– Она поедет с нами на море.
– Господь всемогущий, только не эта ваша вечная поездка на море! – вскричала Меррик. – Вы с вашим морем совсем как лемминги. Или нерестящиеся лососи, или прямо вот не знаю кто. Никогда не думали посетить какое-нибудь другое место?
– Нам нравится море, – ответила Эбби.
– Неужели. – Меррик медленно провела острыми фиолетовыми ногтями по голове Хайди. – Иногда я удивляюсь, как это наши предки сподобились добраться до Америки.
– Извини, что?
– До Америки! – крикнула она.
Ред смотрел недоуменно.
– Мама и папа, если помнишь, вообще никогда не путешествовали, – пояснила она.
– Зато ты все компенсировала, – отозвался Ред. – Тебе даже одного дома мало.
– Что тут скажешь? Ненавижу зиму.
– А по-моему, уезжать на зиму во Флориду значит… не исполнять свой долг, сбегать в трудную минуту.
– То есть лето в Балтиморе – это легкая минута? – И Меррик, словно в доказательство своих слов, перестала гладить Хайди и принялась, отдуваясь, обмахиваться рукой. – Нельзя ли запустить вентилятор посильнее?
Стем встал и потянул шнур.
– Я вот понимаю, почему вам нужны два дома, – сказал Денни. – А то и больше. Очень хорошо понимаю. Готов поспорить, что вы иногда просыпаетесь утром и сначала не можете понять, где находитесь, так? Бываете совершенно дезориентированы.
– Ну… да, – согласилась Меррик.
– Прежде чем открыть глаза, вы думаете: «А почему это свет падает слева? Окно вроде было справа. И вообще, что это за дом?» Или встаете ночью пописать и врезаетесь в стенку. Постойте-ка, говорите, а куда делся туалет?
Меррик протянула: «Нууу», а у Эбби сделалось беспокойное лицо. Что это Денни ударился в психологические откровения?
– Я обожаю такое состояние, – с чувством произнес он. – Ты не знаешь, где твое место в мире, ни к чему не привязан, никуда не прибит гвоздиком.
Меррик кивнула:
– Вроде того.
– Как по-вашему, тетя Меррик, может, люди за этим и путешествуют? Я думаю, да. Вы поэтому путешествуете?
– Я-то, скорее, сбегаю куда подальше от мамаши Трея. – Меррик поболтала в стакане лед. – Старая ведьма на днях отметила девяносто девятый день рождения, – сказала она Реду, – можешь поверить? Королева Юлла Бессмертная. Клянусь, она столько прожила, исключительно чтобы досадить мне. А главное, ведь не только сама штучка с ручкой, но еще и Трея таким же сделала. Говорю вам, вконец испортила человека. Он всегда получал все, что хотел. Принц Роланд-парка.
Ред приложил руку ко лбу:
– Так странно… Это что, дежа-вю? Мне кажется или я все это уже слышал?
– И чем он старше, тем хуже. – Меррик проигнорировала слова брата. – И в молодости-то был законченный ипохондрик, но сейчас! Поверьте мне, это стало черным днем для вселенной, когда люди научились искать симптомы своих болезней в интернете.
Она могла бы продолжать в том же духе бесконечно – как обычно и бывало, – но тут в комнату зашел Пити.
– Бабушка, а можно нам доесть карамельное мороженое?
– Что, до ужина? – удивилась Эбби.
– Мы уже его едим.
– Да? Тогда конечно. И уведи, пожалуйста, Хайди, а то она опять чихает.
Хайди действительно расчихалась, не сильно, но брызгая слюной.
– Гезундхайт [25] , – пожелала ей Меррик. – Что такое, лапочка, заболела?
– Весь день так, – посетовала Эбби. – Трудно представить, что это может раздражать, но вот поди ж ты.
– Мама говорит, у нее аллергия на бабушкины ковры, – выдал Пити.
– Тогда не надо ее сюда приводить, бедняжку, – сказала Меррик.
– Но она здесь живет.
– Хайди здесь живет?
– Да, вместе с нами.
– С вами?
– Да, и у Сэмми тоже аллергия. По ночам он жуть как хрипит.
Меррик посмотрела на Эбби.
– Пити, уведи Хайди на кухню, – велела Эбби и повернулась к Меррик: – Да, они переехали, чтобы помогать нам, правда, молодцы?
– Помогать в чем?
– Ну… просто… сама знаешь, мы ведь стареем!
– Я тоже, но я не превращаю свой дом в коммуну.
– Каждому свое, полагаю! – весело и певуче отозвалась Эбби.
– Минутку. – Меррик немного встревожилась. – Может, вы чего-то недоговариваете? Что, кому-то из вас поставили смертельный диагноз?
– Нет, но после сердечного приступа Реда…
– У Реда был сердечный приступ?
– Да, и ты это знаешь. Ты присылала ему в больницу корзину с фруктами.
– А! Вроде бы. Конечно.
– Да и я не так уж бодра в последнее время.
– Но это просто нелепо, – возмутилась Меррик. – Два человека слегка расклеились, а вся семья берет и переезжает к ним? Неслыханно.
Денни кашлянул.
– Вообще-то, – заметил он, – Стем здесь не навсегда.
– И слава тебе господи!
– А вот я – да.
Меррик взирала на племянника, надеясь на объяснение. Остальные рассматривали свои колени.
– Это я буду тут жить, – продолжал Денни.
– Ну, не… – пробурчал Стем.
– Да зачем вообще кому-то здесь жить?! – взорвалась Меррик. – Если бы ваши родители и вправду разваливались, – а я должна сказать, что мне трудно в это поверить, им лишь чуточку за семьдесят, – то тогда им следовало бы переехать в дом престарелых. Как поступают нормальные люди.
– Мы для дома престарелых слишком независимые, – заметил Ред.
– Независимые? Чушь какая. Эгоисты, ты хочешь сказать? Гордецы вроде вас обычно и становятся всем обузой.
Стем встал:
– Что же, думаю, Нора уже беспокоится, что ужин остывает. – И выжидающе замер посреди комнаты.
Все посмотрели на него удивленно. После паузы Меррик произнесла:
– Все ясно. Уберите отсюда эту надоедливую тетку, она говорит слишком много неприятной правды. – Но с этими словами она встала, осушила бокал и направилась к выходу. – Понятно, понятно, – бормотала она, – все понятно.
Остальные тоже встали и потянулись за ней.
– Держи. – Уже в дверях Меррик сунула пустой бокал в руки Эбби. – И кстати, – обратилась она к Денни, – тебе давно пора жить собственной жизнью, а ты все только откладываешь, все несешься домой по малейшему поводу.
Она удалилась, энергично простучав каблучками по крыльцу, с видом человека, удовлетворенного тем, что он наконец-то вправил всем мозги.