П. А. Ротмистров ввел в бой под Прохоровкой полнокровное, значительно лучше оснащенное, чем 1‑я ТА, объединение против 2‑го тк СС, который к этому времени уже прошел с боями по двум армейским оборонительным рубежам и потерял подбитыми и сгоревшими примерно 60 % танков и самоходок. Хотя еще был способен создать на узком фронте сильный оборонительный рубеж, а также прорвать наспех укрепленную полосу, как это произошло 14–15 июля южнее Прохоровки. За период с 12 по 16 июля 1943 г. командарм имел в подчинении пять танковых и мехкорпусов, одну оиптабр и несколько артполков. Его войска вели бои на фронте примерно 32 км.
В этой связи трудно не согласиться с Г. К. Жуковым, который [209] в своих воспоминаниях так писал о командующем 5‑й гв. ТА:
«В своих мемуарах бывший командующий 5 гв. танковой армией П. А. Ротмистров пишет, будто бы решающую роль в разгроме бронетанковых войск армий «Юг» сыграла 5‑я гв. танковая армия. Это нескромно и не совсем так (выделено автором). Обескровливали и изматывали врага войска 6‑й и 7‑й гвардейских и 1‑й танковой армий, поддержанные артиллерией резерва Главного Командования и воздушной армией в период ожесточенных сражений 4–12 июля. 5‑я гв. танковая армия имела дело уже с крайне ослабленной группировкой войск, потерявшей веру в возможность успешной борьбы с советскими войсками»{145}.
Бои на Огненной дуге хотя и принесли впоследствии Павлу Алексеевичу широкую известность, но тогда, сразу после их завершения, чуть не стоили карьеры. Дебют его детища — 5‑й гв. ТА 12 июля 1943 г. полностью был провален. Два ее ударных соединения — 18‑й и 29‑й тк, понеся очень значительные потери, не смогли не только выполнить поставленную задачу, но с огромным трудом выбили противника лишь с одной–единственной высоты. Всего же из 642 танков и САУ армии, введенных в этот день в бой по всему фронту в районе Прохоровки, противник вывел из строя 53 %. Хочу особо подчеркнуть: винить в этом командарма не стоит, он не имел влияния на принятие двух принципиальных решений: во–первых, проводить или нет контрудар и, во–вторых, не он определил место ввода армии в бой именно под Прохоровкой. Перед началом и в ходе контрудара руководство армии и ее соединения, опять же не по его вине, были поставлены в очень тяжелые условия. И командарм изменить их был не в состоянии. Огромные потери, которые понесла 5‑я гв. ТА лишь за один день у небольшой железнодорожной станции Прохоровка, вызвали гнев Верховного. Была создана комиссия Государственного Комитета Обороны (ГКО) по расследованию случившегося, возглавил ее секретарь ЦК ВКП(б) Г. М. Маленков. После войны Павел Алексеевич в беседе с профессором Ф. Д. Свердловым расскажет:
«— И. В. Сталин, когда узнал о наших потерях, пришел в ярость: ведь танковая армия по плану Ставки предназначалась для участия в контрнаступлении и была нацелена на Харьков. А тут — опять надо ее значительно пополнять. Верховный решил было снять меня с должности и чуть ли не отдать под суд. Это рассказал мне A. M. Василевский. Он же детально доложил И. В. Сталину обстановку и выводы о срыве всей летней немецкой наступательной операции. И. В. Сталин [210] несколько успокоился и больше к этому вопросу не возвращался.
— Между прочим, — хитро улыбаясь, заметил Ротмистров, — командующий фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин представил меня к ордену Суворова 1‑й степени. Но ордена на сей раз я не получил»{146}.
