Но если цена, наоборот, упадет до пятисот фунтов за тонну, для Рока кофе по-прежнему будет стоить миллион двадцать два фунта, хотя продать свое приобретение он сможет только за пятьсот тысяч фунтов. В этом случае потери составят более полумиллиона фунтов. В качестве задатка Рок заплатит сто две тысячи фунтов. В случае падения цены придется дополнительно внести еще четыреста тысяч… Но у него просто нет таких денег.
Официант спросил Рока, можно ли убирать со стола, и унес тарелку с почти нетронутыми морепродуктами. Может быть, сэр желает чего-нибудь другого? Например, салат? Рок покачал головой. Единственное, чего ему хотелось, – посидеть спокойно и еще раз все обдумать и подсчитать. Впрочем, сегодня он этим занимался весь день.
Тео полагает, что цена на кофе поднимется до двух с половиной тысяч фунтов за тонну. Тогда тысяча тонн будет стоить два с половиной миллиона. Рок вернет банку сто две тысячи фунтов плюс проценты. Останется два миллиона четыреста тысяч фунтов, с которых, правда, придется уплатить налоги. Но даже после этого Рок останется миллионером. Он улыбнулся – теперь начало положено. Берегись, Монти Эллек.
Между тем в плетеной корзине принесли «Шато Лассер» 1961 года. Рок прочел этикетку, понюхал пробку, покачал бокалом так, чтобы несколько миллилитров вина совершили внутри четыре оборота. Потом посмотрел вино на свет, поднес бокал к носу, поморщился, отпил маленький глоток, подержал во рту, чуть разомкнул губы, чтобы впустить воздух, и только тогда проглотил. Официант выжидательно застыл, держа бутылку над бокалом Аманды.
– Отдает пробкой, – вынес вердикт Рок.
– Прошу прощения, сэр?
– Вино никуда не годится. Отдает пробкой.
Официант растерянно вскинул брови, не зная, что сказать и как поступить. Наконец кивнул:
– Да, сэр, – и ушел вместе с бутылкой.
– В первый раз вижу, чтобы кто-то вот так отказывался от вина, – сказала Аманда.
– Это не вино, а помои.
– Что с тобой сегодня? – спросила Аманда. – Ты какой-то раздражительный.
– Тут любой из себя выйдет. Делаешь заказ за бешеные деньги, а тебе приносят испорченное вино. Я этот сорт хорошо знаю, только сегодня за обедом пил. Год, правда, не самый удачный, но вкус был намного приятнее. Хочется угостить тебя хорошим вином, а не каким-нибудь мерзким пойлом.
– Наконец-то хоть что-то привлекло твое внимание, а то весь вечер сидишь мрачный и задумчивый. На меня ни разу не взглянул.
– Почему же? Очень даже хорошо тебя разглядел. Выглядишь потрясающе! – честно ответил Рок.
– Ты мне этот комплимент уже в третий раз говоришь. Спасибо, конечно. Приятно слышать. Очень польщена. Ты и сам сегодня настоящий денди – изысканный, элегантный стиль. Есть идея – давай откроем клуб обмена комплиментами, только для нас двоих. Ты это искусство освоил в совершенстве, да и я такими темпами скоро тебя догоню.
Рок улыбнулся:
– Извини, Аманда. День был тяжелый. Но, кажется, постепенно начинаю расслабляться. – Он помолчал. – А у тебя на работе как дела?
– Полный цейтнот. С «Гарбутт, Гарбутт и Гарбутт» заключил контракт какой-то полоумный шейх. Слышал про такую маленькую арабскую страну – Умм-аль-Амнах? Так вот, этот шейх хочет построить корты для игры в сквош, на которых могли бы одновременно играть все мужчины, женщины и дети страны, представляешь? Нам поручено построить семидесятипятиэтажный спортивный комплекс со стенами из тонированного стекла!
Официант вернулся с недовольным лицом и новой бутылкой в руках. На этот раз обошелся без плетеной корзины, а горлышко сжимал в кулаке так, будто собирался огреть бутылкой привередливого гостя. Печать вокруг верхней части горлышка срезал с небрежностью раввина, делающего уже десятое обрезание за утро. Штопор официант вонзил в пробку, будто гарпун, и принялся орудовать им, точно разводным ключом. Затем, с выражением триумфа на лице и изяществом водопроводчика, прочищающего вантузом засорившийся унитаз, выдернул пробку из горлышка. Однако победный блеск во взгляде погас так же быстро, как и появился. Официант вытащил только одну треть пробки. Большая часть оставалась на том же месте, где пребывала с тех пор, как бутылку закупорили в начале шестидесятых годов – ах, эти славные времена, когда над «Битлз» насмехались из-за длинных волос, а мини-юбки еще не придумали!
Взгляд Аманды можно было описать только одним словом – предгрозовой. Затишье перед бурей. Рок в первый раз видел, чтобы она так смотрела, и на всякий случай решил поскорее разрядить обстановку.
– Как Бенхакер? Поправляется? – спросил он. Не потому, что Рока и впрямь интересовало состояние здоровья Бенхакера. Просто больше ничего в голову не пришло.
– Алекс, почему ты все время зовешь его Бенхакером? У него, между прочим, имя есть – Дэнни.
Официант между тем зажал бутылку между ног и низко склонился над ней. Поза получилась настолько живописная, что на него принялись с любопытством оборачиваться люди за соседними столиками. Бормоча что-то неразборчивое, официант осторожно ввинчивал штопор обратно в пробку.
– Нет, это слишком фамильярно. Я твоего бывшего ни разу не встречал. Не могу же я звать незнакомого человека просто Дэнни.
– Если ты у нас такой чопорный, говори уж сразу «мистер Бенхакер».
– Аманда, не валяй дурака. И вообще, раз Дэнни тебе так дорог, можешь возвращаться к нему.
На глаза Аманде навернулись слезы. Она медленно покачала головой.
– Я люблю тебя, – произнесла она, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться. – А к нему никаких чувств не испытываю. Просто мы с ним долго были вместе, больше полутора лет. И вообще, увидеть человека на больничной койке, в таком состоянии… Неужели не понимаешь, что я сейчас чувствую?
Рок кивнул.
– Извини. Ладно, если тебе это так неприятно, постараюсь больше на него не нападать.
Вдруг раздался пронзительный вопль. Официант умудрился защемить палец между стеклом горлышка бутылки и штопором. Затем события развивались стремительно. Официант резко выдернул пробку, и струя выдержанного кларета буквально выстрелила из бутылки, щедро окатив немецких кинопродюсеров, расположившихся за соседним столиком. Судя по выражению лица, к инциденту они отнеслись без всякого чувства юмора.
– Может, лучше ограничимся белым вином? – предложила Аманда.
Генерал Иссер Эфраим, глава МОССАДа, и дома, и на работе находился под усиленной охраной. Однако в других местах привык полагаться только на собственную сообразительность и ловкость. Эфраим часто путешествовал и во время поездок пускал в ход все уловки: переодевания, фальшивые имена, спонтанные изменения в маршруте, лишние крюки, чтобы сбить с толку слежку…
В середине июня, во вторник утром, когда после ночного перелета из Тель-Авива его самолет приземлился в Афинах, Эфраим, едва успев высадиться, приобрел билет на рейс Сингапурских авиалиний. На пути с Дальнего Востока в Лондон этот реактивный лайнер совершил последнюю посадку, чтобы дозаправиться и взять на борт греческих пассажиров. По документам Эфраим летел в Лондон по работе, будучи специалистом по проектированию систем кондиционирования.