Услыхав эти слова, Истр радостно дернулся:
– Я готов, брат!
– Нет, – царственным жестом (не смотри, что простой шофер!) Родион сбросил в пожухлую траву плащ. Тот самый – подарок коварного Хотобуда. Носил, а чего ж? Вещь хорошая, жалко выбрасывать.
– Могу я воспользоваться твоим мечом, братец Истр? На мой, увы, мало надежды.
– Прими его в дар, брат! – встав на одно колено, юноша сдернул с себя перевязь. Не я буду с тобой во всех странствиях, так хоть он. И то – утешение.
– Благодарю тебя, брат, – нагнувшись, Радомир поцеловал брата в лоб и, выхватив из ножен меч, невольно залюбовался серебристым клинком, сквозь который словно бы проступало узорочье – а ведь и проступало… сварка, проковка, закалка… Добрый меч сделать очень и очень непросто, оттого клинки и стоили примерно как в наши дни какой-нибудь паршивый «Лексус».
– Сходитесь! – махнул Витенег.
Собравшаяся толпа застыла.
Враги находились сейчас лишь в нескольких шагах друг от друга – незачем было сходиться, но…
Ятвиг нанес удар первым – что стало вдруг с этим, с виду таким флегматичным, парнем? Он словно бы превратился в молнию, вытянув руку с мечом, прыгнул вперед, желая решить проблему одним мощным ударом. И конечно же просчитался – не так-то легко было взять Радомира! Он и сам учился мечному бою – и херцог Варимберт, и старый франк Хлотарь учителями были не из последних, да еще и чувствовалась помощь предка и тезки, древнего богатыря Радомира, когда-то похороненного здесь же, неподалеку, в трясине. Похороненного. Или – сгинувшего? Сгинувшего ли?
Парировав удар, Рад, в свою очередь, нанес ответный, стараясь достать врага в шею… Не такое просто дело – Ятвиг оказался увертливым, тем более – он не зря считался лучшим охотником селения. Ну, пусть одним из лучших.
Вот снова убийца ринулся в атаку!
Удар!
Отбив…
– Удар… Удар, удар, удар!
Клинки встретились, полетели искры – яркие, словно молнии, словно само солнце… бившее Радомиру в глаза желтое осеннее солнце.
Противник, не прекращая атаки, осклабился… кто так научил драться этого сына рабыни?
Удар!
И снова звякнул клинок, и отбитое Радом лезвие отскочило в сторону, едва не вспоров грудь. В отличие от своего соперника, Радомир-то был без защиты. Одна туника да ожерелье из серебра.
Вот опять – удар, натиск.
Хватит уже обороняться! И – не смотреть убийце в глаза… в эти маленькие поросячьи глазки… Игривый – кажется, так зовут этот клинок? Что ж, настала пора поиграть немного.
Быстрокрылой стремительной птицей меч Радомира взметнулся вверх, к синему-синему небу, к сверкающему солнцу, и взгляд Ятвига невольно скользнул за клинком… в серых маленьких глазках отразился солнечный лучик. На какой-то миг…
Этого мига оказалось достаточно.
Коршуном спикировав вниз, Игривый воткнулся в предплечье врага и, ощутив терпкий вкус крови, снова рванул ввысь, а оттуда – чуть задержавшись – в шею!
Выплеснувшая фонтаном кровь оросила грудь Радомира, соперник захрипел и, выпустив меч, тяжело повалился в грязь.
Тело несколько раз трепыхнулось и, наконец, замерло мертвой недвижной колодой.
Зрители вокруг радостно закричали, довольно переглянулись старейшины, Истр бросился к побратиму первым:
– Как ты?
– Я-то ничего, – вытирая о траву меч, ухмыльнулся Рад. – Только вымыться бы… А твой клинок вовсе не Игривый, ему больше подойдет имя – Гром. Победный Гром, Гром Победы.
