— Замечательно! — сказал я, опустил ее в нагрудный карман рубашки и встал. — Созвонимся.
— Это все?
— Не совсем. — Я забросил на плечо ремешок сумки. — Отзовите ваших людей. Они мне уже изрядно надоели.
— Моих? Разве за вами следят?
— Хорошо. — Я вздохнул. — Пусть они не ваши. Но все равно отзовите их.
Я вышел из ворот и побрел по улице. Опять не один. Но на сей раз меня вели намного аккуратнее. На Свена, как мне было известно, работают только хорошие и очень хорошие специалисты.
Я вошел в ресторан и занял столик в углу, ставший привычным за последнее время. Я сделал заказ, закурил, выпил воды, поймал ленивый взгляд темноволосого парня, сидящего через три столика справа, достал платок и вытер лоб.
Потом я не торопясь употребил все блюда, принесенные мне, посидел, подумал, заказал десерт и рюмку коньяку. Встал и чинно направился в сторону туалета. Зашел за колонну и вдруг резко сменил направление. Повернул направо, открыл дверь, ведущую на кухню, и быстренько юркнул в нее. Проскочил в узкий проход между плитами и едва не снес поваренка с ведром.
Я оказался на заднем дворе, пересек его, шагнул через низкий заборчик и резво понесся к машине, стоявшей неподалеку. Это был серенький «Форд» не первой молодости с затемненными стеклами.
Я распахнул заднюю дверцу и прилег на сиденье.
— Трогай! — скомандовал я и глянул на часы.
Очень скоро моим друзьям надоест любоваться пустым столиком и сумкой, висящей на спинке стула. Они начнут суетиться.
— Есть, сэр! — пролаял в ответ водитель, тот самый брюнет, сидевший через три столика, и придавил педаль газа.
Я вам не какой-то Джеймс Бонд с правом на убийство и не герой лихих боевиков с собственным персональным кладбищем, но тоже время от времени переправляю людей из этого мира в тот. К слову сказать, не первый год. Начал еще в юности, на той самой войне, на фиг никому не нужной, и с переменным успехом продолжаю до сих пор. Исключительно в интересах оперативной необходимости и без малейшего, уверяю, удовольствия.
Работа, блин, у меня такая. Одни варят сталь, другие лечат детишкам зубки, третьи выращивают на продажу огурчики-помидорчики, а я занимаюсь черт знает чем. Так уж вышло.
— Значит, будем валить? — уточнил Гор и извлек из холодильника пару бутылок пива.
Одну из них он поставил передо мной, содержимое второй стал с удовольствием переливать в себя.
— Благодарю. — Я свинтил пробку и сделал пару глотков. — А куда денешься?
Гор, это тот самый парень, который привез мне деньги и документы из Франции, заодно здорово меня выручил, помог разобраться с одной милой дамой по кличке Бульдожка.
«Можешь на него положиться, — сказал о нем Толя Фиников, оперативный псевдоним Грек, мой старинный друг, и добавил: — Боевой паренек: сначала сербский спецназ, потом легион».
«Понял», — ответил я тогда и совершенно неинтеллигентно сплюнул на пол.
Нет, все-таки Россия честнее обошлась с солдатами афганской войны. Она просто о нас забыла. Сербия же с теми парнями, которые проливали за нее кровь, поступила в лучших традициях европейской политкорректности: объявила их военными преступниками.
Высокий черноволосый парень, чуть старше тридцати. Веселый и улыбчивый. Только в глаза ему лучше не заглядывать.
«Горан, — представился он и протянул мне широкую ладонь. — Зови меня просто Гор».
Теперь нам предстоит поработать вместе.
— Кого валим? — Парень устроился напротив меня и поставил бутылку на стол.
— Для начала хочу предупредить, что дело небезопасное. Если что, сам понимаешь. Захочешь соскочить, не обижусь.
— Обижайся. — Он улыбнулся. — Не соскочу.
Кстати, классные у парня зубы, белые и ровные. Прямо как у меня, только свои, родные. Не понимаю, как он умудрился их сохранить с такой-то биографией.
Солнечные ванны мой новый напарник принимает исключительно в футболке, в ней же и купается. И очень правильно делает. То, что когда-то сотворили с его спиной плохие парни, зрелище не для слабонервных.
— Вот он. — Я полюбовался фотографией, а потом повернул ноутбук экраном к Гору. — Красавец.
— Кто такой?
— Местный мафиози, причем не из последних.
— Надо же! — Гор покачал головой и присвистнул. — Что о нем известно?
— Кое-что есть. — Информацию Свен Хант, он же Помойка, добывать умеет, этого у него не отнять. — Живет вот здесь. — Я ткнул пальцем в карту. — Питается исключительно в собственном ресторане, ездит в бронированной машине.
— Какая охрана?
— Многочисленная. — Я щелкнул мышкой. — При нем постоянно куча быков с пушками.
— Круто.
— Среди них пять-шесть бывших вояк.
— М-да.
— Тонко подмечено.
— Значит, ни дома, ни на маршруте его не достать, — сказал Гор.
— Достать можно кого и где угодно. — Я вздохнул. — Но дело в том, что уйти после этого вряд ли получится.
— Вот же гад! — осерчал Гор. — Живет в крепости, ездит, можно сказать, в танке. И как такого, спрашивается, уделать?
— Пока не знаю, — рассеянно отозвался я, вглядываясь в экран. — Нет ни одной толковой мысли. — Я покрутил колесиком мышки. — Глухо, как в трюме «Титаника».
— Не буду мешать. — Гор вытащил из холодильника еще одну бутылочку пива и удалился.
Он ушел, а я в очередной раз закурил, наполнил чашку кофе и принялся натужливо размышлять. Встал, походил по комнате, опять присел. Щелкнул мышкой и вывел на экран фото клиента.
«Вот, значит, ты какой, северный олень из тропиков», — подумал я и глянул на фото.
Выражаясь шершавым языком протокола, белый мужчина, возраст пятьдесят два, максимум пятьдесят четыре года, волосы светлые, редкие, глаза карие, лицо грушевидное, одутловатое. Если называть вещи своими именами, обычная протокольная харя с ярко выраженными следами присутствия жиров, белков и углеводов и без малейшего намека на мысли.
Однако все не так просто. Судя по имеющейся информации, этот тип долгие годы упорно карабкался вверх по ступеням здешнего криминального, извините за выражение, истеблишмента. Он уже лет десять стоит во главе крупнейшей тутошней группировки. Значит, хитер и далеко не дурак. При этом умудряется оставаться в живых, следовательно, ко всему прочему, еще и осторожен. Живет в самой настоящей крепости, способной выдержать нешуточную осаду.
Конечно же, я смог бы туда проникнуть, будь под рукой та группа, которую прислали из Москвы. Вот только нету меня ее, ребята погибли.