— Чего уставился? — с вызовом спросил Ворона. — На мне узоров нету. Дай пивка.
Почувствовав в его голосе скрытую угрозу, парень стер с лица улыбочку и подал бутылку пива, предупредительно открыв ее и даже обтерев горлышко ладонью. Это Гришке понравилось.
— Сервис, — хохотнул он, запрокидывая бутылку над широко открытым ртом.
— Даром тебя поить никто не будет, — спокойно заметил парень. — Пей и давай рассказывай про своего миллионера.
— Чего? — поперхнулся Гришка. — Чего буровишь, какие миллионеры? У тебя с утра крыша ползет, что ли?
— Не придуривайся, — оборвал незнакомец. — Болтал вчера Олегу про Михаила Павловича? Даже слезно расписал, как он тебя отделал около шашлычной, а теперь память отшибло? Или натрепался? Чего голову опустил, отвечай! У пьяного, говорят, что на уме, то и на языке: ты ведь даже номерочек его машины, помнится, упоминал? Ну, давай живей, время идет, а дела не ждут.
— Вот так вот, да? — искренне удивился Ворона, отставляя бутылку с недопитым пивом. — А почему, собственно, я тебе должен наизнанку выворачиваться? Ты что, опер-исповедник?
— Перестань, — брезгливо поморщился незнакомец, а стоявший рядом с ним Олег захохотал. — Одному тебе все равно этого человека не съесть, подавишься. А в компании с умными людьми, глядишь, перепадет на бедность. Ну?!
Анашкин вытащил мятые сигареты и прикурил.
— Это ты, что ли, умный? — фыркнул он. — И почему я обязан тебе верить?
— Вот твой паспорт, — показал незнакомец, и Гришка дернулся было выхватить из его пальцев свою красную книжицу, но Олег ловко отбросил его назад, больно стукнув по ребрам. — И номер машины ты нам сказал, и телефончик назовешь, а потом помозгуем, как быть с тем человеком. Иначе паспорта тебе не видать, да и можем здесь оставить отдохнуть, пока не передумаешь.
— Ну, я скажу. И что? — прищурился Ворона, прикидывая, как бы улизнуть отсюда подобру-поздорову: Олег, как лось, под притолоку вымахал, да и второй не мелкота, отметелят, и харкай потом кровью из отбитых легких, а квартиру не найдешь, где тебя изувечили. Самое страшное, что у них паспорт: адрес, фамилия, имя-отчество. Найдут, подлюки, если соврешь!
Но кто они? На блатных не похожи. Может, современные «вольные стрелки», еще не нюхавшие зоны, но готовые заняться рэкетом?
— Говори, — поощрительно улыбнулся незнакомец. — Только правду. Не хочу обманывать: ты, как я слышал, желал найти себе приличное место под солнцем? Дадим. Не пыльное, и на хлеб с водкой будешь иметь. Если, конечно, твои рассказы не бред и все сойдется.
— Сойдется, — заверил Гришка, раскуривая потухшую сигарету, — не сомневайся, непременно сойдется. Много вас?
— Хватит, — усмехнулся Олег, — дело давай.
— Заранее договориться надо. — Анашкин почувствовал себя спокойнее, и все происходящее перестало казаться страшным.
Действительно, отчего не попробовать столковаться с этими парнями? Задели ребяток за живое чужие денежки, а они у Мишки есть, как пить дать есть. Сразу их не выжмешь, время нужно, а там и видно будет. Почему бы, собственно, не попробовать?..
После долгого разговора, когда выпили все пиво и выкурили почти все сигареты, Олег пошел проводить дружка. В полутемной прихожей придержал его за локоть:
— Что скажешь, Аркадий?
Лыков приостановился, раздумывая: когда Олег Кислов позвонил ему и рассказал об услышанном от случайного знакомого в кафе «Парус», он воспринял это как бред не до конца протрезвевшего приятеля, но сейчас смотрел на эту историю иначе.