Стоит только удивляться, с каким мастерством: Павел Алексеевич и его сторонники после войны смогли катастрофические последствия боя 12 июля юго–западнее Прохоровки превратить в грандиозную победу советского оружия. До конца своих дней он не уставал утверждать, что в этот день его гвардейцы не только подбили невероятное число вражеских танков и самоходок, но и, ни много ни мало, решили за весь фронт стратегическую задачу. Процитирую беседу с Ф. Д. Свердловым:
«Тогда 5‑я гв. танковая армия, которой я командовал с приданными двумя корпусами, разгромила крупную танковую группировку фашистов, нацеленную на Курск. Гитлеровцы потеряли около 350 танков и штурмовых орудий, в том числе около 100 тяжелых «тигров» и «пантер», созданных специально для этой операции. После этого сражения они вынуждены были отказаться от дальнейшего наступления и перешли к обороне. Весь их стратегический план на лето 1943 г. был сорван. Вот так танковое оперативное объединение выполнило стратегическую задачу»{147}.
Вероятно, за столь грандиозный успех Верховный, если бы не заступничество A. M. Василевского, чуть не отдал победителя под суд. Подобными историческими анекдотами более полувека потчевали и, к сожалению, продолжают потчевать всю страну некоторые историки.
3 августа 1943 г. началось контрнаступление Воронежского и Степного фронтов, в котором обе танковые армии активно участвовали. За двадцать дней наступления советские войска освободили города Белгород, Харьков и значительную часть восточной Украины. Особенно тяжело пришлось в этой операции танкистам М. Е. Катукова. В районе Богодухова левый фланг армии попал под удар сильной танковой группировки противника, часть ее бригад была окружена. В ходе напряженнейших боев с большими потерями враг был остановлен, а затем и отброшен. За участие в разгроме летнего наступления немцев на Огненной дуге и в Белгородско — Харьковской [211] операции оба командарма были награждены орденами Кутузова 1‑й степени.
После операции «Кутузов» 1‑я ТА выводится в резерв Ставки на Сумщину, а 5‑я гв. ТА продолжает действовать в составе Воронежского фронта, переименованного в 1‑й Украинский. Во время боев за Днепр армия Ротмистрова форсировала эту мощную водную преграду, и, прорвавшись в глубь обороны врага, ее 29‑й тк овладел железнодорожной станцией Пятихатка, где было захвачено 11 эшелонов, среди которых эшелон с горючим, два эшелона с ранеными, один эшелон с танками, более 1000 машин, более 10 000 тонн зерна, склад с военным имуществом и боеприпасами.
В январе — феврале 1944 г. пятая гвардейская под командованием генерал–полковника П. А. Ротмистрова участвовала в крупной Корсунь — Шевченковской операции. Это было одно из наиболее тяжелых и в то же время «звездных» сражений для командарма. В нем он проявил и талант, и мастерство, и настоящую выдержку военачальника. В тот момент его объединение действовало уже в составе 2‑го Украинского фронта, которым командовал генерал–полковник И. С. Конев. Наступать приходилось в сложных зимних условиях, противник сумел выйти на коммуникации армии и отрезать ее от основных сил фронта. Командарма это не смутило, он отдал приказ корпусам первого эшелона продолжать наступление с целью соединиться с двигавшейся навстречу 6‑й ТА генерала А. Г. Кравченко 1‑го Украинского фронта. Одновременно он развернул второй эшелон и, отбросив противника, расчистил путь стрелковым соединениям. В результате, по советским данным, десять немецких дивизий и одна бригада попали в окружение.
Но это было лишь начало. В течение двадцати последующих дней армия, находясь на внешнем фронте окружения, отражала яростные атаки врага, стремившегося деблокировать находившиеся в кольце свои войска. Но 17 февраля 1944 г. все было кончено — группировка полностью ликвидирована, а 21 февраля за успешное руководство войсками в сложных условиях и проявленное при этом мужество и мастерство П. А. Ротмистрову, первому в Красной Армии, присваивается звание маршала бронетанковых войск{148}. И, кроме того, он награждается орденом Суворова 1‑й степени.