– На наших толстухах да без седел мы от всадников не уйдем, – поддержал приятеля Торнан. – Прячемся.
Словно споря с ним, в той стороне, откуда приближался враг, залаяла собака.
– Не боись! – хлопнул Чикко по заду ойкнувшую Лиэнн. – С песиками я как-нибудь договорюсь. Тем более тут камешки так старой силой и пропитаны. Веди давай в свое подземелье!
– Да как мы его в темноте найдем?! – зло прошипела амазонка.
Чикко склонил голову на грудь, что-то пробормотал на непонятном языке, хитро скрестил пальцы. В голове Торнана что-то словно щелкнуло, и окружающий мир стал виден отчетливо и ярко, хотя и в какой-то мутной прозелени и дымке.
– Надолго не хватит, – предупредил фомор.
Проход в подземелье они нашли спустя минуты три – неприметный треугольной формы люк среди нагромождения каменных плит и обломков.
– Давайте вниз, сюда они не полезут, если даже найдут, – хмыкнул Торнан.
Мир уже начала заволакивать темнота, когда они спустились по истертым, изъеденным временем ступенькам вниз, в полумрак каких-то узких коридоров и каменных щелей. Они отползали все дальше в лабиринт, перебираясь через груды земли и камня, вдыхая старую затхлую пыль. Под ногами что-то брякнуло и с пустым стуком откатилось в темноту – то ли горшок, то ли череп.
Ойкнула Лиэнн и тут же замолкла – рот ей зажала ладонь Мариссы.
Потом откуда-то долетел слабый отсвет факелов.
– Ну что? – Голос прозвучал глухо, как из бочки.
– Да Охриман его знает, подвал какой-то…
По голосам Торнан ясно представил двух вояк – не пожилого, но уже в возрасте, бывалого, и молодого, еще не обтеревшегося.
– Вылазь давай.
«Ну, велик бог Грома! Сохранил отец Дий!»
– Эй, – голос на пределе слышимости, – а ты хорошо проверил? Все осмотрел? Может, засели где?
Начальник. Но не воин – хитрый, себе на уме, и голос не солдатский. Крыса чиновная или монах.
– Да нет тут вообще никого! – солдат словно оправдывался. – И вообще – тут всадников видели, а где кони?
– Ты не умничай, а давай слазь-ка еще…
Шорох щебня, постукивание металла о камень…
– Назад!!!
Громовой удар потряс подземелье, вновь взвизгнула Лиэнн, но даже тут ее голос был почти не слышен, прыгающее по углам эхо…
– Идиот!!! Болван!!! – верещал где-то наверху истеричный голос. – Что ты делаешь?! Да как тебя в священную стражу взяли, придурка такого?! Кто тебя просил дергать камень?! Ты б еще башку туда сунул!
– Тьфу, пошли отседова, пока твой племянничек, Ксан, всех тут не угробил! Выпить надо – с вами заикой станешь…
Когда шаги и еле слышное позвякивание оружия окончательно растворились в ночной тишине, Торнан бесшумно двинулся туда, где на камнях стен виднелись слабые лунные блики. Ощупью поднялся по лестнице. Секунды ему хватило, чтобы понять – свороченная неловким парнем плита толщиной в локоть надежно перекрыла выход из подземелья, упав краем аккурат на отверстие люка. Упади она чуть-чуть правее – и осталось бы ровно столько, чтобы выбраться если не ему, то Чикко или Лиэнн. Но она упала именно так, как упала. Не зная, где они, инквизиторы все же достали их.
* * *
– Торнан, у тебя дети есть?
– Да нет, Чикко, – откуда? То есть, может, и есть где-то…
– А у меня двое, – сообщил фомор. И, поймав удивленный взгляд друга, пояснил:
– На острове. Еще… тем самым способом… Дочки. Уже ведь большие, наверное, я дедом давно стал… Торнан, а дела наши ведь скверные, – продолжил он после паузы. – Я ведь… не смогу. Даже и в лучшие времена бы не смог. Даже мой учитель и то не сумел бы. Может, разве старые шаманы, да и то… Сдохну я просто при такой тяжести. Нет, – словно извинился он, – ты только не подумай: я бы все равно сделал – лучше одному помирать, чем всем. Просто я ведь умру раньше, чем сдвину этот проклятый камень. Тут не все так легко – разогнаться нужно сначала, вроде как таран раскачать. А я ж еще и слегка надорвался, когда Мариссу ловил… Если бы шагов на двести в сторону – там жила земляная проходит, родник… Можно было бы попробовать, а так…
Торнан не перебивал. Все и так было ясно. Видать, вся удача, отпущенная ему Дием – Отцом, им уже израсходована.
А может, смерти надоело гоняться за ними, подстраивая каверзы, и она решила прихлопнуть надоедливую добычу, так ловко уходящую из всех ловушек.
Что дальше – он не хотел думать, но представлял. Дни мучительного угасания от голода и жажды, боль в ссыхающемся желудке и мучительное ощущение загустевающей крови в жилах, попытки слизать со стен росу… И неизбежные мысли о спутниках, как о мясе…
– Друг, – Чикко понизил голос. – Я ведь к чему это говорю – есть один способ… Я его не пробовал никогда в жизни. Мне его только показывали и рассказывали, что и как. Можно много силы получить, побольше, чем у иного демона. Но вот не знаю, получится ли. И потом…
Торнан вновь ничего не сказал, ожидая продолжения.
– Торн, – Чикко решительно поднялся. – Я могу попробовать нас освободить. Но мне нужна для этого кровь. Человеческая, – зачем-то уточнил он.
Капитан поглядел внимательно в казавшиеся темными в полумраке склепа глаза шамана.
– Много? – только и спросил он.
– Не очень, – криво усмехнулся собеседник. – Примерно… чуть больше половины того, что есть в человеке.
Торнан ничего не ответил. Почесал заросший подбородок, зачем-то погладил рукоять ятагана. И только потом посмотрел на расположившихся на каменном полу спутников.
Кому-то из них совсем скоро придется умереть.
– Торнан, лучше ты им скажи… – пробормотал Чикко. – Я ведь ни одной живой души в жизни не убил, а ты… ты воин, тебе легче будет объяснить.
Торнан вновь ничего не ответил, а переводя взгляд то на одного, то на другого товарища по заточению в склепе, в очередной раз мысленно пересчитал их.
Марисса, Дорбодан, Лиэнн, Чикко, он. Кто?
Отпадает по понятным причинам Чикко. Марисса… Шэтт, ладно, тоже отпадает – она посол и вообще. Итак, остаются трое.
Торнан, лекарь и Лиэнн.
Честно говоря, лучше всего бы Лиэнн. Во-первых, она самая бесполезная из всех, во-вторых – у нее перед ними самый большой долг.
Говорят, нет лучше способа отблагодарить того, кто спас твою голову, чем отдать за него жизнь.
Правда, эта старая гвойская поговорка говорит о добровольном самопожертвовании, когда своим телом закрывают спасителя в бою, к примеру… А то получается вроде как на Тармийских рудниках. Бывает, что бегущие оттуда каторжники, из опытных и прожженных головорезов, берут с собой какого-нибудь воришку, чтобы, если припрет голод и нужда, сожрать его, тем самым обманув смерть.