– Ты так в себе уверен.
– Я по-другому не умею. Если мы принимаем решение, то нас не остановить. Неужели ты настолько недовольна своей судьбой?
– Не в этом дело… Просто я думаю о доброй воле…
– Тех, кто улетает? – уточнил Дьён. – Мы не будем проводить опрос, касательно чужих желаний. Потому что вы так устроены, что если сделаете, жалеть будете, и не сделаете, тоже будете. А пока не определитесь, мы будем за вас решать! Подумай лучше об объективности. У вас наверняка в истории был период экспансии и колонизации. В чем разница? Почему переезд на Ладьё настолько страшен?
– Пока я была одна, меня это не слишком волновало. А сейчас у меня возникает ощущение, что мы родину предали.
– А если бы завтра взорвалось Солнце, ты бы тоже считала выживших предателями? Старайся смотреть на вещи шире.
– Не знаю, – замотала головой Катя, – ты все как-то не так выворачиваешь! И от этого мне еще страшнее. Потому что все чему меня учили, на практике бесполезно и все совсем не так, как мне казалось.
– Наша реальность такова, что нам уже придется сосуществовать. И согласно той же теории контактов, влияние никогда не бывает односторонним. Ты на меня влияешь, я на тебя, а в масштабах расы… Я не строю иллюзий. Если у нас все получится, землянки существенно повлияют на наше общество…
Катя вскинула на Дьёна глаза.
– Ты нас боишься?
– Я готов! – пожал он плечами.
* * *
Объект для контакта Катя вычислила на второй день полета. И вынесла на рассмотрение рабочей группы кандидатуру.
– Одобряю, – сказал Вираг. – Это совпадает с моими рекомендациями.
– С моими тоже, – подтвердил Ладжос.
Дьён сосредоточенно вглядывался в лицо объекта, как будто пытался запомнить.
– Мы незнакомы, – произнес он. – Поэтому нужно решить, кто в нашем случае выступит контактником.
– Например, я, – отозвался Гьюри. – Опыт переговоров у меня имеется. А обрисовать перспективы я смогу как никто другой.
– С точки зрения социума, конечно. – кивнул Вираг, – но не забывай об эмоциональном факторе. С землянами нам и так будет сложно, и не хотелось бы завалить первый этап.
– А ты предполагаешь уговаривать объект с помощью своих психотехник? Тогда зачем вообще вступать в переговоры, когда можно просто изъять требуемую информацию?
– Можно, – сказал Дьён, – но у землян не так, как у нас. Официально они говорят одно, а думают часто совсем другое.
Катя после этих слов напряглась, но Дьён на нее даже не взглянул.
– А можно я пойду? – поинтересовалась она. – Я смогу сначала просто поговорить. Прощупать почву. И доверия ко мне будет больше. А если не получится, тогда уже вы подключитесь.
– А ты понимаешь, что для тебя назад дороги нет? – вкрадчиво спросил Ладжос.
– Я не смогу спуститься на планету? – побледнела Катя.
– Отчего же. Спускайся. Но жить тебя там никто не оставит. И твой дом теперь на Ладьё.
Слова Ладжоса прозвучали жестко. Катя бросила взгляд на Дьёна. Тот, казалось, хотел что-то сказать, но промолчал.
– А я и не стремлюсь вернуться, – тихо ответила она. – И все понимаю. Мне тоже хочется, чтобы все прошло без осложнений. С какой бы стороны я не была, я все равно в этом заинтересована. Поэтому, кому бы я ни пыталась помочь, в конечном итоге я помогаю себе. Ведь так? – она оглядела присутствующих на совещании.
– Так, – ответил за всех Гьюри. – И меня лично радует, что ты это понимаешь. А значит, вы небезнадежны. Я сомневался… Но потенциал определенно есть…
– Вот спасибо! – взорвалась Катя. – Да у нас этого потенциала! Побольше, чем у некоторых…
– Катя, – прервал ее Гьюри, – пойми, моими комментариями я не пытаюсь сделать тебе больно. Ты первая и поэтому несешь на себе весь груз расовых недопониманий. Но все наши разговоры и взаимодействия – это работа, и чем дальше мы продвинемся сейчас, тем легче будет тем, кто придет за тобой.
Она выдохнула.
– Я понимаю. Стараюсь. Изо всех сил.
Гьюри изобразил на лице улыбку, но Катя ему не поверила. «Бессердечная сволочь!» – ругалась она про себя, пытаясь удержать слезы. И ей это удалось.
* * *
Катя ушла к себе рано. Даже ужинать не стала. А Дьён еще долго гулял по кораблю, то и дело притормаживая у заветной двери.
«Зачем я пошел у нее на поводу? Зачем нам две каюты? Так она опять замкнется в себе и придется все начинать сначала…»
– Гуляешь? – внезапно подошедший Рико сжал его локоть.
– Да, наслаждаюсь последними мгновениями стабильности. А тебе чего тут надо? Ты разве не с военными полетел?
– Я вашу безопасность контролирую, что мне военные. А еще я хотел поговорить с тобой. Мне вот интересно посмотреть, чем все это закончится, но молчать не буду. Дьён, если что… Еще не поздно отступить.
– О чем ты? – вскинул Дьён взгляд на брата.
– Я все думаю, а не слишком ли мы спешим… Понимаю, что сейчас благоприятный момент, но если задуматься о долгосрочных последствиях, не станет ли нам хуже оттого, что с нами будут они?
– Ого! Чего это тебя на философию потянуло?
– Честно? – Рико задумался, словно сосредотачиваясь. – Мне стало жалко твою жену.
– Я тебе не верю. Ты в жизни никогда никого не жалел!
– Откуда тебе знать?! – пожал Рико плечами. – Просто моя жалость, она, своеобразна…
– Конечно, ты жалеешь только об упущенных возможностях!
– Ты уловил суть. Но вернемся к тебе. Ты тянешь свой фиктивный брак, не получая от него ничего. Одни проблемы! Неужели ты хочешь такой же участи для большинства из нас?
– Мой брак не фиктивный. И Катя – моя жена!
– Не горячись, – Рико улыбнулся, – я сейчас впервые веду себя с тобой как брат. Удивительно, правда?
– Бессмысленно.
– Дьён. Все видят, что вы с Катей не достигли близости, я не говорю о физиологии. А о том, что духовно к тебе она сейчас не ближе, чем к любому из нас.
Дьён тут же вспомнил слова Кати о том, насколько любезен был с ней Рико, и поморщился.
– Я не понимаю, к чему ты клонишь. – холодно произнес он.
– К тому, что я уже не уверен, что эта армия страдалиц, который вы собираетесь изъять с планеты, станет для нас реальным бонусом.
– Это не мое решение. Обратись в Ходорат, возможно, тебя и выслушают.
– А вот я думаю, что дело в тебе. Ты не сможешь все сделать правильно. Как не можешь наладить отношения с женой. И я не понимаю, почему именно тебе доверили эту миссию.
– Это зависть?
– Не совсем. Скорее понимание того, что я стал бы играть по – другому.