В квартире горел яркий свет, отчего царивший в ней разгром впечатлил даже майора, всякое повидавшего в своей жизни. Стол был перевернут, пол усыпан осколками стекла, деревянными обломками, тюбиками с краской, залит какой-то жидкостью с неприятным запахом, шторы с окон были сорваны и валялись кучей на полу. Однако не это первым делом привлекло внимание Кирилла. Среди этого тарарама в багровой луже лежал, раскинув руки, человек в приспущенных джинсах и грязной майке.
Кирилл напрягся. Не выпуская из рук пистолета, он ногой распахнул дверь на кухню и в совмещенный санузел. Везде было пусто, грязно и убого. Майор вынул из кармана сотовый и, нажав на кнопку быстрого вызова, наклонился над покойником, чтобы проверить наличие пульса.
— Дежурный? — сказал Кирилл. — Миронов на проводе. Я на Рокоссовского, семнадцать, тут, похоже…
Покойник дернулся и резко всхрапнул.
— …Жмур! Тьфу ты! Отбой! — рассердился Кирилл и выключил телефон. — Вот алкота! Чего ж ты выложил хозяйство на ветерок? Хату обнесут, и не услышишь! Хотя что тут выносить? Разве тебя самого? Или, вон, художества твои?
Псевдопокойник согласно всхрапнул.
— Молодец! — похвалил Кирилл. — Спи дальше, а я пока осмотрюсь. И где же тут портреты наших дам?
Кирилл обошел мастерскую по периметру. Законченных картин было немного. Несколько небольших натюрмортов, сельские пейзажи с березками и яркими рябинами в палисадниках, подсолнухи, лукошко с грибами и рядом гроздья калины. Пожалуй, эта картина более всего понравилась Кириллу. Остальное — гипсовые бюсты и головы, старые, пыльные полотна, какие-то наброски, этюды, разбитые подрамники, скрученные в рулоны холсты. Кирилл добросовестно развернул каждый. Но портретов Сотниковой и Чупиловой не обнаружил. Казалось, это должно было бы его успокоить и снять подозрения с Кречинского, но погром в студии все-таки тревожил майора. Что случилось, кто разнес мастерскую?
Битое стекло хрустело под ногами, приходилось осторожно перешагивать свежие пятна краски, масла с беспорядочными отпечатками обуви, чьих-то ладоней и даже босых ног. Все смахивало на то, что недавно в мастерской произошла крупная потасовка, и те, кто дрался, заметать следы не пытались.
Кирилл с задумчивым видом поднял с пола крупную, больше похожую на брошку, явно женскую пуговицу, то ли от пальто, то ли от шубы. А багровая жидкость, которую он поначалу принял за кровь, оказалась вином из валявшейся рядом бутылки, причем вином недешевым. Так как вина пролилось немало, то и вывод следовал один: Кречинский отключился не от него. Чуть ли не штабеля водочных бутылок и мощный сивушный запах подтверждали: пил он давно и беспробудно!
Кирилл вернулся к входной двери и внимательно осмотрел замок. Никаких следов взлома. Возле порога валялась женская сумка, и Кирилл не преминул в нее заглянуть. Красное удостоверение с золотым тиснением «Пресса» окончательно испортило настроение.
— Ну, конечно, Вера Гаврилова! — со вздохом сказал он. — Кто бы сомневался!
Мысль, что мадам Гаврилова, которая отчего-то бросила сумку с удостоверением, деньгами, ключами в открытой квартире, вот-вот вернется и непременно обвинит его в незаконном проникновении в жилище, заставила Кирилла мгновенно сосредоточиться. Надо было немедленно уходить, но тут взгляд упал на мольберт и палитру, валявшиеся рядом с диваном, и он вспомнил просьбу Дмитрича добыть для криминалистов образцы краски.
