А вот теперь гнев был искренен.
— И даже после своей смерти Каэтана сумела встать между моими детьми!
— Мне жаль.
— Диего не доверяет Мануэлю, подозревает его в чем-то, а Мануэль… Мой мальчик слишком горд, и гордость толкает его на необдуманные поступки… А уж теперь, если вдруг Диего умрет…
— С чего бы ему умирать? — осторожно поинтересовался Альваро.
— Он же болен! — воскликнула донна Изабелла с немалым возмущением. Альваро тотчас устыдился, что не понял вещи столь очевидной. — А любая, самая простая болезнь без надлежащего лечения приводит к смерти.
Она произнесла это назидательным тоном, будто объясняя ребенку истину очевидную.
— Диего же упрямо отказывается от помощи, а наш доктор, он очень знающий человек. Лучший в Мадриде! И как можно оскорблять его недоверием?
— Не знаю.
Эту реплику донна Изабелла оставила без внимания.
— Я описала ему симптомы… — Платочек исчез в широком, отделанном кружевом рукаве. — И он был так добр, что изготовил порошки. Диего мучит желудочная хворь, он всегда был слабым ребенком. А от волнений последних дней… Ничего страшного, порошки помогут. Но если их не принимать, то Диего…
Она тоненько всхлипнула:
— Умоляю! Спасите моего сына!
— Как?
— Он вам доверяет! — Донна Изабелла схватила Альваро за руку. — И если вы предложите выпить или же принесете ему завтрак, обед, ужин… Не важно, главное, что порошки эти не имеют вкуса, и даже в самой простой еде их не различить…
Плотный кошель, родной брат того, который был оставлен брату Мануэлем, лег на стол.
— Всего-то и надобно, что щепотка в еду… Или в питье… Не важно, главное, чтобы Диего принимал. Я пыталась обратиться к слугам, но они слишком тупы, чтобы осознать перспективу.
Или неподкупны.
Пока неподкупны. Следовало сказать хозяину, чтобы проявлял осторожность. И с кухаркой словечком перемолвится. Та донну Изабеллу с ее детьми на дух не переносит. Вот пусть и готовит для Диего отдельно и подает сама.
— Мы будем вам благодарны! Очень-очень благодарны! — Донна Изабелла заглянула в глаза. — Вы ведь поможете своему хозяину?
— Я сделаю все, что пойдет ему во благо, — не покривив душой, ответил Альваро.
И донна успокоилась. Она кивнула и, обретя прежний, величественный вид, покинула комнату.
В кошеле оказался крохотный сверток с белым порошком.
Яд?
На кухне сыщется пара-тройка кроликов, на которых можно будет проверить действие сего препарата. Но Альваро подозревал, что отрава эта, если и вправду была отрава, обладала характером пакостливым. Навряд ли она проявит свои свойства немедленно. Доктор, пусть и гонорлив не в меру, но и осторожен, а убить лекарством?
Помимо порошка в кошеле обнаружились золотые монеты той самой, почти настоящей чеканки, которыми расплачивался Мануэль.
Кошель Альваро спрятал, а сверток с порошком сунул в сапог, так оно надежней, а то мало ли… Он вышел из комнаты, намереваясь все ж найти горничную. Однако на заднем дворе девушки уже не было. А кухарка, к которой Альваро обратился за помощью, лишь руками развела.
— Так не возвращалась она. — Кухарка окинула Альваро придирчивым взглядом. — Целый? А то нашие пустобрехи горазды болтать… Мол, поломали до смерти, уже отходит, без причастия даже. А ты живой!
— Живой, — согласился Альваро. — Значит, как ушла, так не возвращалась? Как она выглядит-то?
Кухарка отерла красные распухшие руки о юбки.
— Обыкновенная. Смуглявая. Вертлявая. Глаз черный. Волос темный… Да у нее на щеке от тут, — ткнула она под глаз, — пятно родимое. И лицо рябенькое… Хорошая девка, негорделивая. А то иные, как в дом приличный попадут, то и начинают носы драть, мол, не по чину им с простою кухаркою бесед беседовать. Эта-то вежливая, обходительная, поищи уж… Может, где наверху камины чистит? Прежде-то она от работы не бегала.
Поиски Альваро начал с заднего двора, который ныне был подозрительно пуст. Цыкнув на цепного кобеля, зашедшегося всполошенным лаем, Альваро обошел двор, заглянул под телегу, простучал бочки, на ней выстроившиеся. Вот было у него нехорошее предчувствие. Если уж Мануэль так легко собирался убить самого Альваро, то и нечаянную свидетельницу жалеть не стал бы. Но бочки были пусты. На птичнике царил хаос… В конюшне уже не пахло ни порохом, ни кровью…
Девица нашлась там, где кухарка и сказала: в доме.
У камина.
Она лежала, вывернув голову, вперившись невидящим взглядом в стену, и на лице ее застыло выражение удивленное и обиженное. Мертва она была несколько часов, тело успело остыть и даже задеревенело.
— Интересно, — пробормотал Альваро, присев возле покойницы. Мертвецов он не боялся, а сейчас раздумывал над тем, как надлежит поступить. Звать ли кого? Или если за ним наблюдают, — а он крепко подозревал, что после утреннего происшествия донна Изабелла не оставит Альваро без внимания, — то и о девице доложат…
И надо действовать, пока есть время.
Он обыскивал тело торопливо, меж тем отмечая некоторую несуразность одеяния. Обыкновенное серое платье горничной, а под ним — тончайшие юбки и шелковое белье. И даже кружево на панталонах имелось.
Из кружева ли, или из складок одежды, в руки Альваро выкатилась золотая монета…
— О боже! — воскликнула донна Изабелла, вплывая в комнату. — Что тут произошло?
— Я осматривал дом. — Альваро поднялся и золотой сунул в голенище, после сверит монеты, но что-то подсказывало ему, что найденная будет родной сестрой тех, которые попали ему в руки от благородного семейства. — Дон Диего велел… Он опасается, что решетки на окнах стоят неплотно. А в Мадриде в последнее время неспокойно…
Донна Изабелла старательно не смотрела на покойницу, но все же нет-нет, а взгляд ее возвращался к распростертому на полу телу, и тогда на лице благородной дамы мелькало выражение… брезгливости?
Раздражения?
Но, отнюдь не страха, который можно было бы ожидать от женщины столь хрупкого складу души. Она была именно недовольна, будто бы эта смерть разрушила какие-то собственные ее планы.
— И вот обнаружил девушку… Поначалу решил, что она сомлела…
— А она?
— Мертва.
— Почему?
— Не знаю, возможно, упала, ударилась головой… — Альваро указал на столик, отделанный камнем.