А что касается руководства — оно бывает либо хорошим, либо достойным уважения. Руководящей мной личностью оказалась редкая сука. Галина Маслова. Разведенка, в прошлом алкоголичка, а ещё жируха. Я был у неё на особом счету. Она завидовала моему успеху на писательством поприще, и даже пыталась выведать у меня какие бы то ни было секреты письма. Когда я сказал ей, что для написания хорошей книги нужно писать в стельку пьяным, а редактировать — трезвым, — ей это не понравилось. Вообще, я не очень сильно понимаю людей, которые завязывают со своими привычками, а потом начинают искать людей, из-за которых якобы возвращаются к оным. Якобы эти люди заставляют сойти человека с правильного пути. Хуйня это всё! Если пьешь — пей! Однако, посчитав меня провокатором своей слабости, Галина Витальевна перестала относиться ко мне добродушно. Чуть ни дьявола во мне увидела. С тех пор, ей нравилось только одно — мной помыкать. А ещё она никогда не отказывала мне в сверхурочной работе. Типа провести субботник в воскресенье, или провести собрание на тему алкоголизма. На мои вопросы типа: «У вас ведь больше опыта в данном вопросе…» — она резко посылала меня нахуй, а ещё урезала премию. Короче — у меня был типичный для своего поста руководитель. Другое дело — её секретарь.
Я познакомился с Ритой около года назад. Она пришла к нам на собеседование на должность ведущей. Галина Витальевна взяла её своим секретарем. Дело в том, что Рита была полной противоположностью Галины. Она была молодой брюнеткой, с густым хвостом волос на затылке, а ещё большой грудью. Помимо всего прочего — у нее было приятное лицо. На Риту было приятно смотреть, в то время как у Галины были усы. Ну, усики скорее — но это не важно! Думаю, вы поняли что Рита стала секретарем моего руководства только потому, что Галина Витальевна чувствовала зависть. Ведь не бывает белой зависти. Она, сука, либо есть, либо нет.
Наверняка у вас возник вопрос, как же Галина Витальевна отпустила меня в отпуск, со всеми своими заебами в отношении к моей персоне. Я не просил у неё отпуска. После очередного срыва, Галина легла на принудительное лечение в клинику. Анонимных алкоголиков не существует — я знаю их в лицо. По крайней мере — хотя бы одну, точно знаю. Я написал заявление, — Рита его подписала, — я ушел в отпуск. Лучше времени и подобрать нельзя. Оставалось только вернуться чуть раньше, чем вернется Галина, но это было просто.
Офис работал с десяти, но я приехал на работу в начале девятого. Небритый, заспанный, уставший. Уселся за свой стол в секции Опэн-Спэйс, включил ноутбук. Проверил почту. Через какое-то время отошел в магазин за кофе. Магазин через дорогу, а моих коллег ещё не было.
Вернувшись, я, водой из кулера, заварил большую кружку черного кофе. Снова сел за свое место. Удалил из браузера все вкладки, что оставил ещё перед уходом в самопроизвольный отпуск. Залез на сайт радиостанции, и прослушав мертвецкую тишину, настроил плейлист. На радио заиграла музыка. Ближе к десяти часам весь Опэн-Спэйс наполнился какими-то людьми.
Вскоре моя секция полностью забилась народом. Пришли стажеры. Их было не так много — моя секция была рассчитана на четырех человек, и да — я проводил экскурс для стажеров, пока они не уходили в другие секции офиса, а я оставался на своем месте. И я был крайне удивлен, почему стажеры были теми же, что были месяц назад. Как только они без меня справлялись и не уволились, стоило мне оставить их наедине с самими собой — уму непостижимо.
Их было трое.
Герман Лерман — не смотря на смешное имя, очень грузный человек. Иногда меня посещали мысли о том, что он имеет судимость — столь нелюбимым было его выражение лица. Хорошо, что мы работаем на радио — здесь-то лиц не видно. Однако мне было страшно находиться с ним в одном офисе и на одной секции ничуть ни меньше день ото дня.
Костя Мошкин — он пришел к нам с дипломом о высшем образовании. Очень светлый паренек, если сравнивать его с Германом. Очень дипломированный паренек, если сравнивать его со мной. Голос был спокойным, и не столь будоражащим, как голос Лермана, но Галина взяла его на стажировку, чтобы потом он на станции вел колонку новостей. Если вкратце — типичный новостной диктор. Ничего интересного.
— А где ваш третий? — спросил я у стажеров, не найдя глазами третьего парня. — Как его звали-то… Забыл его имя…
— Паша ушел, — ответил Костя. — Сказал, что мол: «Хочу попробовать что-то другое». Типа: «Радио не для меня. По крайней мере, не такое».
— Ну а что он, собственно, хотел… — пробубнил я.
Герман сидел за компом и составлял плейлист на день вперед. То же самое делал Костя. Учитывая то, что делать мне, по сути, было нечего, кроме как присматривать за этими двумя хлопцами, я ушел поздороваться с Ритой. Я не видел её целый месяц, и не видел даже тем утром. Возможно, пропустил её приход. Возможно, пропустил её дистанционное увольнение из палаты той клиники, в которой лежала Галина Витальевна. В таком случае, почему она не уволила и меня, за компанию… Нет — я просто пропустил время её прихода.
Рита сидела за своим столом, сложив ноги одна на другую. Разбирала какие-то отчеты, составляла планы сверок за прошлый месяц и, кажется, совсем была погружена в работу.
— Привет! — воскликнул я, закрывая за собой дверь её тихого предбанника в главный кабинет Галины.
Завидев меня, Рита широко улыбнулась, вскочила со своего места и подбежала ко мне. Мы обнялись, поцеловались в щеку, а затем она вернулась за свое место. Я сел напротив.
— Как у тебя дела? Что нового? Как прошел отпуск? Нашел себе девчонку?
Да — это Рита сватала меня к разным бабам. Пусть её усилия оказались напрасны — она хотя бы пыталась.
— Дела идут, нового ничего, отпуск прошел паршиво, и девчонку я не нашел.
Рита, кажется, взгрустнула за меня. Мне-то было уже давно наплевать, но вот она почему-то пыталась наладить мою личную жизнь к лучшему.
— Но я пытался! — продолжил я её уверять.
— Ну, хотя бы так… — улыбнувшись, ответила она, и отвела взгляд от монитора, за которым работала, прямо на меня.
— Была одна, — продолжал я, — она даже имени своего не назвала, а ещё я не так давно был приглашен на форум. Читал там свои книжки и заметил одну рыжую барышню.
— Это круто! — воскликнула она, вновь широко улыбнувшись.
На Рите была белая майка. Черные кожаные лосины легко обтягивали её большую задницу и бедра, которой я никак не мог налюбоваться. А грудь — это грудь второго размера. Не большая, но и не маленькая. Чтобы все помещалось туда, куда должна помещаться женская грудь! Не поймите меня не правильно — это просто майка, просто штаны. Просто грудь второго размера и просто большая девичья задница, в черных обтягивающих лосинах.
Я давно перестал смотреть на неё как на сексуальный предмет обожания. Это другие — типа Германа и Кости воздыхали по Рите. Но не я. Мы были с ней хорошими друзьями. Типа как если бы она помогала мне с девчонками (что она и делала), а я помогал ей с парнями. Однажды мы договорились помогать друг другу, в подобных вопросах, как если какой-то парень ведет себя как придурок, Рита звонила мне, спрашивала, почему он ведет себя как придурок, я отвечал ей, а потом у них был секс. Или не было. Или все же был. Какая разница вообще? Вот я думаю, что никакой…