С трупами я раньше дела не имела, но странная неподвижность тела и выражение застывшей пустоты на лице говорили о полном отсутствии признаков жизни. Джеймс не был похож на спящего человека. Он был похож на мертвеца. Огромное тело возлежало на белых простынях, прикрытое хлопковой ночной сорочкой, пухлые ступни с толстыми ногтями торчали из-под одеяла – он напоминал гротескного младенца-переростка. Я сразу все поняла, но все-таки проделала те обязательные манипуляции, которые показывают в кино: достала из косметички пудреницу, поднесла зеркало к его лицу. Ничего. Мне не удалось заставить себя попробовать открыть ему глаза, однако я прилежно взяла его запястье и попыталась нащупать пульс.
– Джеймс? – в отчаянии прошипела я, пытаясь не закричать. – Джеймс!!!
Тишина.
Обойдя кровать, я протянула руку к телефону, чтобы позвонить на ресепшен, но вовремя остановилась. Голова кружилась, к горлу подступила тошнота, но я не имела права терять самообладание. Вчера он, против обыкновения, выпил. Возможно, его организм вообще не принимает алкоголя. Дрожа, я сделала глубокий вдох. И словно увидела, как все будет: персонал все сделает тихо и без лишнего шума, потом приедет «скорая», нас отвезут в полицейский участок. Вскрытие покажет, что Мерседес вбахала несчастному толстяку кучу транков, и нас обвинят в непреднамеренном убийстве. Газетные заголовки, наши имена на первых полосах, искаженное лицо моей матери. Невероятная близость такого немыслимого места, как тюрьма. Казалось, я смотрю в зияющую бездну. В коридоре раздались шаги горничной. Я метнулась к двери, дрожащими руками порылась в куче ярлыков, меню и карт безопасности, роняя все подряд, но все-таки нашла табличку с надписью «Не беспокоить». В отеле такого уровня горничная и близко к номеру не подойдет еще несколько часов. В изнеможении я опустилась на белый диван. Дыши, Джудит, дыши и думай!
Стойте, я же так и не отнесла на ресепшен наши паспорта, совсем забыла! На салфетке за завтраком я написала только инициалы: ЛД. Мы с подругой называли друг друга клубными именами и практически не снимали темных очков. Персонал видел, как мы уходили и приходили, но это все-таки юг Франции – они наверняка решили, что их внушительных размеров постоялец просто снял себе пару шлюх на выходные. Если нам удастся свалить отсюда, то нас никогда не найдут по описанию, тем более что в отелях вроде этого персонал специально обучают искусству выборочной памяти. Отпечатки пальцев? С этим сложнее… Однако приводов в полицию у меня не было, у Лианны, насколько мне известно, тоже. У них же там вроде как есть какой-то банк данных? Высокотехнологичный транснациональный супербанк ДНК?
Думать об этом я уже просто не смогла. На досуге я часто почитывала оставленные моими соседками учебники по медицине, но сказать с уверенностью, есть ли на трупе признаки внезапного сердечного приступа, не могла. Джеймс страдал ожирением, погода стояла жаркая, накануне он занимался сексом – вывод достаточно очевиден, правда? Я поблагодарила Бога за то, что хорошие девочки всегда сглатывают: никаких следов моего присутствия на простынях остаться не должно. К тому времени, как все раскроется, мы уже вернемся к своей привычной жизни. А если кто-нибудь и станет нас искать, то…
Вчера ночью нас видел ночной портье. Можем сказать, что решили сходить развлечься, потому что заскучали. Две дурочки хотели доставить старикану удовольствие. Можем сказать, что Джеймс разозлился на нас за то, что мы пытались отмазаться от обещанного секса, и решил отослать нас домой, вот мы и пошли в клуб без него. Прощаться не стали, потому что поругались, он хлопнул дверью и ушел спать. В принципе, версия правдоподобная. Я достала мобильный из кармана халата и написала Лианне, чтобы она немедленно поднялась в номер. Крутя телефон в руках, я вспомнила, что у него есть жена – Вероника. Они найдут ее по его паспортным данным, и, возможно, она не захочет раздувать это дело, чтобы избежать скандала. Скорее всего, она и так ожидала, что у мужа случится инфаркт, причем скорее рано, чем поздно.