– Называй его, как хочешь, брат. Этот меч теперь – твой.
– Не знаю, как и отдариться…
Радомир хмыкнул и неожиданно расхохотался: действительно – как? Разве что «Победу» братцу названому подарить. Так ездить негде. Да и прав у него нет. Нет, «Победу», пожалуй, не стоит.
Солнце – как по команде – спряталось, на небе появились сизые тучи, стал накрапывать дождик. Толпа постепенно расходилась.
– Доброгаст и Тужир наконец-то отомщены! – радостно вопил Истр. – Наконец-то! А Хотобуда я отыщу, ты не думай. Не спрячется.
– Главное – восстановлено твое доброе имя, – Радомир обнял братца за плечи. – Если б ты знал, как я рад снова видеть тебя.
– Я тоже рад. Так давай же устроим пир! Пока ты не уехал.
Хрустел под копытами коней первый, выпавший недавно снежок, грозно щетинились копья, сверкали на солнышке шлемы – набранная Радомиром дружина, провожаемая всеми жителями селения, отправилась наконец в путь. По первопутку, по схватившему реки-озера-болота ледку.
Многие, очень многие просились к гуннам – искали славы, а некоторые – и богатства, наслышаны были об Этцеле-князе, Атли-конунге, Итиль-кагане, Аттиле-батьке. Рад отобрал лишь двадцать человек, вовсе не самых достойных – нужно было оставить кого-то Истру. Оставил – Имрана, близнецов, еще тех из дружинников Хотобуда, кто ничем особенным не выделялся, которым все равно было – кто у них за вожака. Истр – так Истр, во власть эти парни не лезли, понимали, что рылом не вышли, сиречь – происхождением. Кто-то сын рабыни, кто-то и сам – бывший раб, как те же Ирман с близнецами. Тех, кто хоть что-то собой представлял, умных, сильных, храбрых, вполне готовых стать лидерами, Радомир забрал с собой. Рядом с ним, верхом на белом жеребце, скрывая неуместную, на его взгляд, улыбку, почесывал редкую бородку Серый Карась, чуть позади него ехал на рыжем коньке Хомут Гунявый – ох, и любил лошадей этот неказистый толстощекий парень, с людьми-то и слова не вытянешь, а с лошадьми разговаривал, не по-людски, а как-то по своему – оттого и прозвище. Скорька надвинул поглубже шлем, скрывая оттопыренные уши – совсем стал благообразным, приосанился – с виду, обычный подросток, смешной, неловкий, и с девками ему не очень везло, однако, когда доходило до дела, Скорька преображался – враз становился хладнокровным, рассудительным, и мечом владел неплохо. Еще Горност был – чернявый, с гонором…
Из своих бывших невольников Рад взял с собою Иксая – парень пусть и молодой, да умный, а что глаза степные, к вискам вытянутые, так это из лука целиться не мешает, тем более – махать секирой. Хотя, конечно, уставал от того подросток – секира, она богатырей требует, а с Иксая какой богатырь? Так, смех один. Уменьем да ловкостью брал, не силой. Ничего, вырастет еще, возмужает… ежели допрежь того не убьют.
Этих вот четверых Радомир более-менее знал, остальных же… кого-то присоветовал Серый Карась, кто-то сам напросился, Рад лишь рукой махнул – все одно, ни рыба, ни мясо. Ну да гунны из них быстро добрых воинов сделают, а из кого не получится – тот сам виноват, нечего было проситься.
В селении готов, что лежало в трех-четырех днях пути к югу, уже должна была поджидать набранная Хукбольдом дружина, так чтоб там время тратить не пришлось – путь-то неблизкий. Но главное – добраться до Дана прстада, старой готской столицы, что на Данапре-реке, там такие дружины, словно ручейки-речушки, в море стекутся, там и смотр. А дальше, к Аттиле, вновь порознь – малой-то дружинке куда как легче в пути прокормиться.