валерий, друг мой…
– Ну?
– Мне, то есть ему, нужен щит, – напомнил актер. – И напарник, чтобы все было как на арене.
– Ну, хорошо, я скажу Клавдию.
Погодка выдалась не лучшая: покрытое сизыми тучами небо хмурилось, нависало низко-низко, то и дело начинал моросить дождь. Эней поплотнее укутался в плащ, дожидаясь, когда явиться присланный Клавдием спарринг-партнер.
– Где ж там его носит-то? Ага, вон идет кто-то.
К амбару бежал со щитом в руках парень с чуть скуластым лицом и упрямым взглядом – из тех, «подающих надежды».
– Так! – Актер деловито потер руки. – Встаньте друг против друга. Ты, Лев, наноси удар, а ты… как твое имя?
– Северьян. Северьян Альпийский Тигр.
– Альпийский Тигр?! Но ведь тигры не водятся в Альпах.
– Как и львы на берегах Рейна, – с усмешкой заметил Беторикс. – Это все Валерий сочиняет, Гомер местного разлива.
– Да, он с детства был выдумщик. – Эней неожиданно улыбнулся. – И приврать любил, за что его и били.
– А вы что же – друзья детства?
– Вроде того. Ну, что, встали? Начнем! – Актер задумчиво ухватил себя за подбородок. – Итак, приветствие. Представьте: перед вами арена, ликующая толпа зрителей, предвкушающих праздник. И этот праздник должны дать людям вы!
– Презренные гладиаторы, – ухмыльнулся Виталий.
– Профессия актера не менее презираема снобами, – не преминул заметить Эней. – Так что передо мной можете не разыгрывать несчастных отверженных. И в нашем положении есть свои преимущества, которыми умный человек должен уметь воспользоваться. Так что утрите слезы, и за дело. Вы все выйдете в плащах: мирмиллоны – в алых, фракийцы – в темно-голубых. Эх, про плащи-то я и забыл! Ладно, берите мой… Сначала ты, Тевтонский Лев. Набрось на плечи… так… Теперь поклонись. Боги, ну кто так кланяется? Ты что, кошелек уронил! Изящно отведи в сторону правую руку… Я сказал, изящно, а не так, будто девку ловишь на бегу! Показываю, а вы смотрите! И помните, друзья мои: умение нравиться зрителям для гладиатора ничуть не менее важно, чем умение драться, ибо тоже нередко спасает жизнь. Можно проиграть бой, но провести его так, что благодарные зрители будут восторженно кричать, утирать сопли и никогда не позволят убить полюбившегося бойца. А чтобы вас любили, вы должны уметь держаться, внушать восхищение – ведь на игры всегда приходит очень много женщин, а им вы нужнее живыми, чем мертвыми. Думаете, ваш Красавчик только за счет умения махать мечом до сих пор жив? Его уже сорок раз прирезали бы, как поросенка, если бы он не умел пользоваться и еще кое-чем, кроме меча… Ладно, не отвлекаемся! Давай, Лев, пробуй!
Накинув на плечо плащ, аспирант манерно поклонился, со всем возможным изяществом отведя назад правую руку.
– Вот-вот, уже лучше! – одобрил актер. – А ты не безнадежен! Теперь Северьян… Ну-ну… не так угловато, не рожь молотишь! Еще раз! Теперь подняли руки – приветствуйте публику, улыбайтесь, да так, чтобы каждая женщина видела: это ей вы страшно рады, это ради ее глаз вы готовы умереть! Северьян! Ты что там, собрался ловить галок? Изящней, изящней… бери пример со своего товарища. Лев, не учился ли ты раньше актерскому мастерству?
– Нет, хотя собирался, – честно признался Виталий, который когда-то давно, еще в школе, и правда хотел пойти в театральный кружок.
– Это заметно, у тебя есть способности! Ну-с… тьфу, от Валерия заразился! Продолжим. Публику вы поприветствовали. Теперь скинули плащи – одним движением, да так, чтобы они не падали на землю мешками, а взлетали, будто крылья! Давайте я покажу…
Виталий только диву давался: как непросто, оказывается, стать хорошим гладиатором, сколько всего нужно уметь, кроме как собственно сражаться.
Эней не унимался – обучал каждой мелочи, добивался совершенства в каждом движении, будто ставил спектакль. Как вытаскивать из ножен меч – красиво и величаво, как правильно упасть, коль уж ранили, и как подставить под клинок противника грудь или горло.
А что? Всякое бывает – на то и арена, на то и схватка. Правда, Виталий все же надеялся, что до этого не дойдет.
Следовало признать, что актер свои деньги получал недаром, и оба гладиатора, поначалу относившиеся к Энею насмешливо, теперь внимали ему с уважением. Ведь он во всем был прав: от умения произвести впечатление на публику зависела их жизнь.
– Еще хорошо бы вам со временем найти для себя какой-нибудь отличительный знак, по которому поклонники и особенно поклонницы смогут вас сразу узнать. Красавчик, например, носит вокруг шеи тонкое покрывало из тех, которыми женщины повязывают волосы. А знаменитый Гельветский Вепрь имеет весьма узнаваемую походку – вперевалочку. И вот еще что… – Актер прищурился. – Когда кто-то из вас будет лежать на песке и ждать решения зрителей – не ленитесь, соберите последние силы, пошлите выразительный взгляд женщинам, и не какой-нибудь одной, а сразу нескольким. Если сумеете, хорошо бы что-нибудь им бросить – окропленный кровью браслет или фибулу. Не беда, если не выйдет докинуть до трибун – нужен лишь знак внимания, что-то вроде прощального дара.