Понимая, что действует абсолютно незаконно — без ордера, без понятых, да еще и без ведома хозяина, Кирилл тем не менее вернулся в комнату. Торопливо вырвал страничку из записной книжки, достал из кармана брелок с ключами и одним из них, плоским, от квартиры, аккуратно соскоблил с палитры немного краски и перенес соскоб на бумагу. И замер, не веря своим глазам. Из-под палитры выглядывал скальпель и тоже со следами краски на лезвии…
Кирилл перевел дыхание. Кажется, перед ним лежало орудие преступления. Он с трудом подавил желание схватить скальпель, рассмотреть его ближе, проверить пальцем остроту лезвия. Нет, этим займутся криминалисты, уже в присутствии понятых.
Он снова бросил взгляд по сторонам и обнаружил то, на что поначалу не обратил внимания. Из-за спинки дивана торчала верхняя часть рамы. Всего на полметра или чуть меньше. Но и этого хватило, чтобы понять, что натянутое на нее полотно недавно вырезали. Небрежно, второпях, оставив по краям неровные клочья загрунтованной ткани. И действовали, вероятно, тем самым скальпелем, который валялся сейчас под ногами у Кирилла.
Майор вернул пистолет в кобуру и снова достал сотовый.
— Алло, дежурный! Миронов в эфире. Высылай следственно-оперативную группу на Рокоссовского, семнадцать! Квартира? Квартира двадцать семь! Нет, хозяин живой! Срочно разыщи капитана Навоева из Следственного управления. Скажи, что открылись новые обстоятельства по уголовному делу. И вызови на адрес передвижную криминалистическую лабораторию, вероятно, придется некоторые исследования на месте проводить.
Отключив телефон, Кирилл прошел в эркер. Осмотрелся. Длинное, почти в пол, окно было приоткрыто. Он выглянул на улицу. Внизу, возле баков с мусором что-то происходило. Майор распахнул окно шире, вгляделся. Точно, драка! Надрывный вопль: «Помогите! Убивают! Полиция!» подтвердил, что он не ошибся!
Голос, похоже, женский захлебнулся на высокой ноте, а затем его владелица заорала благим матом. Но Кирилл уже выхватил пистолет, забыв о лифте, скатился по ступенькам вниз, едва не выбил входную дверь в подъезд и выскочил наружу.
Площадка с контейнерами для мусора была хорошо освещена. А на ней, среди картонных коробок и прочего барахла, катались, сцепившись в мертвой хватке, две лохматые, грязные бабы в расхристанной одежде и отчаянно метелили друг друга. Таскали за волосы, обменивались тумаками и уже не орали, а тяжело сопели и, задыхаясь, бормотали ругательства сиплыми голосами.
Миронов поначалу решил, что две бомжихи не поделили территорию, и особо не стал церемониться. Рявкнул: «А ну разойдись! Полиция!» — и пинками разогнал баб в разные стороны. Но они, будто в беспамятстве, продолжали рваться друг к другу. Майору пришлось снова рявкнуть: «Прекратить немедленно!» — и крепко встряхнуть обеих за шивороты, чтобы привести в чувство.
Лишившись соперницы, обе грузно осели в снег. К удивлению майора, одной из них оказалась Вера Гаврилова — растрепанная, с кровившей губой и расцарапанным лицом, на котором четко выделялся фиолетовый фингал под глазом. Вторую, внешне приятную блондинку, но с впечатляющей ссадиной на лице, Кирилл видел впервые.
— Вы кто? — хрипло поинтересовалась блондинка и сплюнула на снег.
— Я — полиция. А вы кто? — справился в ответ Кирилл.
— Полиция? Очень хорошо! — обрадовалась блондинка и ткнула рукой в сторону Веры. — Арестуйте ее! Чуть не убила меня, гадина!
— Заткнись, тварь! — процедила Вера сквозь зубы и даже попыталась встать, но снова упала.
Завалившись на бок, она перекатилась на живот, с трудом поднялась на колени, уперлась ладонями в снег, приняла, наконец, вертикальное положение и перевела дух.