Телефон завибрировал – это пришла Лианна. Быстро открыв дверь, я затащила ее в номер:
– Сядь! Сядь, ничего не говори и, ради бога, не кричи! Он мертв. Это правда, я не шучу. Что бы ты там ни нахимичила, у него случился передоз. Он там, в комнате.
Впервые я увидела, как человек на глазах бледнеет. Какая-то часть меня с любопытством наблюдала за тем, как кровь отхлынула от ее лица и кожа приобрела зеленоватый оттенок, несмотря на загар. Я вышла в ванную, взяла тонкое льняное полотенце, висевшее рядом с биде, обернула им руку, затем достала из мини-бара коньяк и протянула Лианне:
– Выпей!
Она послушно проглотила залпом всю бутылочку и зарыдала, закрыв лицо рукавами халата. Я взяла бутылку, зашла к Джеймсу и, стараясь не смотреть на груду плоти на постели, поставила пустую бутылку на тумбочку рядом с кроватью. В его организме и так был алкоголь, но лишнее доказательство не повредит.
– Лианна, это очень дурная история, – начала я, стараясь говорить как можно мягче. – Очень дурная. Мы никому об этом не должны говорить, понимаешь? Если кто-нибудь узнает, то нас обвинят в преступлении, хотя мы не специально. Посадят в тюрьму. Скажи, что ты это понимаешь.
Она кивнула и вдруг показалась мне совсем юной девчонкой.
– Я могу сделать так, что никто не заподозрит. Хочешь, я все сделаю сама?
Она снова кивнула и посмотрела на меня со смесью благодарности и отчаяния. Я и сама не особенно верила в то, что говорила, но, кроме моей интуиции, больше нам рассчитывать было не на что. Просто надо не только быстро думать, но и действовать. Лианна начала задыхаться, икать, и я поняла, что у нее вот-вот начнется истерика. Я крепко взяла ее за руки и медленно произнесла:
– Посмотри на меня! Лианна, смотри мне в глаза! Прекрати. Дыши. Давай-давай, глубокий вдох! Еще раз! Вот так, молодец! Ну как ты, получше? – спросила я, и она кивнула. – Отлично! А теперь тебе нужно просто делать все, что я скажу. Они не знают, кто мы такие. Все будет хорошо. Слушай внимательно: все будет хорошо. Сейчас ты пойдешь и наденешь что-нибудь простое и неприметное. Потом соберешь вещи. Внимательно проверь ванную, чтобы не осталось никакой косметики, шампуней и так далее.
Не думаю, что такие мелочи важны, мне просто надо придумать ей какое-то занятие, чтобы она вела себя тихо и не путалась под ногами. Лианна, едва волоча ноги, словно пациентка больницы, направилась в нашу комнату.
Я снова зашла к Джеймсу. Главное – не смотреть, сказала я себе, но мне все равно было жутко страшно, что его толстые ручищи вдруг схватят меня. Оглядевшись, я заметила висящий на спинке стула синий льняной пиджак. Не забыв обернуть руку полотенцем, я нащупала его мобильный – отключен, тем лучше. В бумажнике были кредитки, водительские права, несколько банкнот по пятьдесят евро и серебряный зажим для банкнот от «Тиффани» – наверное, подарок Вероники. Я достала из зажима деньги и стала пересчитывать: розовые пятисотенные, несколько желтоватых купюр по двести евро. Я пересчитала, не поверила, пересчитала еще раз, а потом вспомнила, где нахожусь. Это же «Эден-Рок», здесь принципиально принимают оплату только наличными. Помню, читала пошлую статейку какого-то ресторанного критика на этот счет. Бог знает, сколько стоит люкс в таком заведении, но Джеймс снял достаточно налички, чтобы оплатить счет и немного сверху, плюс деньги, которые он пообещал мне. Всего там было около десяти тысяч евро. Я достала из его бумажника две пятидесятки, потом еще одну двухсотку и положила эти купюры в зажим для денег, лежавший в кармане пиджака. Долю секунды я подумывала, не снять ли с его руки массивный золотой «ролекс», но это было бы слишком глупо. Остальные деньги я свернула потуже и засунула в карман халата.