В том, что некий богатый человек Михаил Павлович действительно существует, Аркадий теперь не сомневался — такое придумать невозможно. Мозгов бы не хватило у примитивного Анашкина. Но тут действовать с бухты-барахты нельзя — так просто денежки современный Корейко не отдаст.
— Из дома его пока не выпускай, тебе все равно делать нечего, — посоветовал Лыков. — Возьми бабкины снотворные и сыпани ему в пиво, пусть отдохнет, полезно.
— Сделаю, — улыбнувшись, заверил Олег. — А потом?
— Вечерком сгоняю к Жедю, переговорю. Думаю, без него нам не обойтись. Если, конечно, этот не наврал. Может, пристроим дурачка на бутылки? Будет у Витька на глазах и при деле. Извини, я должен уйти. На работе хочу нарисоваться хоть ненадолго, да и подумать мне не мешает обо всем. Созвонимся…
Когда Олег вернулся в комнату, Ворона лежал на кровати, блаженно щурясь и покуривая сигарету.
— Сходи за пивом, — нахально велел он.
— Схожу, — легко согласился хозяин, вспоминая, где лежат бабкины порошки от бессонницы. — Сейчас перекусим, и схожу, а ты пока отдыхай…
На работу Лыков возвращался как на автопилоте — не видел лиц попутчиков, машинально выходил из вагона метро на нужной станции и шагал на пересадку, голова его была занята совершенно иными мыслями, чем раздумья о служебных делах.
Неужели то, о чем он, Аркадий Лыков, мечтал долгие годы и к чему так стремился, теперь само приплывает в руки и капризная судьба дарует ему шанс, приведя к Олегу Кислову невзрачного пьянчужку, недавно освободившегося из тюрьмы?
Но располагает ли Михаил Павлович такими денежными средствами, о которых с пьяными соплями и восторженными придыханиями бормочет Гришка? Вот это и надо бы выяснить точно в первую очередь.
На работе все оставалось в том же состоянии, в каком Аркадий оставил присутственное место: играли в карманные шахматы, жевали и читали газеты, трепались по телефону, договариваясь о ремонте машины, добывании дефицита и любовных свиданиях.
— Меня Котофеич не спрашивал? — бросил Лыков, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Нет, — буркнул Кучумов и передвинул в ящике стола шахматную фигурку. — Шах!
— А мы пешечкой, — гнусаво пропел Сагальский.
«Примитивы, — закуривая, подумал Лыков. — Пешечкой он. Тоже мне Каспаров».
— Машину новую в вычислительном центре поставили, — обдумывая следующий ход, сообщил Кучумов. — Афанасий теперь никого к ней и близко не подпустит, а я пробрался, как партизан, поглядел. Сильная, зараза, говорят, американская.
— Японская, — немедленно возразил Сагальский, страшно любивший спорить и обо всем имевший «совершенно точные данные».
Не слушая их перепалки и взаимных уличений в ошибках, Аркадий курил, размышляя о собственных заботах.
Да, если Михаил Павлович штучка не простая, то придется изрядно попотеть, пока расколешь орешек. Что и кого он реально может выставить сейчас против организации подпольного миллионера? Себя, Олега Кислова, достаточно прилично овладевшего карате?
Так, чем еще мы располагаем, вступая на тернистую тропу войны? Витя Жедь — человек с пестрой биографией и хитрыми глазами, прятавшимися под набрякшими веками. Непревзойденный мастер по части пустой стеклотары, уже успевший сколотить на бое посуды деньжат и купивший «москвич». Тертый мужичок, с жизненным опытом и хваткой, жадный до денег и удовольствий. Придется его приглашать в долю, как и Олега. Тем более Гришку хотели пристроить на работу именно к Вите. Ну, конечно, и сам Анашкин. Тоже битый лось, уже срок отмотал, а как его теперь от всего дела отставить в сторону, отмазать от добычи? Не убивать же, в самом деле, не волки они, люди.